Не голова, а компьютер

Альба поднял голову. Взгляд его выражал отчаяние. Лицо было в темных подтеках, словно он ревел. Они никогда еще его таким не видели.

— Меня обокрали! Все… унесли…

— Сегодня ночью?! — вскричал Костик.

— У нас этой ночью помидоры оборвали, — поспешил сообщить Марцин.

— Ночью я услыхал бы, я чутко сплю. Кто-то подкараулил, когда я ушел по грибы. — Альба встал, провел их в фургон. — Замок с петлями вырвал. И все подчистую забрал.

Не было ни одеяла на куче еловых ветвей, ни рюкзака на гвозде.

— А еще что стащил?

— Двести семьдесят злотых в постели было запрятано, и то разыскал! В рюкзаке — рубашка, свитер, полуботинки, — перечислял Альба. — Неплохо поживился! Притаился и ждал в кустах, пока я уйду. Мерзавец! Нашел у кого воровать! — с возмущением и отчаянием вырвалось у него. — Только то и осталось, что на мне! Как я зиму в драных кедах прохожу! — и он быстро отвернулся, чтобы скрыть слезы.

— Зиму? — удивился Костик и, взглянув на Марцина, повторил: — Зиму?

— А что? — все еще отвернувшись, спросил Альба. — Мне по дешевке обещали старую печку и трубу. Щели бы законопатил. Не беспокойся, тепло было бы. Я и щенка себе уже присмотрел, тоже согревал бы мою конуру. А теперь как я его возьму?!

— Ты щенка хотел взять? — Костика, казалось, больше всего огорчило, что Альба останется без щенка. — Ну да, здесь никто бы не запретил…

— Альба! — потрясенный случившимся, воскликнул Марцин. — Надо что-то предпринять! Пойдем заявим в милицию. Может, поймают.

— В милицию? — быстро обернулся Альба. Глаза у него моментально высохли. — Не хватало еще, чтобы милиция сюда нагрянула!

Искаженное страхом лицо Альбы навело Марцина на подозрение.

— Ты почему боишься милиции?.. И откуда у тебя деньги?

— Ты что, Марцин! — вмешался Костик, не меньше встревоженный, но одновременно и возмущенный этим подозрением.

Альба не обиделся и не возмутился, как опасался Костик.

Он посмотрел на Марцина в упор и сказал с глубоким вздохом:

— Я не вор и никогда им не был. Я, брат, точный учет веду: сколько, когда и от кого за работу получил. Когда вы подбивали меня в садоводческое хозяйство наняться, я отказался. Думаете, почему? Да потому, что там надо адрес сообщать. А у меня нет адреса. И в милицию обращаться не хочу по той же причине. Вора они так и так не поймают. Укатил небось гад далеко на мои денежки. Ищи теперь, свищи! А в милиции заладят, как зовут, где живешь, да отчего, да почему? Все равно ничего им не скажу.

— Ты из дома убежал? — спросил Костик.

— Убежал… Ты ведь тоже убежал!

— Тебя родители разыскивают?

Вопрос принадлежал Марцину.

— У меня… нет родителей, — Альба подошел к потухшему костру, разгребая палкой пепел, словно ища тлевший уголек.

— Ему плохо было, — шепнул Марцин Костику, но Альба расслышал.

— Плохо?.. Сыт, своя кровать, в школу ходил. И одежду выдавали. Все общее, все между собой делили… Плохо? — повторил Альба, подходя к мальчикам и садясь рядом на бревно. — Нет, не плохо. Но надоело быть… ничьим. И ничего своего не иметь, никакого живого существа: ни собаки, ни кошки. Я приручил мышь, она ела у меня из рук. Они поставили мышеловку…

— В точности как у меня! — вырвалось у Костика.

— Как у тебя?.. У тебя мать есть, сестра. Случись с тобой беда, они бы горевали. Заболел бы тяжело, они плакали бы. Пожалели бы, если б шишку себе набил, нос расквасил. Нет, со мной ты себя не равняй!..

Вдали прогремел гром. Занятые разговором, они не заметили, как небо заволокло тучами. Потемнело. Верхушки сосен раскачивались от сильных порывов ветра.

— Что это? — вздрогнул Марцин.

— Гроза надвигается, — глянув на небо, сказал Костик.

— Да, похоже. Альба, пошли с нами, — предложил Марцин. — Переночуешь в палатке. Правда, Костик?

— Само собой. Одеяло дадим, наволочку сеном набьем. На чердаке старый матрас лежит. Дедушка, я думаю, разрешит.

