На красный свет

— Я же вам сказала: Лиза! Лизой зовут мою работницу.

— Как зовут ее сестру? — тихим голосом спросил Титов. Видно было, что он вцепился в даму мертвой хваткой.

— О господи! Откуда же я знаю? — возмутилась она и села.

Что-то страшно затрещало, и Коле показалось, что гамак сорвется. Но ничего не произошло.

— Эта сестра вашей работницы приезжала с мальчиком? — спросил Титов громко и раздельно, как у глухой.

— Да-а-а, — протянула дама, пораженная его осведомленностью.

Коля остолбенел. Даже Настя замерла.

— Как его зовут? Как зовут мальчика? — В голосе Титова звучал тот самый металл, который соответствовал его милицейскому облику.

— Ну откуда же мне знать? Это Лизин сынишка. Подождите, кажется, Петя… Впрочем, нет! Пожалуй, Сеня…

— Не надо, — мрачно отрезал Титов. — Значит, они в Борисове?

— Да… То есть нет… — залепетала дама. — Я вам сейчас объясню: сестра приехала за Лизой, чтобы она проводила сынишку в пионерлагерь… Сегодня в два часа дня у них на станции Борисово торжественные проводы. Отправляют тридцать шесть детей.

Дама умолкла; видимо, она сама была довольна, что хоть что-нибудь знала точно.

— В два часа на станции Борисово? — переспросил Титов.

— Вот именно.

— Как фамилия вашей Лизы?

— Н-не знаю.

— У вас нет ее документов?

— В городе есть.

— Вы знаете адрес ее сестры в Борисове?

— Понятия не имею.

— Лиза вернется после проводов сына к вам?

— Нет, она попросила пять дней отпуска и останется у сестры.

— И на том спасибо! — Титов встал, движения его стали быстрыми, точными. В лице словно что-то изменилось: оно стало суше, неподвижнее, взгляд тяжелее.

— Погодите! — Дама впилась в милиционера беспокойными глазами: — Вы в чем-то подозреваете Лизу?

— Ни в чем не подозреваем. А знаем наверное, что ее сынишку укусила бешеная собака. Но Лиза-то этого не знает.

— Какая жалость! — без выражения сказала дама им вслед.

У ворот они столкнулись с усатым игроком.

— Обошли все дачи. Нигде женщины с мальчиком не было, — коротко сообщил он.

— Я вас попрошу: подождите на углу Парковой и шоссе. Кто будет подходить туда по этому делу, объявите отбой. Мы сами нашли.

— Нашли мальчика?

— Адрес. — Титов круто повернул, дети — за ним.

Теперь они с трудом поспевали: милиционер шагал крупно, словно забыв о них. У калитки своего дома он обернулся и спросил, переводя глаза с Коли на Настю:

— Узнаете Гришу среди тридцати шести детей?

Коля замялся.

— Узнаю, узнаю! — радостно закричала хвастуха Настя.

— И если тетки с ним не будет, узнаешь?

— Узнаю!

— Едем!

Титов стал выкатывать из сараюшки мотоцикл.

6

Как много может вместиться в несколько часов, если эти часы заполнены непрерывным действием! Жаль, что не с кем поделиться всем этим. Не с Настькой же! Вот она сидит, прикрепленная ремнем к сиденью коляски, и глупыми счастливыми глазами смотрит вперед через слишком большие для нее очки. Что ей? Коля голову даст на отсечение, что она уже начисто забыла, куда и зачем они мчатся, подымая облака пыли.

Они едут не по шоссе, а по проселочной дороге.

— Шесть километров сбрасываем, — отвечает Титов на молчаливый Колин вопрос. — И движение тут поменьше, чем на шоссе.

Теперь Титов словно бы делится своими соображениями с Колей, и, хотя мальчик ничего не отвечает, получается так, что они принимают решение вместе. Эти поиски как-то сблизили их. Хотя они совсем не говорят об этом, ими обоими руководит одна мысль: успеть бы!

Черный шлем Титова покрыт тонкой паутиной пыли. А на лице словно кисточкой с тушью провели в складках у губ и под глазами.

— Нам только до моста добраться. А там пойдет грейдер, — утешает Титов.

Дорога становится хуже. Машина подпрыгивает на ухабах, как будто сопротивляется всеми своими деталями: «Не пойду!» — скрежещет что-то у нее внутри. «Не пойду!» — шаркают по сухой глине колеса. И видно, как водитель усилием воли ломает это сопротивление.

