Али-баба и Куриная Фея

Бац, бац, бац! Кабулке вздрогнул. Что-то твёрдое, похожее на камень, упало около него на мостовую.

— Чёрт во…

Ругательство застряло у Кабулке в горле. На него низверглась целая гора сажи. После этого откуда-то сверху полилась вода. Возмущённый Кабулке отпрянул в сторону. Он попытался отряхнуться. Холодные капли, стекая с кепки, попали ему за воротник.

Чёрт знает что! Но Эмиль Кабулке и теперь не верил в привидения. Он с мрачным видом посмотрел на здание интерната и угрожающе поднял кулак:

— Да, да, смейтесь надо мной, ослы вы этакие! Подождите, сейчас я подымусь к вам хотя бы на самую крышу! — И он обоими кулаками забарабанил по запертой двери интерната. — Откройте, немедленно откройте! Иначе я вызову полицию!

Лора, Бритта, Урсула и Рената, которые уже собирались весело расхохотаться, смущённо переглянулись.

— Бог мой! Кажется, мы угодили в старшего скотника! — сказала Рената с испугом.

Во мгновение ока все четверо исчезли в своих постелях.

— Мы ничего не знаем! Спокойной ночи. Я сплю, — заявила Бритта.

Стрекоза с головой завернулась в одеяло. Как смешно! Она кусала подушку, чтобы не расхохотаться громко. Нужно же было так случиться, что вся сажа попала прямёхонько на лысину толстого Кабулке!

— Послушайте только, как он барабанит в дверь. Он ещё, чего доброго, сорвёт её с петель.

Рената в испуге теребила свой носовой платок.

— Откройте, откройте! — Кабулке был вне себя от ярости. Он бесновался, стучал и дёргал дверь до тех пор, пока не прибежала заведующая.

— Это вы? Что случилось? У вас ужасный вид! Вы упали? — спросила она, ещё ни о чём не подозревая.

Действительно, сажа, смоченная водой, самым удивительным образом расписала фуражку Кабулке и его красное, толстое лицо.

— Я? Упал? Да, конечно, упал! Может быть, фрейлейн, вы принимаете меня за пьяного? — бушевал Кабулке. — Сюда, фрейлейн, сюда гоните всю вашу верхушку! — Кабулке хотел сказать: всех учеников, живущих на верхнем этаже. — Тащите этих ослов из их кроватей хотя бы в одних рубашках. Пусть все соберутся, а я уж сам найду виновных. Ваши ученики облили меня какой-то дрянью.

Старший скотник поднёс к свету свою испачканную фуражку. Инга Стефани попыталась успокоить его.

— Завтра утром, дорогой Кабулке, сразу же после подъёма, я найду виновных, а теперь ночь и все спят, — уговаривала она его.

— Спят! Я видел, как они спят! — Кабулке в ярости нахлобучил на лоб мокрую фуражку. — Нечего сказать, хороши у вас порядочки, фрейлейн! Видно, что вы знаете своё дело. Ого, хотел бы я денёк побыть начальником в этом свинарнике! Хотя бы один-единственный денёк. Уж я бы им показал, можете быть уверены! Они бы у меня ночью отдыхали. А случись такое происшествие, как сегодня, да я бы всю эту компанию в бараний рог согнул!

Он уже исчез в темноте, но его голос ещё долго доносится издали, словно раскаты грома. Уж он покажет этим ученикам, пусть только явятся к нему в коровник. Там они узнают, почём фунт лиха.

Придя домой и снимая ботинки, Кабулке всё ещё строил планы мести. Его примерный сын Феликс неподвижно лежал под одеялом. Из-под одеяла виднелся только один русый чуб, который Феликс, перед тем как пойти на танцы, сильно напомадил.

Кабулке-отец потянул носом воздух. Запах помады пришёлся ему не по вкусу. Уж не слопал ли этот осёл цветочное мыло? Берегись, паренёк, и тебе придётся когда-нибудь чистить навоз в моём коровнике.

Инга Стефани заперла за старшим скотником дверь. У неё болела голова. Конечно, от досады. Как глупая школьница, стояла она перед Кабулке, выслушивая его грубости. Да, завтра она строго накажет виновных. Давно ей пора перестать миндальничать.

Инга Стефани тушит свет в коридоре и уже собирается вернуться к себе в комнату, как вдруг снова слышит какой-то грохот. Она испуганно вздрагивает. На втором этаже раздаются крики и смех, кто-то хлопает дверью.