— Ну да, знаем мы их, сразу начнет выпытывать: кто, откуда? И в милицию еще заявит, — настороженно отнесся Альба к предложению Марцина.

— Нет, дедушка не такой, — возразил Марцин. — Он не выпытывает, ни к чему не принуждает. Хочешь — говори, не хочешь — не надо. Только не ври. Пошли с нами, оставаться тебе здесь нельзя. Ну, ходу!

Дедушка сидел на террасе. Врач разрешил ему выходить, когда солнца нет.

Перебивая друг друга, друзья рассказали о краже. Старик слушал, слушал и вдруг спросил:

— Ты обедал?

Альба покраснел, закашлялся, наконец признался, что нет еще, но есть совершенно не хочет.

Костик подогрел суп от обеда, нарезал хлеба и поставил перед Альбой. Старик отослал Марцина и Костика в огород, наказав проверить, целы ли подпорки у помидоров, а то как бы из-за грозы не лишиться и того, что не уворовано.

Альба остался на террасе один и, наверно, из вежливости съел весь суп. Потом вымыл тарелку, а корки бросил Бобику. Тот ходил перед ним на задних лапах, точно собираясь обнять.

Осоловелый, пришибленный, безучастный ко всему, Альба долго сидел на ступеньках террасы. Молча помог стащить с чердака матрас и молча положил в палатку. Обошел по собственному почину грядки с помидорами, вбил подпорки поглубже, хотя ребята уже их осмотрели. Постоял возле Бобиковой конуры. Вид у него был потерянный.

— Поручите ему дело какое-нибудь, — шепнул Марцину дедушка.

И Костик спросил, сумеет ли Альба сшить покрышку для футбольного мяча. Поручили им с Марцином, но они замотались, позабыли. Альба молча кивнул и, взяв мяч, иглу и тонкий, крепкий шпагат, устроился на пороге террасы.

Гроза приближалась, погромыхивал гром. В природе все замерло. Даже ветер стих, и было по-прежнему душно и жарко.

Марцин вспомнил: они же обещали встретить Немека. Он должен привезти насос для мяча.

— Дедушка, успеем мы до автобусной остановки дойти до грозы? — спросил Марцин.

— Гроза с самого утра собирается, все никак не соберется… Похоже, опять пройдет стороной, — заметил дедушка. — А дождик ох как бы пригодился! Земля сухая, как камень. Наденьте на всякий случай резиновые сапоги, в чулане — несколько пар, примерьте.

Костик мигом подобрал себе сапоги по ноге. А Марцину маленькие были малы, большие — наверно, Стефана — великоваты.

Наконец они снарядились и отправились в путь. Шли не торопясь: времени, чтобы поспеть к автобусу, было достаточно.

— А что, если мама беспокоится? — неожиданно спросил Костик.

— О чем?

— Обо мне, конечно. Скочелёва могла написать по обратному адресу на конверте и сообщить, что в лагере меня нет и не было.

— Во-первых, неизвестно еще, от кого письмо, — успокаивал Марцин друга, хотя сам был встревожен. — И потом, Скочелёвой не до писем сейчас. Сто пятьдесят пацанов — не подарок!

Костик не успел ответить: он увидел бегущего вдоль забора ежа.

— Ежик! Ежик! — завопил он не своим голосом и, в два прыжка нагнав зверька, преградил ему дорогу ногой. Ежик мигом свернулся в клубок и выставил иглы. Поди-ка, возьми голыми руками!

Они в нерешительности остановились. Была бы хоть сумка, мешок или, на худой конец, просто тряпка, а то, как назло, ничего.

Но Костик, недолго думая, стащил с себя пресловутую «девчачью» кофту, набросил на ежа, подоткнул с боков, обвязал веревочкой — и готово дело! Наконец-то сбылась его мечта: есть у него зверек, о котором можно заботиться.

— Вот здорово, правда?

— Конечно, здорово! — радовался за друга Марцин. — Ну, а теперь ходу! Того гляди, дождь хлынет.

Они свернули на тропинку, чтобы сократить дорогу. Под деревьями царил полумрак.

Вдруг небо прорезала молния, и совсем близко грохнул гром.

Они припустили вовсю, спеша укрыться от дождя на остановке. Споткнувшись о корень, Марцин растянулся на земле. Чертыхаясь, вскочил он на ноги. Ободранное колено саднило, но тут уж не до него. Они помчались дальше.