Динка прощается с детством

ки и улыбнулся.

- Ты сама не веришь в то, что говоришь! Ну, давай выкладывай мне все, что у тебя на душе! Ну, прошу тебя, Макака... Сейчас мы одни, нам никто не помешает обсудить все твои дела... Сядем здесь на крылечке.

Динка послушно села на ступеньку. В голосе Лени ей слышалась снисходительность взрослого человека к ребенку, и на сердце было тяжело. Но она заставила себя говорить... о страшной новости, которую она узнала от Дмитро, о поисках Иоськи, о хате Якова, о клятве, данной перед портретом Катри, и о скрипке в лесу... Она говорила тусклым, безразличным голосом, как о чем-то выстраданном и переболевшем. Но по мере того как она говорила, лицо Лени делалось серым и жестким, как камень, а в глазах его появился страх, смертельный страх человека, теряющего самое дорогое, без чего нельзя жить... Динка увидела этот страх, ей мгновенно вспомнился Хохолок, и, заканчивая свой рассказ, она сказала, натянуто улыбаясь:

- А на обратном пути я зацепилась за ветку и упала на пенек...

Но слова эти не дошли до Лени. Сжав руками голову, он глухо сказал:

- Макака... пощади меня, маму и Мышку. Ты сама не знаешь, что делаешь. Никто из нас не сможет пережить, если с тобой случится что-нибудь ужасное. Дай мне слово, Макака...

"Я уже дала такое слово", - хотела сказать Динка, но не сказала, а только кивнула головой.

- Я во всем помогу тебе. Я буду с тобой всегда и везде, только не скрывай от меня ничего. Ничего и никогда. Слышишь, Макака?

Динка снова кивнула головой. На душе у нее вдруг стало хорошо и спокойно. Почему-то вспомнилась Волга, родной Утес и крепкая рука Лени.

* * *

Вечером, прочитав телеграмму, Мышка сказала:

- Здесь что-то иносказательное... "Хлопочу больницу". Нет, ехать сейчас нельзя, можно все испортить, тем более что мама сама предупреждает: ждите письма.

О болезни отца Мышка даже не говорила, она не верила в нее, как и все остальные. Решено было ждать письма. Когда усталая от дежурства в госпитале Мышка прилегла отдохнуть, Леня и Динка пошли на луг. Сочная, пестреющая цветами трава доходила до колен; неподалеку свежим холодным ключом бил родник. Между кочками стояла вода, черногусы важно расхаживали по лугу и, запуская в воду свои тонкие клювы, выхватывала лягушек. Динка выбрала посуше кочку и, присев рядом с Леней, продолжила свой рассказ о лесных обитателях хаты Якова, рассказала она и про свою встречу с Жуком на базаре.

- Он торговал зелеными корзинками, Леня. Может, они не воры? - с надеждой сказала она.

Леня сомнительно покачал головой.

- Скажи мне: если ты видишь, как на человека летит поезд, ты бросишься спасать его? - напряженно морща лоб, спросила Динка.

- Конечно, - перебирая ее тонкие пальцы, улыбнулся Леня. - Разве об этом надо спрашивать?

- Значит, ты спасешь человека. А если ребенок попадет к ворам, то разве это не то же самое, разве не нужно спасать его? - волнуясь, спросила Динка.

- Если не поздно и если удастся оторвать его от этой компании... Но ты же сама