Про девочку Ириску и про дом с красными полосками

Дедушка улыбнулся:

— Очень я люблю кататься. Просто очень люблю. А ты кем будешь, когда вырастешь?

— Я селёдки буду продавать.

Дедушка опять улыбнулся:

— Почему селёдки?

— Так. Селёдку сначала в одну бумагу завернут, потом в другую, потом ещё…

Дедушка засмеялся тоненьким смехом.

— И ничего удивительного, — заметила бабушка. — Яшеньку, бывало, из керосиновой лавки никак не вытащишь.

— Ты мне этого не рассказывала. — Дедушка сразу перестал смеяться.

— Разве?

— Вечером расскажешь, — сказал дедушка. — Хорошенько всё вспомни.

— Вспомню, — пообещала бабушка.

Дедушка снова повернулся к Ириске:

— А ты в другой раз придёшь — кукол поломанных приноси, если есть.

— А вы кукол чините?

— Ну да, я… кукольный доктор. Раньше в кукольной больнице работал, а теперь дома сижу, бездельничаю. Приноси.

— Принесу. А сейчас я можно пойду маму посмотрю?

— Ну конечно, можно. А мамы нет, ты тогда опять приходи, — наказала бабушка.

— Спасибо, приду.

Глава четвёртая. Какие бывают сказочники. Дом с красными полосками

Мамы всё ещё не было. Ириска решила подождать её. И села на ступеньку. Она задумалась и не заметила, как к ней подошёл мальчик:

— Ты что тут сидишь?

— Я маму жду.

Мальчик с удивлением разглядывал её.

— А ты разве здесь живёшь?

— Здесь. — Ириска показала на дверь квартиры.

— Вы что, вчера приехали?

— Нет, не вчера.

— Как же ты тогда здесь живёшь, здесь ещё вчера никто не жил.

— Ну да, — сказала Ириска, — а где же я тогда живу?

— Не знаю. Ты, наверно, заблудилась?

И тут сверху громко крикнули:

— Блин, ты где?

Мальчик поднял голову:

— Здесь, иди сюда!

У Ириски задрожали коленки, она моргнула раз, другой и увидела, что мальчик вдруг стал расти, расти на глазах, а изо рта у него во все стороны полезли длинные, острые зубы.

— А-а-а! — закричала Ириска и бросилась бежать вниз.

Блин тоже полетел вниз, обгоняя Ириску, испуганно оглядываясь на неё.

— А-а-а! — кричала во всю мочь Ириска.

Она вдруг ткнулась во что-то мягкое, тёмное. Взглянула и узнала Усача.

— Что, кто? — спросил он.

Ириска от страха ничего не могла ответить. Тогда Усач взял её на руки и понёс к себе домой.

Дома он усадил её на стопку книг, которые лежали прямо на полу, дал ей воды.

Когда Ириска успокоилась, она рассказала Усачу про Блина.

— Позволь, это ты ко мне стучала сегодня?

— Я-а-а.

— Не нашла маму?

— Не нашла, я заблудилась.

— Наверно, подъезд спутала. Давай думать, что с тобой теперь делать.

Усач сел и стал думать.

Думал он интересно: сначала почесал в голове, потом в усах, потом протёр глаза.

— Ага, придумал! — обрадовался он. — Мы на всех подъездах повесим объявление.

Усач взял чистый лист бумаги и вставил его в пишущую машинку.

— Как тебя зовут?

— Ириска.

— Так… — Усач начал печатать. — «Пропавшая девочка Ириска…» Как твоя фамилия?

— Мусина.

— «Ириска Мусина…» — застучал на машинке Усач.

— Не Мусина, — поправила Ириска, — а Мусина.

— Я и говорю — Мусина.

— Му-си-на, — по слогам сказала Ириска.

— А я что? — рассердился Усач. — Я и говорю: Му-си-на.

— Ой!.. — Ириска вздохнула. — Ну, Мусина, Мусина, понимаете?

— Я-то понимаю, а вот ты чего хочешь — не понимаю. Забыла фамилию, что ли?.. Может быть, ты Машина?

— Нет.

— Манина?

— Нет.

— Марусина?

— Да нет, Мусина.

— Может быть, Дусина, Тусина, Грушина?

— Ну, дяденька, я же говорю — Мусина, а вы говорите — Грусина!

