И вдруг раздался звонок

Птенчик, прочитав до конца правила игры "Кто победит?", стал кричать, что это замечательная, потрясная игра. Шумак-младший, Птенчик, Рамона и Шарика начали играть. Браксаторис продолжала сидеть на столе, а Баран лежать под тахтой.

Потом Браксаторис слезла со стола, потому что мама унесла поднос с сиропом, а без подноса стол не представлял для нее никакого интереса. Мама вышла в кухню, чтобы намазать детям хлеб абрикосовым вареньем. Папа и Монокль прекрасно понимали друг друга. А Шарика, когда бросала кости и ей выпадало много очков, всякий раз вскрикивала от радости.

Произошло еще много всяких интересных событий: Баран, услышав крик Птенчика "Шумак-младший водит!", вылез из-под тахты; Шарика тоже участвовала в игре, спрятавшись с головой под клетчатый плед, и Шумак-младший нашел ее последней; хлеб с вареньем был уже уничтожен, и Монокль принялся лаять, потому что Птенчик стал отнимать карты у Рамоны; Браксаторис, хотя и мама была против, забралась в кресло к Шарике и сидела там рядом с ней. Но потом она сползла на пол. Всего, что было, не перескажешь. После игры в прятки Шумак-младший сказал Шарике:

— Ты чертовски славная девчонка!

И тогда мама подошла к Шарике, сбросила с нее клетчатый плед, взяла на руки и поставила на пол.

— Держись, моя ласточка, за стул! — сказала она ей и отошла.

Шарика стояла, слегка покачиваясь. Она была похожа на испуганного зайчика. Шумак-младший подошел к ней и начал считалку: кто из них двоих будет водителем трамвая.

Мама как будто не видела, что Шарика стоит. Она сделала замечание Барану, сказав, что в салки с Рамоной можно играть и в холле.

Вагоновожатым стал Шумак-младший. Он раздал всем билеты, настоящие пробитые компостером трамвайные билеты, которые вынул из кармана, — Шумак-младший всегда носил с собой на всякий случай несколько билетов. Он объявлял остановки и вдруг как гаркнет: "Конечная!" Шарика выглянула из окна трамвая.

Выглянула и увидела Браксаторис.

Браксаторис в этот момент заканчивала сложную операцию: подтаскивала к книжному шкафу стул. Подтолкнув стул еще ближе, она прямо в сандалиях забралась на него и потянулась за Дюлой Свечкой.

Если бы Браксаторис взяла Белу, Шарика бы не запротестовала: хорошо упитанному, плотному Беле ничего бы от этого не сделалось. Но тонкое розовое тельце хрупкого Дюлы задрожало еще тогда, когда Браксаторис лишь коснулась рукой шкафа.

Нет! Дюла упадет, разобьется! Что будет с бедной маленькой Ханной Херенди?

Браксаторис тянулась, все ближе подбираясь к Дюле, кончики ее пальцев уже коснулись его воскового тела. Шарика поняла, что надо во что бы то ни стало спасать Дюлу.

Она шагнула к Браксаторис и дернула ее за крохотную юбчонку.

— Слезай! — строго сказала Шарика.

Браксаторис обернулась.

— Я хочу свечку… — жалобно протянула она.

— Слезай! — повторила Шарика.

Когда Браксаторис нехотя слезла со стула, Шари показалось, что она услышала, как Дюла с облегчением вздохнул. Она взяла Браксаторис за руку и отвела от шкафа.

Держась за руки, они дошли до Перса, и тут Браксаторис выдернула свою руку из руки Шарики и закричала:

— Где Шумак-младший?

В самом деле, где Шумак-младший?

Шарика подняла голову и увидела маму. Мама стояла возле барышень Камышинок, ухватившись за них руками, уголки рта у нее дрожали, по щекам текли слезы.

Шари перевела взгляд на папу. Опершись плечом о стену, он хватал ртом воздух так, словно дышать ему было очень трудно. На глазах его были слезы, но он ласково улыбался Шарике.

