Не голова, а компьютер

— А здорово, что ты здесь! Покажи, где живешь? Будешь приходить к нам? Знаешь, что меня не взяли в лагерь? В последний момент. Испугались, как бы я чего не выкинул, А Костик с вокзала сбежал, и Собирай пошлет открытку его маме; она не знает, что Костик здесь да еще вдобавок со мной. Я у дедушки живу, он мне не родной, дальний родственник, но все равно — мировой старикан!

Они остановились возле красивых кованых ворот. В глубине стоял одноэтажный дом из песчаника, крашенный в розовый цвет. От ворот вела к крыльцу посыпанная гравием дорожка, по бокам обложенная камнями. В небольшом садике на клумбах цвело множество мелких алых розочек.

— Вот тут я и живу… У маминой знакомой, — пояснил Немек.

— А хорошо тебе живется? — с сомнением спросили ребята.

— Ничего… скучновато только. Никого, кроме этой женщины.

Но, как бы в опровержение его слов, из-за дома вышел на дорожку огромный павлин, волоча хвост по гравию. Остановился, подняв голову, с важностью посмотрел на мальчиков и так же важно удалился. Хвост у него был облезлый.

Условясь, что завтра после обеда Немек зайдет к ним, и купив спички, они помчались к Альбе.

Еще издали увидели они дым от костра и открытые двери повозки. Проходя мимо, Костик с любопытством заглянул внутрь: у стены лапник, покрытый рваным одеялом. Коробки какие-то. На гвозде — рюкзак. Вот и все.

Альба, держа на коленях котелок, выскребал ложкой остатки супа. Видно было, что он злится.

— Попозже прийти не могли?

— Слушай, Альба, мы Немека Бартовича встретили. Ну, парня одного из нашего класса, понимаешь? — затараторил Марцин.

— Подумаешь, парень из класса! Давно не видались, — пожал плечами Альба.

— Виделись-то недавно, но, понимаешь, он в Болгарию собирался на машине…

— И черепаху обещал мне привезти, — добавил Костик.

— …и вдруг — он тут! Мы увидели его и прямо остолбенели. А он — деру!.. Мы — за ним, еле догнали. Оказывается, он испугался. Смехота, верно?

— Соврал, вот и испугался! — сказал Альба.

— Нет, он не такой, он врать не станет, — защищал Немека Костик. — Он вообще неразговорчивый… Ему стыдно… Надули его.

— Кто же его надул?

— Отчим, наверно, — предположил Костик.

— Вместо Немека его знакомые поехали. Двух отцов иметь — все равно, что ни одного.

— У него два отца? — удивился Альба.

— Родной ушел, а второй с ними живет. Небось один на другого сваливает, из-за этого и получился у Немека прокол…

— И у меня с черепахой прокол, — с грустью констатировал Костик.

— А твой отец?

— Мой давно умер. Я его почти и не помню. Меня мама воспитывает, одна… Хотя Алиция утверждает, будто тоже принимает участие в моем воспитании.

— Алиция?

— Это его взрослая сестра, она уже работает, — пояснил Марцин.

Альба все у них выпытывал. О родителях, о братьях и сестрах.

Мальчики не находили в этом ничего странного: познакомились они недавно, он ничего не знает о них, вот и расспрашивает.

Но когда Марцин поинтересовался насчет его родителей, Альба быстро встал, налил в котелок воды, повесил над догоравшим костром, подложил шишек и сказал:

— Ну и задаст вам дедушка! Ни ужина, ни спичек, а солнце-то зашло!

Мальчики вскочили как встрепанные. Заболтались у костра и позабыли обо всем.

— Альба, приходи завтра после обеда. Немек тоже будет. Он мяч принесет. Придешь?

— Немек? — переспросил Альба. — Это что за имя?

— Немезий. Не слыхал? Есть в календаре. Придешь?

— Посмотрим, — ответил Альба.

— О своих предках ни словом не обмолвился, — говорил Костик по дороге. — Может, сбежал?

— А из нас все вытянул. О моем отце — слышал? — дважды заставил повторить… Кто он, что тут делает? И куда же он денется зимой?..

Немек пришел в сопровождении пожилой полной женщины, которая отважилась, несмотря на жару, проделать довольно большой путь от своего дома до Центральной улицы.

Бобик, почуяв чужих, залился лаем и стал рваться на цепи.

При виде незнакомой женщины ребята оробели, не зная, что сказать.