Инга не на шутку рассержена. Сейчас она им покажет. Перепрыгивая через несколько ступенек сразу, она торопливо взбегает по лестнице. У дверей четвёртой комнаты столпились любопытные в ночных рубашках и пижамах.

— Это ещё что такое! Может быть, вы соизволите лечь спать?

Её слова звучно раздаются в полутёмном коридоре. Толпа рассеивается. Кто-то из ребят, убегая, споткнулся и потерял туфли. Остальные, хихикая, исчезают в своих комнатах.

Из комнаты номер четыре доносится шум. Инга Стефани предчувствует недоброе. В этой комнате живут новички. В интернате они всего первый год. Она распахивает дверь. В комнате темно.

— Друзья, что у вас тут происходит?

Ответа нет. Тишина. Инга Стефани нащупывает выключатель. Она поворачивает его несколько раз, но лампочка не загорается.

— Чёрт возьми, да объясните же мне, что здесь случилось! — кричит она в гневе.

В темноте раздаётся плачущий голос.

— Фрей-лейн Стефани, они не дают мне спа-ать! — жалуется Куниберт Мальке. Он тянет каждое слово, как плохо заведённый патефон. — Али-ба-ба пе-ре-вер-нул мою кро-вать!

— Фу-ты ну-ты! Тебе это просто приснилось, — немедленно отвечает Али-баба. — Я уже полчаса сплю как убитый.

— Хорст Эппке, включи свет. Я вижу, как ты спишь, — говорит Инга Стефани.

— Фрейлейн Стефани, я…

— Ты немедленно починишь свет! Слышишь?

— Фу-ты ну-ты! — Али-баба нехотя поднимается, влезает на табуретку, которая всё ещё стоит посередине комнаты, и ввинчивает вывернутую лампу.

Свет зажигается.

Инга Стефани осматривает комнату. На месте кровати Куниберта Мальке возвышается какая-то бесформенная груда. Злополучный владелец кровати погребён под горой досок, матрацем и подушками. Инга Стефани помогает ему выбраться. Она забывает про свой гнев. Худенький Куниберт Мальке — товарищи с первого же дня окрестили его «Профессор» — выглядит на редкость комично. С беспомощным видом он сидит по-турецки среди подушек. Малыш и Макки корчатся от смеха. Али-баба, напротив, с самым невинным видом лежит в постели, скрестив на груди руки.

— Ребята! — Инга Стефани нервно смахивает со стола крошки печенья. — Если вы не оставите в покое Куниберта Мальке, вам придётся иметь дело со мной. Стыдитесь! Для своих шуток вы всегда выбираете самого слабенького!.. А теперь извольте все вместе собрать кровать. Через пять минут я вернусь, и тогда всё должно быть тихо! Живее за работу. А вам, многоуважаемый Эппке, по-видимому, требуется специальное приглашение?

Али-баба не двигается.

— Теперь ночь, фрейлейн Стефани, и мне полагается спать, — говорит он обиженно.

— Фу-ты ну-ты! — У Инги Стефани невольно вырывается любимое восклицание Али-бабы. Одним рывком она стаскивает с него одеяло. — Подожди, ты у меня встанешь, голубчик!

Стены в интернате тонкие. Рената прислушивается. Сердитый голос Инги Стефани доносится даже до «Ласточкина гнезда». Почему она так волнуется? Конечно, из-за истории с Кабулке. А мальчики тут ни при чём. Рената не находит себе места.

— Как вы думаете, может быть, нам лучше сейчас же рассказать обо всём Стефани? — спрашивает она тихо у своих подруг.

— Зачем? Ведь Инга уже отчитывает мальчишек, — возражает Бритта, разглаживая рукой свою подушку.

— Но мальчики не виноваты, — говорит Рената.

— Как бы не так! Мальчишки всегда в чём-нибудь виноваты, — заявляет Лора. — Во всяком случае, хорошая головомойка им не повредит.

— Это нечестно! Лучше признаемся и сразу же покончим со всей этой историей. Ведь когда-нибудь она всё равно выйдет наружу.

И Рената надевает спортивный костюм.

— Ты куда? — кричит Стрекоза.

— Пойду к Стефани.

— С ума сошла, не делай глупостей!

Лора и Бритта поднимаются и садятся на кроватях. Рената молча надевает ботинки. «Для чего скрывать правду? — думает она. — Деревенским скандалистам это было бы поделом. Но нам просто не повезло».