Республика девяти звёзд

Славка вздохнул, с сожалением взглянул на дремлющий поезд, но, спорить не решился.

Сергей-Портос достал из кармашка своей полосатой рубашки три рубля и двадцать копеек. У Славки-Атоса оказалось в наличии всего два рубля и какая-то мелочь.

— Маловато! — вздохнул Андрей. — Ведь нам ещё предстоит добираться до лагеря… Кто его знает, куда нас завезёт этот самый автобус…

— Может, занять у кого?

Сергей окинул взглядом пустынный перрон. Железнодорожник в красной фуражке, затенив ладонью глаза от солнца, всматривался вдаль. Две девушки-проводницы разговаривали около поезда. Из одного окна выглядывал беловолосый заспанный мальчишка.

— Вон наш парень! — указал на него Сергей. — Тоже в «Спутник» едет. Пошли, у него взаймы попросим.

Мушкетёры мячиками перелетели через невысокую решётку и побежали к вагону.

— Здорово, друг! — широко улыбаясь, окликнул мальчишку Андрей. — Ты ведь тоже в «Спутник» едешь?

— Ну, в «Спутник»…

— Как тебя зовут?

— Ну, Алексей Комов… А что?

— А меня — Андреем Зубовым… Слушай. У нас тут дело одно есть… — Я вот вместе со Славкой хочу на денёк к своей тётке смотаться, она здесь, рядом с Подгорным в деревне живёт. А денег маловато. Одолжи рубля три до лагеря.

Алексей насмешливо прищурил серые глаза.

— Может быть, тебе ещё ключи от сейфа одолжить? — спросил он.

— Да отдадим ведь, чудак! Честное пионерское, отдадим!

Алексей сплюнул на перрон.

— Шагай, шагай! Тоже мне, нашёл дурака! Тётка у него в деревне! А ты знаешь, что здесь, на Кубани, и деревень-то нет…

Андрей сжал кулаки и хотел обругать этого недоверчивого мальчишку. Но откуда-то издалека донёсся протяжный гудок тепловоза. И сейчас же, словно откликаясь, резко вскрикнул автобус за вокзалом.

— Бежим, Атос! Автобус уйдёт! — проговорил Андрей.

Алексей удивлённо таращил глаза на двух мальчишек, которых он не раз видел в соседнем вагоне. Сейчас они почему-то убегали от поезда и скрылись за красным зданием вокзала. А на первый путь с грохотом вкатился длинный поезд из серых вагонов-ледников.

Алексей хотел спросить их товарищей, куда они удирали. Но в этот момент раздался тонкий прерывистый свисток кондуктора, коротко рыкнул тепловоз, и пассажирский поезд мягко тронулся с места. Кирпичный домик вокзала, вершины тополей — всё поплыло назад…

2. Конец пути

И снова деловито стучали колёса вагонов на стыках. И как в чудесной, цветной кинокартине, всё новые и новые кадры проносились перед окном вагона. Вот голубая лента речушки, вот зелёная гора, поросшая лесом, вот домики, весело сверкающие красноватыми отблесками окон.

И вдруг по вагону разнёсся удивлённый крик:

— Ой, ребята! Индюки! Смотрите. Целое стадо индюков!

Кричал тощий синеглазый парнишка, свесившийся с верхней полки одного из купе.

Вагон проснулся от этого крика.

— Чего ты кричишь, Игорь? — очень спокойно спросил широкоплечий белокурый Альберт Мяги. — Зачем не даёшь людям спать!

А смуглый крепыш Витька Олейников диким, восторженным голосом в тон Игорю завопил:

— Ой, ребята! Осёл! Смотрите! Целый одиночный осёл!

По вагону прокатился дружный хохот.

— Зачем же так грубо, Олейников? — послышался мягкий, уверенный голос Лидии Павловны, воспитательницы. — Зачем ты обидел товарища?

Лидия Павловна, седая, но крепкая и румяная женщина, вошла в третье купе и укоризненно покачала головой.

Сидевший у окна Витька Олейников сделал невинное лицо.

— Кого я обидел, Лидия Павловна? — неестественно удивлённым голосом спросил он. — Посмотрите в окно! Вон он, осёл, самый настоящий! Стоит и щиплет травку…

— Правда — осёл! — восторженно закричала Верочка Сидоренко из четвёртого купе.

Лидия Павловна бросила взгляд в окно. Вдалеке, у опушки леса пасся маленький коричневый ослик.