Господи…

Шарика покачнулась и шлепнулась на Перса.

Первым возле нее оказался Шумак-младший, он стал поднимать ее.

— Я не ушиблась, — уверяла она Шумака-младшего, когда он поставил ее на ноги.

Папа подхватил ее, расцеловал, мама вырвала Шарику из рук папы и прижалась к ней мокрым от слез лицом. Шумак-младший сказал, что завтра они могут пойти гулять на улицу. Баран стоял, раскрыв рот, силясь понять, что тут происходит. Рамона вертелась перед Птенчиком и очень жалела, что ее новый бант не производит на него должного впечатления. Монокль, который прикорнул на Персе, теперь испуганно встрепенулся и, склонив мордочку, уставился на Шарику. Браксаторис заревела — ей хотелось, чтобы папа и ее покачал на руках.

Папа покачал Браксаторис, потом снова Шарику. Судя по всему, Рамоне тоже хотелось покачаться, да и Шумаку-младшему.

И в это время вдруг снова раздался звонок.

— Это сюрприз, — сказал папа.

Шарика вопросительно глянула на Шумака-младшего. Разве сюрприз не в том, что к ней в гости пришли дети? Она ничего не понимала. А ведь папа и в самом деле не мог знать, что они придут к ней. Баран, надувшись из-за проигрыша в настольную игру "Кто победит?", сказал, что лучше бы они пошли на чердак к Рамоне.

— Вечно этот Шумак-младший что-нибудь придумает, — сердился Баран.

Значит, папа имел в виду совсем другой сюрприз.

В дверях стояла смущенная Габи. В одной руке она держала маленький клетчатый чемодан. Чемодан, вероятно, был тяжелым — его мама упаковывала, когда отправляла Габи к тете Вильме. Чемодан оттягивал руку Габи, но она не опускала его на пол. Так и стояла — платье в горошек, одно плечо немного выше другого, и Шарика теперь совсем ее не боялась. Габи уже не казалась ей сильной и крепкой, даже не казалась старше ее чуть ли не на пять лет — нет, теперь Габи была ее маленькой сестричкой.

— Габика! — крикнула Шарика и кинулась к ней.

Габи бросила на пол чемодан и прижала к себе Шарику. В тот момент, когда папа с тетей Вильмой появились из передней, Габи целовала Шарику в макушку.

— А я хожу, — похвасталась ей Шарика.

— Вот видишь, — ответила Габи, — я всегда говорила, что нечего хныкать.

Прошло еще немного времени, Шумак-младший хлопнул Габи по спине, и та сразу поняла, что все в порядке и завтра после обеда они снова встретятся на лестнице с увитыми плющом стенами.

Между тем наступил вечер, и дети ушли домой. Шарика без чьей-либо помощи вскарабкалась на тахту. Она устала и очень хотела спать, но папа вдруг сказал:

— Как сегодня Рози беспокоится!

Шарика тут же подняла голову. Действительно, Рози у открытого окна то ли колыхалась, то ли танцевала.

— Кто беспокоится? — спросила мама. Они с Габи были чем-то очень заняты в соседней комнате.

— Никто, — ответил папа. — Это наш с Шарикой секрет, правда? — И он улыбнулся дочке.

И она улыбнулась папе в ответ. Шари уже догадывалась, что Комнатия скоро не будет для нее так много значить, как прежде. Пройдет совсем мало времени, и она сама сможет пойти на улицу, встретится на лестнице с Шумаком-младшим и всей их компанией, поедет на трамвае с тетушкой Марго к Густи Бубе и Панни; сказочная Комнатия потускнеет рядом с настоящим миром.

Мама, ничего не поняв, взглянула на окно. Было ясно: ей не нравится, что у них есть от нее секреты. Наконец она не выдержала и подошла к окну.

— Вы называете занавеску Рози?

Она подождала ответа, потом грустно улыбнулась — иногда в тайну двоих людей не дано проникнуть третьему — и сказала:

— Вместо этой занавески давно пора купить новую…

Сканирование, распознавание, вычитка — Глюк Файнридера