За круглым оконцем<br />Повесть

После уроков Сева и Васька, не сговариваясь, свернули на улицу Космонавтов. Вот и окно, прикрытое сеткой.

— Зайдем? — спросил Сева.

Пал Палыч чистил клетку хомяков. В руках у него были скребок и тряпка.

Рыжие зверьки бегали по полу и тыкались носом во все углы.

— Ой, какие смешные!

Учитель поманил к себе ребят:

— Смотрите, чем занимаются эти хитрюги.

В углу клетки, под сеном, лежала горка золотистого зерна.

— А я-то думаю, с чего бы это у моих хомячков аппетит разыгрался? Оказывается, они запасаются «на черный день». Дай-ка, Вася, мне таз с водой.

Наконец хомяки были водворены в чистую клетку. Потом ребята помогли учителю вычистить птичьи клетки.

— А теперь по домам, — сказал Пал Палыч, — а то уроки не успеете подготовить.

— А можно, мы еще к вам придем? — спросил Васька.

— Мы вам помогать будем… Можно, а? — поддержал Сева приятеля.

— Приходите, буду рад, — улыбнулся учитель, подсыпая зерно птицам.

Сева постучал пальцем по стеклу, за которым отдыхали змеи.

— Змеюша, змеюша, проснись.

— Зря стараешься, они не слышат, — сказал Пал Палыч.

— Как, совсем? Их тогда ловить легко: подкрадешься, и… раз!

— И… раз! — передразнил Пал Палыч, — и не поймал! Чтобы поймать Юльку, мне пришлось ее двое суток выслеживать.

— Ух ты! — Севка почесал за ухом.

— Вот тебе и «ух ты!». А у ящеров и вон у того удавчика есть на темени так называемый третий глаз. Эти два спят, а тот, третий, все чувствует: и когда опасность грозит, и когда добыча приближается.

— Страшно… Правда, Севка? Идешь по пустыне — ничего… И вдруг — р-раз! — передернул плечами Васька. Он даже зажмурился, так ясно все это себе представил.

Белый, безобидный на вид удавчик пополз за миску с водой и лениво растянулся под обогревателем.

— Я бы не испугался. Подумаешь! Ну и что бы он сделал, такой маленький?

Пал Палыч посмотрел на Севу, у которого от сознания собственной храбрости нос прицелился в потолок.

— Знаешь, я иногда играю с ним… вот с этим самым удавчиком. Так вот, однажды он обернулся вокруг моей шеи… Думаю, можно не продолжать? Ну, а теперь — домой, друзья мои, домой — и никаких разговоров. Мне надо к занятиям подготовиться, да и вы уже многовато времени потеряли.

Но, видя, как неохотно переминаются ребята с ноги на ногу, будто вспомнил о чем-то и добавил:

— Кстати, завтра пятница. Так я попрошу вас об одной любезности. — Наскоро вытерев полотенцем руки, Пал Палыч вынес из кухни банку, плотно закрытую крышкой с дырочками, как в терке для овощей. — Часа в два подойдите в ветинститут. Спросите Иванова. Он вынесет вам обед для моих питомцев. Только осторожней несите.

Ребята переглянулись.

— А потом мы сразу же к вам?

— Согласен. Только вот что: если вы начнете получать двойки… Сами понимаете…

Банку решено было спрятать в подвале в Севином подъезде. Уж оттуда-то ее никто не выбросит. И вот тут Севе пришла в голову гениальная мысль. Да, гениальная! Вы, конечно, знаете, что такие мысли всегда приходят вдруг.

— Знаешь, Васька, давай организуем с тобой тайное общество и назовем его… Ну, например, «Друзья змей». Будем в этом обществе только мы с тобой. Я и ты, ты и я.

— Согласен. Только, знаешь, «Друзья змей»… Как-то очень уж понятно. И потом… Почему лишь одних змей? А других животных?

— Ну, тогда… Ну тогда «ЮЗ» — «Юные зоологи». Ни одна душа не догадается! Пусть-ка голову поломают.

— А змей мы с тобой дрессировать будем, правда, Сева?

— Точно. Представляешь, какой визг подняли бы Верка с Алесей, если бы мы в класс притащили гадюку?! На уроке — р-р-раз! Вытащили бы из кармана, и поползла бы она, поползла под партами, а потом голову бы подняла: ш-ш-ш-ш…

— Ух ты! Все они, девчонки, трусихи, — подтвердил Васька. — Да и не только они. Игорь Бородич, наверное, тоже умер бы от страха!