— Я хорошо понимаю тебя, Олейников! — усмехнулась Лидия Павловна. — И ты меня понял. — Она деловито взглянула на часики. — Дежурные! Четвёртое купе! Готовить к раздаче завтрак! Всем вставать и умываться, через час мы будем в Пещерной…

— Как? Уже Пещерная? Значит, мы уже приехали? А где же море? — закричали ребята.

И сразу же началась беготня, суматоха, шум. В коридорчике около умывальных выстроились нетерпеливые очереди — одна девчачья, и другая мальчишечья.

Зина Симакова, староста четвёртого купе, захлопотала около кипятильника. Один только Альберт Мяги — мускулистый, широкоплечий паренёк, неторопливо, методично складывал вещи в рюкзак.

Смуглая, тоненькая Вера Сидоренко по обыкновению искала своё зеркальце и попискивала:

— Девочки! Кто взял зеркало? Девочки!

— Забудь ты хоть на минуту о своём зеркале, Верка! — строго прикрикнула на подругу Зина. — Режь хлеб, готовь колбасу! Не успеем накормить ребят…

Пионервожатая Алла в коридоре прервала поединок мальчишек, хлеставших друг друга полотенцами.

Потом Алла прошла по купе и проверила, как ребята убрали постели. Альберт Мяги завязывал рюкзак.

— Ты уже умывался, Альберт?

Альберт неторопливо ответил:

— Нет! Я ещё не умывался.

Русские слова он выговаривал очень старательно, выделяя каждую букву.

— Так чего же ты ждёшь? Сейчас будет завтрак!

— Я успею, Алла… Сейчас умываться немножко очередь… А скоро будет свободно.

Глаза Альберта, серые, почти прозрачные, цвета балтийской волны, спокойно и невозмутимо смотрели с широкого, круглого лица. А руки, крепкие, сильные руки туго затягивали рюкзак.

«Аккуратный, положительный парень!» — подумала Алла.

Всех ребят она делила на три категории — положительные, неустойчивые и лоботрясы. Конечно, эти свои педагогические определения Алла никому не высказывала, но была уверена в их точности.

А вообще восемнадцатилетняя Алла Зеленская быта убеждена, что она самая разнесчастная неудачница. Ещё совсем недавно, в десятом классе, когда все ребята писали сочинения на тему «Кем я хочу быть», Алла Зеленская определила:

«Хочу быть космонавтом. Пусть двадцатым, пусть пятидесятым, но космонавтом. Хочу открывать новые звёздные миры, летать на далёкие, неизвестные планеты…

И это была не минутная девчоночья блажь, а глубоко продуманное намерение. Ещё с восьмого класса Алка Зеленская готовилась к осуществлению своей мечты. Она до одурения учила физику и математику, которые совершенно необходимо знать космонавтам. И по этим предметам все три последних года у неё были только пятёрки. Она упорно занималась спортом и даже записалась в «секцию моржей». Поздней осенью, когда Волга покрывалась тонкой ледяной корочкой, Алка вместе с другими «моржами», стискивая цокающие зубы, самоотверженно плюхалась в отвратительно холодную тёмную воду…

Здесь-то и поджидала её беда. Как-то она поспорила с девчонками-одноклассницами на коробку шоколада, что высидит в ледяной воде не минуту, а три. Все «моржи» уже вылезли из проруби и блаженствовали за горячим чаем в тёплой раздевалке, а она всё ещё плескалась в студёной воде. Потом появился разъярённый тренер и вытащил Алку из проруби.

Шоколад она проиграла. И через день её отвезли в больницу с двусторонним воспалением лёгких. Два месяца она вылежала на больничной койке. От экзаменов её освободили по состоянию здоровья.

А когда она, зелёная и худущая, явилась в приёмочную комиссию аэроклуба ДОСАФ, грубоватая врачиха прямо сказала ей:

— О полётах, деточка, пока и не думайте. Вам необходимо южное солнце, свежий морской воздух, фрукты. Может быть, потом, когда окрепнете…

Алка подала документы на геологический факультет — ведь геологи будут нужны в любой экспедиции на другие планеты.

По тем предметам, которые казались Алке главными — по математике, физике, химии, — она получила на экзаменах высший балл. К экзамену по русскому языку и литературе Алла готовилась не особенно старательно. Грамматические правила она знала. По литературе — она думала, что тема будет или о Маяковском или о Горьком. И вдруг — «Мёртвые души» Гоголя! Алка понадеялась на память и уверенно принялась за работу. И спутала Коробочку с Плюшкиным…