— Почему Грусина? А-а… — Дяденька хлопнул себя по лбу. — Ты, наверно. Мушина?

— Да, — обрадовалась Ириска. — Я всё время и говорю вам — Мусина!

— Понятно, Мушина. Ириска Мушина… Позволь, значит, и имя твоё не Ириска, а Иришка.

— Можно Ириска, а можно Ириска.

Дяденька вытащил платок, вытер вспотевший лоб.

— Итак, «Пропавшая девочка Ириша Мушина находится в пятой квартире». Правильно?

— Ага.

— Тогда посиди тут, а я пойду повешу объявление. Мама будет тебя искать, увидит объявление и придёт за тобой.

Усач ушёл, а Ириска осталась одна. Только сейчас она увидела, как много было кругом книг. Ими были заставлены все стены, они лежали на окне, на столе и высокими столбиками были сложены на полу. Ириска решила, когда дяденька придёт, попросить книг для мамы, чтобы мама не ходила так далеко в библиотеку.

Но дяденька пришёл и сразу сказал:

— Я сейчас точно такой же, как наш, дом увидел. Ты, наверно, не подъезд, а дом перепутала. Сейчас пойдем искать, только подожди минутку.

И он, даже не раздеваясь, сел за стол и стал быстро барабанить на машинке. Машинка пощелкивала, а дяденька бормотал себе что-то под нос.

Ириска подошла поближе. Усач перестал барабанить и посмотрел на нее:

— Согласна, что звёзды синие, потому что им холодно?

— Согласна… — Ириска подумала: «Когда холодно, у мамы щёки голубые-синие».

— Ну вот…

Дяденька опять быстро-быстро застучал на машинке.

— Что это? — спросила Ириска.

— Сказка.

— А кто вам ее рассказал?

— Никто. Я сам их пишу. Сочиняю.

— Вы сказки сочиняете? — удивилась Ириска.

Усач порылся на полке и вытащил несколько красивых книжек с яркими рисунками. Одну из этих книжек Ириске читала мама. Книжка была про город клякс с волшебником Тёмкой.

— Вот возьми на память. А теперь пошли.

Во дворе Ириска сразу увидела Вовку Блина. Он катал на санках двух малышей.

— А вон Блин, — сказала Ириска и боком, потеснее прижалась к дяденькиным ногам.

— Это и есть грозный Блин? — Дяденька захохотал. — Вот уж правду говорят, у страха глаза велики. Ты посмотри, какой он… даже симпатичный. И никакие зубы у него не торчат.

И правда: мальчишка показался теперь Ириске совсем не большим и совсем не страшным.

— А Лев говорил, что он всех бьёт. И маленьких и немаленьких.

— А вот мы сейчас сами всё узнаем.

Дяденька сложил рупором руки и громко закричал:

— Блин!! — И тут же опустил руки, покраснел.

Но Блин уже услышал. Он подбежал к Усачу:

— Вы меня звали?

— Звал. Лев Волков говорит, что ты всех бьёшь, и девочка тебя боится. Это правда, что ты всех бьёшь?

— Я никого не бью. А кто это Лев Волков?

— Как — кто? Приятель твой бывший.

— Он тебе дразнилку придумал и на дверях написал: «Блин съел блин и блином подавился», — подсказала Ириска.

Мальчишка захохотал:

— Лев?! Охо-хо… Волков? Ой, не могу, подержите за ногу́!

— Чему ты радуешься? — поинтересовался Усач.

Мальчишка перестал смеяться.

— Так это же Петька Зайцев, а не Лев Волков. Это он написал, Петух.

— А Лев Волков?

— Да нету никакого Льва Волкова, всё он выдумал. Да вон, вон он выглянул, видите, в чужом подъезде! — закричал он.

Ириска заметила мелькнувшую голову Льва-Петуха.

— Он часто там прячется. Игру, наверно, себе такую придумал.

— Ну извини, брат, — сказал Усач. И они с Ириской зашагали дальше.

— Совсем он и не страшный, — сказала Ириска. — А Лев Волков говорил…

— Лев Волков — трус. А раз трус — значит, и врун. Трус и врун всегда похожи, трус и врун — одно и тоже.

В соседнем доме — тоже с красными полосками — было шесть подъездов, по четыре этажа в каждом. Усач с Ириской долго лазили по этажам, звонили в квартиры, извинялись. Усач пыхтел, понемножку ворчал: