Динка прощается с детством

ас, плачут... Что делать, у многих на войне мужей поубивали, остались солдатки с детьми... Ни коровки, ни конячки, пустые горшки на колышках, - пригорюнившись, вздохнула Марьяна.

- Но как же так? Надо идти прямо к пану, - заволновалась Динка.

- Да я ж тоби кажу, что Павлуха зверь, не допустит. Он на моего Ефима дуже злой из-за той дивчины, что утопилась. Бо кто ж ее и погубил, как не Павло? А Ефим все то дело знал да и сказал пану... Так с той поры моего Ефима даже и на работу в экономию не берут.

- Как? Значит, это правда, что ту дивчину погубил Павлуха? Может, она не сама утопилась? - испуганно спросила Динка.

- Да сама-то сама... Только тут такое дело вышло. Павлуха давно от нее избавиться хотел: боялся, женится пан, а Маринка - так ту дивчину звали - и прогонит его, Павло значит... Бо все люди на селе ненавидят Павлуху.

Динка согласно кивнула головой. Она уже слышала кое-что от Федорки, но ей хочется знать, как это было. Марьяна вытерла двумя пальцами рот и понизила голос:

- Ну, вот один раз, как поехал пан в город, на два дня - билеты, что ли, схлопотать за границу, - хотел и Маринку с собой взять, учить, что ли. думал ее там. Голос у ней был дуже хороший. Як той соловейка пела... Аж за душу хватала. Красиво-красиво пела...

Глаза Марьяны увлажнились слезой, но Динка нетерпеливо прервала ее:

- Ну? Ну?

- Ну, дак как поехал пан, так Павлуха пришел к ней. А она уж с полгода в усадьбе жила, и как раз летом это дело вышло. Ну, пришел и говорит: "Велел тебе пан обратно на село идти до своей матки, бо пан жениться поехал, а тебе в награждение корову даст..." Ну, вот так и сказал. А мой Ефим на ту пору в садике у пана дорожки чистил. Только видит он, выбежала Маринка на террасу и лица на ней нет, белая, как моя рубашка. "Брешешь ты, кричит, поганый пес! Брешешь!.."

А Павло ей опять те же слова повторяет... И тут как вскинется она, да как побежит... А мой Ефим и вступился: "Какое ты, говорит, имеешь полное право, Павло, такие слова ей говорить? То, говорит, дело пана, а не твое, если уж правда, что пан женится!"

Ну, обозлился Павло, хвать у него грабли.

"Геть, кричит, отсюда, а то на месте прибью! И смотри, чтобы пану не докладался, а то и костей не соберешь!" Ну, а мой Ефим, сама знаешь, он если за правду, так и черта не побоится, хоть режь его на куски!

Марьяна горестно покачала головой.

- Ну конечно, утопилась с горя Маринка...

- А Ефим? Сказал он пану? - лихорадочно допрашивала Динка.

Марьяна горько улыбнулась.

- Сказал, конечно, на свою голову... Не поверил ему пан. Над гробом Маринки поклялся Павлуха, что даже и разговору такого не было... Вот с той поры не берет Павло Ефима в экономию на работу, да везде и гадит ему как может. Хорошо, мы тут живем, не на панской земле, а то и вовсе житья бы не было. А за Павлухой и Матюшкины на Ефима взъелись, ведь они с Павлухой родня: Семен Матюшкин да Федор родную сестру за Павлуху отдали. Вот и думай теперь, как эти Ефиму об коровах хлопотать,