— Конечно! А вместе с ним даже некоторые мальчишки из десятого класса. А мы с тобой… А мы с тобой, как древние восточные волшебники.

— Здорово было бы, — согласился Васька.

Послание Жуку

Мыши и правда были противные, но все равно через каждый квартал Сева требовал у Васьки банку.

Приятно было неторопливо идти по улице, нести необычную ношу и чувствовать на себе удивленные и любопытные взгляды прохожих. А одна маленькая девочка даже не сдержалась да как закричит:

— Ой, бабушка! Смотри, какие маленькие собачки у мальчика в банке!

— Собачки. Скажет тоже… — пробормотал Васька.

Пал Палыча в комнате не оказалось, хотя входная дверь была открыта. Не было его и в живом уголке. Неожиданно распахнулась дверь ванной, и перед ребятами предстал довольный, улыбающийся учитель.

— Принесли? Вот молодцы. А я полоза своего искупал.

— Кого? — переспросил Вася.

— Полоза, говорю. Вот этого. Знаете, как он плавает?

Пал Палыч оттянул ворот рубашки и заглянул себе за пазуху.

— Согрелся? — спросил он. — Ну, тогда вылезай, поздоровайся с ребятами.

Только тут мальчики заметили, что рубашка на Пал Палыче шевелится, как живая. А вот и сама змея. Высунув серую головку из-под воротника, лениво поползла через плечо, по спине Пал Палыча, не обращая на гостей ни малейшего внимания.

Сева поставил банку с мышами на окно и подошел к ящерам. Возле них он мог бы простоять, наверное, несколько часов подряд. Животные наслаждались теплом.

Только Санька почему-то вдруг из серого стал фиолетовым — видно, заволновался.

Попугай Карл, пристроившись на выключателе, затеял перебранку с лягушками.

— Чьить, чьить, вьеооо… — раздавалось над головой у Севы.

— Ка-а-а… Ка-а-а-а… — гортанно откликалась птице квакша.

Попугай встрепенулся, и новые, казалось невозможные, сочетания звуков обрушились на ребят. Птица ни за что не хотела уступать первенства в этом необычном состязании.

И вдруг, как от сильного удара, вздрогнула клетка ящеров. Попугай, истошно вскрикнув, замолчал, и Севе показалось, что он совсем один в ночном лесу среди диких зверей, когда таинственным и пугающим может показаться даже обычный пень. Васька, как приподнялся на цыпочки, чтобы дотянуться до Карла, так и замер.

Как дерутся змеи, ни Севе, ни Ваське никогда не приходилось видеть. И вот сейчас, перед их глазами, два почти двухметровых живых жгута сжимали друг друга, связывались тройным узлом. Они били хвостами по стенкам своей полки, и она гудела, как барабан.

Не успел Пал Палыч подойти к полке, драка так же внезапно, как и началась, прекратилась. Змеи тихо расползлись в разные стороны и замерли. Только Юлька раздраженно разметала хвостом песок.

— Вот петухи драчливые, — проворчал Пал Палыч. — И это все Юленька. Неважный характер у этой барышни.

Из кухни запахло гарью. Пал Палыч схватил клетчатый передник и поспешил туда.

…Ребята медленно брели по узенькой тропинке, скрытой от дороги густыми зарослями акации.

Небо казалось голубым и глубоким. Если на него смотреть долго, то можно увидеть, как белые облака превращаются в диковинных животных. Вот по голубому небу плывет слон. Крючковатый хобот как бы нацелился сорвать что-то с невидимого дерева. А теперь это уже не слон, а скорее, гончая с вытянутой мордой.

За кустами послышались крики. И особенно выделялся визгливый голос Тольки Жука.

— Эй, вы, — кричал Толька, — дергайте за нитку! Сильнее дергайте, пусть взлетит!

Друзья подобрались к самым кустам и раздвинули ветки. Увидели они такое, от чего сами собой сжались кулаки.

Мальчишки привязали к лапке голубя бумажного змея. Они дергали за нитку, пугали птицу, подбрасывали ее в воздух. И голубь, пролетев самую малость, падал в траву, мелкими шажками отбегал от своих мучителей, дергал лапкой, пытаясь освободиться, и снова взлетал.

Ребятам было весело. Особенно громко хохотал Толька Жук.

Севе вспомнились птицы Пал Палыча и то, как топил Толька в пруду за домом котят.