— Нашел-таки! — обрадовался Немек. — Это товарищи мои, Марцин и Костик.

— Чего вы стоите как истуканы! — промолвила довольно нелюбезно одетая в черное женщина. — Надо сказать: «Добрый день!» — и поклониться.

— Добрый день! — сказали мальчики, как по команде, и вежливо поклонились.

— У кого вы здесь живете?

— У дедушки.

— Дедушки? Это мне ровным счетом ничего не говорит. Как его фамилия?

— Дзевалтовский.

— Дзевалтовский! — обрадовалась пожилая женщина. — Помню, как же! Мы знакомы были в первые послевоенные годы, он в местном Совете работал и всем тут заправлял. Такой энергичный, отзывчивый, добрый человек! Он дома?

— Дома, но у него глаза больные, и он днем из темной комнаты не выходит.

— Что ты говоришь?! — огорчилась гостья. — Кто же за ним ухаживает?

— Мы! — с гордостью заявил Марцин. — Мы с Костиком.

— Как же вы управляетесь одни, без женщины?

— Да так… — пробормотал Марцин; он чуть было не брякнул: «Отлично!» — но, спохватись вовремя, прикусил язык.

— Ступай к дедушке, — распоряжалась гостья, — скажи, пришла Виктория Кулешина и спроси, можно ли к нему на минутку.

Марцин побежал в дом, а пожилая дама, оглядев чисто подметенный двор, сказала Немеку:

— Теперь я за тебя спокойна, Немечек. У пана Дзевалтовского дурные мальчики жить не могут.

— Дедушка просит вас войти, — вернувшись, сказал Марцин и шаркнул ногой.

— Проведи меня, — велела пожилая дама.

Марцин послушно исполнил ее приказание. Костик покачал головой.

— Ну Марцин и шаркун!

— Она это любит, — сказал Немек. — Хорошо, что она знакома с вашим дедушкой, а то бы ни за что меня не пускала. Целый день в саду торчать в обществе павлина — со скуки сдохнешь!

— Да, подложили тебе свинью, ничего не скажешь, — посочувствовал Костик.

— Со мной еще один мальчик должен был жить, — поспешил прибавить Немек, — но они позвонили, что он не приедет.

— Так у нее телефон есть? А телевизор?

— Нету. Она сказала: только через мой труп.

Марцин выбежал в сад с тарелкой. Дедушке хотелось угостить гостью клубникой.

— А сами-то вы что делаете по целым дням? — допытывался Немек. — Не скучно?

— Нам скучать некогда. До обеда хозяйством занимаемся, работаем в саду. А через день в садоводческое хозяйство ходим. Жалко, мяча нет. Нас четверо теперь, можно в футбол поиграть.

— У меня есть футбольный мяч. А кто четвертый?

— Парень один. Наверняка понравится тебе. Приноси завтра мяч.

Но вот их четверо, и мяч есть, а играть негде.

Выход нашел Альба, предложив погонять мяч на базарной площади.

Между Центральной улицей и Длинной, там, где кончались дома, огородили забором большое пространство, и по средам и субботам там был рынок. По бокам врыли длинные столы с навесами, и торговки раскладывали на них масло, творог, сметану, фрукты и грибы. Овощи сваливали прямо на землю или продавали с телег. На домашнюю птицу жалко было смотреть: со связанными ногами и — что хуже — крыльями, лежала она навалом на вытоптанной траве. К двенадцати часам торговля обычно заканчивалась. И когда мальчики прибежали после обеда, площадь была чисто подметена, а сор собран в мусорный ящик.

В первый раз Альба опоздал и, когда пришел, троица была уже в сборе. Процедив, как обычно, сквозь зубы: «Привет!» — он покосился на Немека и спросил:

— Так, значит, тебя Немеком зовут?

— Да, — отвечал Немек.

И не поймешь, только что они познакомились или уже встречались раньше.

Лучшего места для футбола не придумаешь! Просторно, земля утрамбована, и от домов далеко. Кричи сколько влезет, никому не мешает.

Любителей футбола прибавлялось с каждым днем и с каждым часом. Откуда ни возьмись, появлялись все новые болельщики и незаметно включались в игру. Через неделю составились две команды.

В тот самый день, как Немек прибежал с мячом, он заодно принес длинную, крепкую, хотя нетолстую цепь и швырнул ее на ступеньки террасы.