Господин Розочка

Господин Розочка погладил его по плечу и спросил:

— Ну что, Альфонс?

Захлёбываясь от рыданий, Альфонс Мейербер рассказал, что произошло. Слоновья дама Гретхен, горячо почитаемая Цицероном, несколько дней тому назад была переправлена в африканскую саванну к её семье. И Цицерон тосковал по ней так сильно, что больше не мог ни есть, ни спать.

— Цицерон говорит, — Альфонс Мейербер от горя едва мог продолжать, — что больше не хочет жить, если не сможет видеться с Гретхен.

Конечно, это было ужасно.

Мориц заметил, что он и сам опечалился. Господин Розочка погрузился в глубокую задумчивость. Мориц впервые видел его без улыбки на лице.

— Ну, Альфонс, — сказал он наконец, — я знаю, тебе жаль расставаться с Цицероном, но ты ведь не хочешь, чтобы он был таким несчастным?

— Нет, — сказал Альфонс Мейербер, моргая покрасневшими от слёз глазами.

— Я думаю, нам следует переправить Цицерона к Гретхен, — сказал господин Розочка.

Цицерон громко вострубил.

— Ты сделаешь это для нас, Леопольд? — с надеждой спросил Альфонс Мейербер.

— Это будет не так просто, — ответил господин Розочка. — И это должно остаться между нами, — добавил он, обращаясь к Морицу. — Ты умеешь хранить тайны? — Мориц кивнул. — Тогда дай мне, пожалуйста, рюкзак.

Мориц спустил с плеч рюкзак, из которого теперь слышалось не только позвякиванье, но и тихое рычание.

— Что это там внутри? — спросил он ещё раз.

— М-м, что ты имеешь в виду? — ответил господин Розочка вопросом на вопрос.

— По звуку похоже на Руди, но… — сказал Мориц.

— Именно так, — перебил его господин Розочка. — Руди здесь холодно зимой, и я давно обещал устроить его в тёплое место. И теперь мы можем взять его с собой, когда будем переправлять Цицерона к Гретхен.

Господин Розочка взял рюкзак и открыл его. Он достал оттуда тёмно-зелёный платок, весь расшитый золотыми подсолнухами. Потом опять полез в рюкзак и извлёк зелёную стеклянную бутылочку, размером не больше флакончика с каплями от насморка, какой стоял у Морица в ванном шкафчике. Под конец он достал из рюкзака серебряную солонку. И — Руди. Маленький тигр сидел на ладони господина Розочки и жалобно мяукал.

— Всё хорошо, Руди, — успокоил его господин Розочка. — Не бойся. Можешь его взять? — попросил он Морица.

И в следующее мгновение Мориц уже держал маленького тигра в руках. Мех его вздыбился, и он грозно выгнул спину. Мориц осторожно поглаживал его указательным пальцем. Постепенно Руди успокоился.

Господин Розочка между тем развернул платок. Один конец он обвязал вокруг хобота Цицерона, а остальная часть платка свисала через решётку ограждения.

— Теперь идите сюда, — велел он Морицу и Альфонсу Мейерберу.

Оба подошли ближе, Мориц всё ещё с Руди в руках, который теперь так и ластился к его пальцам.

— А сейчас каждый должен взяться за свой уголок платка, — объяснил господин Розочка. — Когда я побрызгаю маслом и посыплю сверху солью, мы все хором скажем: «Соль-соль, унесёшь нас далеко ль? Что нам время, что нам даль — не жаль». Пожалуйста, можете это повторить?

Альфонс и Мориц произнесли заклинание.

— Вы должны это запомнить, потому что у нас будет только одна попытка, — сказал господин Розочка.

Мориц почувствовал, как затрепетал его желудок. Господин Розочка вложил каждому в руку по уголку платка, а четвёртый стиснул сам.

— Все готовы?

Мориц и Альфонс Мейербер кивнули, Цицерон поднял хобот. Господин Розочка забормотал что-то нечленораздельное, разбрызгивая при этом масло из флакончика по платку. Потом взял солонку и стал трясти ею так, будто что-то из неё рассыпал. Наконец он кивнул Альфонсу и Морицу:

— Соль-соль, унесёшь нас далеко ль? Что нам время, что нам даль — не жаль.

