Одно лето на краю света

Жека ещё раз прошёлся по берегу, разглядывая на песке крестики вороньих следов, а в одном месте даже заметил отпечатки лапок. Это прибегала из сопок лисица полакомиться рыбой. Да ещё от заставы, кроме следов самого Жеки, тянутся по прибрежной полосе и уходят дальше за речку следы двух пар сапог и крупных лап Дика. Жека стоит и смотрит вдаль. Вроде там, за речкой, такой же самый берег, но Жеке очень хочется перебраться на другую сторону. Может быть, потому, что мама не разрешает этого. Ведь очень часто человеку шести лет хочется сделать именно то, что мама не разрешает. Жека оглядывается. Мама дома, и ей Жеку оттуда не видно, а больше никого вокруг нет. Ну что тут, в самом деле, такого — перейти речку? Жека, осторожно ступая по камням, переходит через водяной поток. Всё прекрасно, да вот противный бамбук. Густой, как щётка, поднимается он выше Жеки. Жека идёт по узенькой тропке, как по туннелю. Ух, кончился наконец! А дальше широкая лощина. На ней пасутся коровы и лошади. На коров Жека и не глядит, а вот лошади…

— Буланка! Здравствуй, Буланка! — кричит Жека рыжей лошади с белым пятном на лбу.

Лошадь в ответ взмахнула головой: «Привет, Жека!»

Буланка, конечно, помнит, как совсем недавно Володя Кольчугин спросил Жеку: «Хочешь покататься?» — И посадил на неё Жеку. Теперь она, наверное, хочет спросить: «Ещё прокатить?» Жаль только, что лошади не умеют разговаривать.

— Прокати! — кричит Жека и довольный возвращается назад.

Перешёл речку, осторожно ступая по скользким камням. Порядок. Никто и не узнает. И вдруг навстречу мама. Выбежала из дому в одном платье, даже платка не накинула.

— Ноги-то сухие? Ну-ка покажи! — приказывает она. На Жекино счастье, ноги оказываются сухими. Но всё равно мама не успокаивается: — Ты почему через речку ходил? Смотри, скажу отцу!

С мамой Жека иной раз может и поспорить, например, идти гулять в куртке или в одной рубахе, ходить вдоль океана по берегу или по воде, рискуя набрать полные сапоги. Конечно, мама — женщина, и ей не всегда понятно то, что хочется сделать такому смелому человеку, как Жека. Но с отцом Жека не спорит никогда. Его с первого слова слушаются все — и солдаты, и старшина Костя, и Жека. Такой уж человек Жекин отец. Солдаты говорят о нём: «Наш майор строгий, но справедливый». И Жека тоже так считает. Очень ему не хочется, чтобы мама пожаловалась на него отцу.

Жека молчит, опустив голову. Конечно, он виноват, тут не поспоришь. Ещё раз пригрозив Жеке, мама уходит в дом. Жека стоит и размышляет, каким образом мама узнала о его проступке. Так ничего и не решив, он идёт на заставу. Дежурит Юрочка Снегурочка. Это хорошо. С Юрой можно поговорить о Дике. Жаль только, что дежурному некогда. То и дело звонит телефон или включается рация. Юра что-то записывает в журнал, иногда бежит к начальнику заставы. Едва Жека успел перекинуться с дежурным несколькими словами, как опять зазвонил телефон. Юра схватил трубку. В этот раз он почему-то слушает и смеётся:

— Когда будешь спускаться, притащи её, — говорит он кому-то сквозь смех. — Ничего, попросишь у повара двойную порцию. — И он снова смеётся.

Жека не спускает любопытных глаз с Юры. Ему очень интересно, с кем говорил Юрочка Снегурочка, и кого надо откуда притащить, и что это за такой тяжёлый труд, после которого надо съесть две порции обеда. А главное, почему Юра смеялся.

— Это ты с кем говорил? — не выдерживает Жека.

Конечно, в ответ можно услышать от дежурного: «Любопытной Варваре нос на рынке оторвали». Но сейчас Юра не напоминает Жеке про Варвару. Всё ещё улыбаясь, он говорит:

— Милка-альпинистка опять на сопку вскарабкалась. Почти к самой вышке.

Жека смеётся. Не зря корову Милку прозвали альпинисткой. Другие коровы как коровы, пасутся в лощине, где сочная трава. Иногда, если недосмотреть, могут забраться в огород или потоптать цветник возле заставы, но чтобы лазить на такую крутизну — на это способна только Милка. И лазит она туда, когда на верхнем посту дежурит Володя Кольчугин. Наверх взберётся, а вниз спускаться боится.