— Сейчас с пригорка съедем и — мост! — Титов улыбается в первый раз за всю дорогу. И сразу резко тормозит.

У обочины вырастает дорожный указатель: «Ремонт пути. Объезд 6 километров».

Титов в своем черном кожаном шлеме стоит перед красным диском с этой надписью, как Руслан перед мертвой головой.

И вокруг все мертво. Ни людей, ни зверей. Не слышно, чтобы тут шел ремонт пути. А что там дальше, под взгорком, не видно.

Раздумье длится не больше минуты.

— Сиди здесь, Настя. А мы с Николаем пойдем посмотрим… Ошибку дал, — говорит Титов, снимает шлем и вытирает мокрый лоб.

В его голосе Коля не слышит растерянности, а только досаду. И это подает Коле какую-то надежду.

Они спускаются с небольшого взгорка и выходят на берег речки. Она узка и неглубока: взрослому человеку, вероятно, будет по шею. Берег крутой, обрывистый.

Коля вспоминает, что речка эта называется Незлобинка. Она действительно Незлобинка: течет медленно и мирно журчит. Но для приехавших она зла: моста через речку нет. Только два не очень широких бруса соединяют берега. Старый деревянный настил, перила — все сломано и валяется вокруг по склонам берега. И инструменты разбросаны возле. Ясно, что здесь ведутся работы и что они оставлены вот только что… Были бы тут рабочие, они помогли бы. Они бы запросто перенесли мотоцикл на руках через речку.

Люди должны вернуться. Может быть, даже сейчас. А впрочем, кто знает, сколько полагается им на обед или куда там они ходят. Может быть, поехали за стройматериалом.

Наверное, это знает Титов.

Но что он делает? Титов шагами измеряет спуск к этим брусам. Прикидывает ширину брусов.

Он оборачивается к Коле, в глазах Титова незнакомая Коле азартная искорка. Он молчаливо спрашивает Колю одними глазами:

«Понятно, что я хочу сделать?»

«Понятие, — отвечает Коля тоже одними глазами, — но я боюсь. Тут высоко. Если ты упадешь, ты будешь падать с мотоциклом. И дно каменистое, и воды мало, и сваи торчат».

«А ты не бойся. Мы же с тобой мужчины, — говорит Титов молча. — И вообще нет другого выхода».

Титов усмехается так, как будто они на самом деле поговорили с Колей, и показывает ему вниз. Они сбегают к речке. Там у самого берега качается голубая маленькая плоскодонка. Весла намертво закреплены в уключинах.

Но лодка на цепи, и замок черным пауком впился в обрезок рельса, вкопанного на берегу.

— До берега догребешь? — спрашивает Титов.

— Еще бы! — Коля сдавал нормы по академической гребле, а здесь…

Титов поискал взглядом вокруг, но Коля нашел раньше то, что было нужно, — это маленький железный ломик.

— Хорош! — Титов поддевает дужку замка, с силой налегает на ломик. — Перевезешь сестру, — коротко говорит он.

— Настька! — кричит Коля. — Сюда давай!

Настька скатывается со склона. Она уже успела сплести и надеть на голову веночек из желтых лютиков. Глупее ничего не могла выдумать!

— Я перевезу тебя на лодке на тот берег. Ты же давно хотела покататься на лодке, — неуверенно говорит Коля, ожидая очередных капризов.

Настя поражена:

— Но мама не разрешает кататься на лодке.

Коля хочет сказать, что это тот случай, когда мамины запреты недействительны, но из педагогических соображений заявляет только:

— Здесь дядя Вася, и он велит нам переправляться.

Все это говорится уже у самой воды. Коля сажает Настю на корму, отталкивает легкую лодчонку и прыгает в нее сам.

— А дядя Вася? — И Настя, вдруг поняв, что хочет делать Титов, кричит не своим голосом: — Дядя Вася! Не надо, дядя Вася! Я бо-юсь!

Она плачет в голос.

Там, наверху над ними и немного в стороне, фырчание мотора, потом неравномерные выхлопы…

Коля не смотрит в ту сторону, но знает: Титов въехал на брусы с ходу, со взгорка…

Время как будто остановилось. Застыла вода в речке, словно это не вода, а лед. В ней остановились отражения облаков. Замерли приподнятые над водой весла. Настя на корме показалась Коле восковой куклой. И вдруг там, вверху, ровный шорох колес по грейдеру…