Внезапно из солонки вырвались и засверкали молнии, и Морицу показалось, будто его с силой рвануло в воздух. В глазах у него потемнело. Он зажмурился и ощутил ледяное дуновение, потом сразу стало жарко, и он резко упал на землю. Когда он открыл глаза, его ослепило солнце. Под ладонями он нащупал сухую траву и сел. Где же Руди?

Мориц осторожно огляделся. Он сидел в траве под слепящим солнцем, а вдали виднелись смутные очертания стада слонов. Неподалёку раздался громкий крик. Испуганно обернувшись, Мориц увидел, что это всего лишь Альфонс Мейербер, который только что приземлился, громко ударившись задом. Господин Розочка спружинил на ноги и похлопал по своему костюму, отряхивая его от пыли. Сразу после этого на землю с громким трубным звуком шлёпнулся Цицерон. И наконец Мориц услышал тихое мяуканье, и ему на ладонь в изящном прыжке опустился Руди.

— Ну, всё обошлось и даже прошло очень хорошо, — сказал господин Розочка, помогая Альфонсу Мейерберу подняться на ноги.

— Не считая моей попы, — сказал тот.

Оба внимательно огляделись.

— И где же Гретхен? — спросил господин Розочка и повернулся к Цицерону. Тот хоботом указал в сторону стада, которое устроилось в тени раскидистого дерева.

— Не будешь ли ты так любезен взять нас к себе на спину, чтобы нам не пришлось проделывать этот далёкий путь пешком? — спросил господин Розочка.

Цицерон ответил тем, что сперва подогнул задние ноги, перенёс на них весь свой вес, а потом опустился на передние.

— Давай, Мориц, — скомандовал господин Розочка. — Я посажу тебя перед собой.

Мориц вскарабкался на шершавую и немного щетинистую спину Цицерона, и господин Розочка подхватил его на удивление сильными руками. Альфонсу Мейерберу с его короткими ножками трудновато было взобраться на слона, но Мориц и господин Розочка подтянули его к себе. Руди между тем крепко вцепился в куртку Морица. Когда все были наверху, Цицерон поднялся и враскачку зашагал в сторону слоновьего стада.

Стояла ужасная жара. Небо здесь было не голубое, как дома, а почти белое. Воздух над саванной дрожал от зноя. Мориц потерял чувство времени, сидя на покачивающемся слоне и чувствуя на лице обжигающее солнце. Слоны под деревьями становились всё больше и отчётливее, а когда друзья почти подъехали к стаду, от него отделилась молоденькая слониха и побежала к Цицерону. То была Гретхен!

Тут всей группе, сидевшей на спине Цицерона, не поздоровилось, потому что слон тоже пустился вскачь, спеша навстречу Гретхен. Господин Розочка обхватил Морица ещё крепче. Наконец слоны остановились друг перед другом. И когда они сплетались хоботами и радостно трубили, на глазах слоновьей девушки выступили слёзы. Мориц слышал позади себя сильное сопение. Это Альфонс Мейербер плакал от умиления.

— Ну-ну, Альфонс, — урезонивал его господин Розочка, но и его собственный голос звучал нетвёрдо.

Когда радость встречи немного улеглась, друзья слезли с Цицерона.

— Нам ещё надо подыскать местечко для Руди, — сказал господин Розочка. — Укромное, где бы его не растоптали слоны.

Руди изящно спрыгнул с руки Морица и уселся на плечо господина Розочки. Он непрерывно мурлыкал.

— Хм… Хм, хм, — отвечал ему господин Розочка. — Ну да, как скажешь.

Господин Розочка некоторое время раздумывал.

— Руди хотел бы вернуться назад в зоопарк, здесь ему слишком жарко. Он говорит, что ему будет лучше в павильоне ночных животных с тушканчиками, — сказал он.

— Можно попробовать, — сказал Альфонс Мейербер. — Мне тоже кажется, что здесь неподходящие условия для паркового тигра.

Наступило время прощания. Альфонс подошёл к Цицерону, который всё ещё стоял на коленях, и, насколько хватало рук, обвил его толстую шею.

— Прощай, Цицерон, — сказал он. — Желаю тебе счастья. И не забывай меня.

Цицерон кивнул.

— Я буду тебя иногда навещать, — сказал Альфонс Мейербер. — Может, у вас появятся и маленькие слонята.

Между тем господин Розочка снова расстелил платок, и каждый из троих взялся за свой уголок. Руди забрался в карман пиджака господина Розочки. Тот разбрызгал масло и взял в руки солонку.