«Бедный Володя! — думает Жека. — Это ему после дежурства ещё и Милку вниз тащить!» И вдруг… «Не иначе, как это Володя в свою трубу увидел, как я перешёл речку, — мелькнуло у Жеки, — Увидел и позвонил маме». Обиделся Жека на Володю и пожаловался Юре:

— А ещё друг называется!

Юра в ответ:

— Дружба дружбой, а служба службой. Ты ведь приказ нарушил, а это, брат…

Жеке и возразить нечего. Сам виноват. Понимать должен: граница есть граница. Даже отец, хотя он тут самый главный, и тот, если уходит куда-нибудь, непременно сообщит дежурному: «Я на верхний пост» или: «Я на маршрут берегового наряда». Это чтобы его, если понадобится, срочно могли найти.

Дома мама готовит обед, поругивая печку, которая дымит. Жеке тоже не нравится, когда печка начинает дымить, но сейчас он даже рад этому: мама так занята, может, она позабудет, что Жека ходил на ручей, и не скажет отцу.

— Опять ветер, — говорит мама, щуря покрасневшие глаза. Наверное, похолодает. Вон Мурка к теплу жмётся.

Серая кошка Мурка лежит на кухне, поджав под себя лапки. Услышала своё имя, поднялась и села, а потом, наверное, вспомнила, что забыла умыться. Вытянула лапку, облизнула её розовым язычком и стала старательно тереть мордочку. Жека присел рядом на корточки, погладил Мурку по мягкой шелковистой шёрстке, но кошка не обратила на это внимания. Только глянула на Жеку жёлтыми глазами с чёрными полосочками зрачков, словно хотела сказать: «Видишь, каким я серьёзным делом занята?»

Мурка вообще с характером. Хочет — играет с Жекой, не хочет — убежит, сердито размахивая хвостом. А когда неподалёку появляется Дик, Мурка выгнет спину горбом, зашипит, а потом быстро-быстро вскарабкается на столб, где висят Жекины качели. Сидит на верхушке столба и презрительно смотрит на Дика.

— Мам, а Мурка боится лисиц? — спросил Жека, вспомнив отпечатки лисьих лапок на берегу.

— Боится, наверное, — сказала мама и добавила, искоса глянув на Жеку: — Вот и не бегает куда не следует.

Жека сначала даже пожалел, что спросил про Мурку и лисиц, потому что понял: мама про Мурку сказала неспроста — мол, Мурка не бегает, а он, Жека, бегает. Но так как мама больше ничего не добавила, Жека опять спросил:

— А медведя Мурка боится? — И сам ответил: — Конечно, боится: Мурка маленькая, а медведь — ого-го!

Медведей Жеке не приходилось встречать, хотя на острове медведи живут. Их следы не раз видели солдаты, обходя остров. Пораздумав обо всём этом, Жека перестал обижаться на Володю.

Банный день

Утром Жека, едва открыв глаза, спросил:

— Мам, сегодня суббота?

Он и сам знал, что суббота, но проверить всё-таки не мешало: мог же он и ошибиться. В неделе вон сколько дней. Очень даже просто можно забыть про понедельник, среду или пятницу. Про вторник, четверг и воскресенье Жека всегда помнит: по этим дням, вернее, по вечерам этих дней на заставе кино. А суббота вообще день особенный: в субботу — баня.

— Сегодня суббота, — подтвердила мама, и Жека, вскочив с постели, испустил радостный вопль.

Раньше, когда Жека был маленький, он ходил в баню с мамой, а теперь ходит вместе с отцом или с солдатами.

Баня — бревенчатый домик неподалёку от помещения заставы. Туда ведёт протоптанная в высокой траве тропинка. Всю неделю домик стоит пустой и тихий. А в субботу в нём жарко и весело.

— Не торопись, — сказала мама, когда Жека завтракал. — Успеешь, только недавно затопили.

Но Жеке всё равно не терпелось.

— Собери, пожалуйста, чистое, — попросил он, как отец.

— Уже собрала, — ответила мама.

Жека схватил узелок с бельём и побежал на заставу.

Дежурил сегодня молодой солдат, рыженький, с веснушками, который приехал на заставу вместе с Женей Гитаристом. Звали его Саша. Больше Жека о нём ничего не знал. Саша был тихий, не очень заметный, и Жека очень удивился, увидев его за столом дежурного.