Васек Трубачев и его товарищи

ла.

- Что у нас только делается! - всплеснула руками Синицына. - Один за другого... один за другого... И все виноваты. - Она всхлипнула в платочек и, заметив взгляд Вали Степановой, быстро отвернулась.

В комнате снова поднялся шум:

- Подожди, Русаков!

- Спросите его, почему он в классе молчал?

- Почему Мазину не сказал сразу?

- Русаков, почему ты молчал, когда мы на Трубачева думали? - крикнул бледный от волнения Одинцов.

Петя покраснел и опустил голову.

- Я не мог... Я боялся...

В комнате стало тихо.

- Эх! - с презрением бросил кто-то. - Боялся! А товарища подвести не боялся?

Петя вспыхнул, сморщился, губы у него задрожали. Надя Глушкова взволновалась, вскочила с места:

- Ребята, нехорошо так! Он же сознался все-таки!

- Не защищай! - строго сказала Лида Зорина. - Пусть сам скажет.

- Он сам ничего не скажет, - вступился Мазин. - Потому что тут история другая. Степанова правильно сказала: мы мало знаем друг друга. Как Петька живет, что у него есть и чего он боится, - это из всего класса знаю один я.

Ребята притихли.

Сергей Николаевич написал на клочке бумаги: "Это обвинение нас тоже касается".

Митя прочитал, скомкал бумажку. Он был расстроен, светлые волосы липли к его мокрому лбу. Он силился вспомнить домашнюю обстановку Пети Русакова и сердился на себя и на Мазина, который знал больше, чем он, Митя.

А в наступившей тишине ребята уже решали по-своему вопрос о Пете Русакове:

- Мазин знает, что говорит! И кончено!

- А ты, Петя, на нас не обижайся! - Ребята сорвались с мест и окружили Петю.

- Тише! - крикнул Митя. - Сергей Николаевич будет говорить.

Ребята затихли.

- Я не буду разбирать всю эту историю в подробностях. Мне кажется, всем вам уже ясно, как произошло то, что Трубачев, председатель совета отряда, оказался в таком тяжелом положении. Вас, конечно, интересует больше всего вопрос, кто виноват. Ну, виноваты тут многие. Прежде всего и больше всего, несмотря ни на что, сам Трубачев. Потом, конечно, Мазин - в этой пропаже мела - и Русаков...

- И Одинцов тоже, - подсказал кто-то.

- Одинцов? - переспросил Сергей Николаевич.

- Одинцов! Одинцов! - крикнул Мазин.

- Не вижу вины Одинцова. В чем ты его обвиняешь? - спросил учитель Мазина.

- Я уже говорил. Он не разобрался и написал. Да еще про своего товарища.

- Что он не разобрался, куда делся мел, то в этом его обвинять нельзя, потому что мел лежал у тебя в кармане и этого Одинцов предполагать, конечно, не мог. А что он совершенно точно и честно описал все происшедшее в классе, несмотря на то что в этом участвовал его лучший товарищ, то за это, по-моему, Одинцова можно только уважать. Как вы думаете?

Белкин вытянул вперед руку.

- Пусть ребята думают как хотят, а я скажу про Одинцова так... что мы, когда... вообще... это было, думали: Одинцов вообще не напишет про своего товарища... И решили считать его... ну, вообще, если напишет честным пионером, а если скроет - нечестным. И вот