В сердце Африки

Хотя бо время охоты яа буйволов мы не подвергались серьезной опасности, я должен признать, что репутация самых опасных животных среди крупной дичи Африки вполне заслужена ими. Напав на следы человека, буйвол не только упорно разыскивает его, по при столкновениях не успокаивается до тех пор, пока жертва проявляет хоть малейшие признаки жизни.

Один охотник рассказал мне следующий случай. Он вместе с товарищем преследовал буйвола. Выстрелив, он дв)гаулся дальше среди высоких трав. И вдруг буйвол бросился на преследователей. Первым попался ему рассказчик. Секунда —и он раненый лежал на земле. Тогда буйвол ринулся на его товарища. Рассказчику удалось взобраться на ближайшее дерево. Ружье остаюсь на траве. Второй охотник был убит. Буйвол в течение двух часов топтал его тело. Затем он поднял обезображенные остатки па рога и расшвырял их. Уцелевший, несмотря на ^атьт, охотник в полном бессилии сидел на дереве. Когда же буйвол, наконец, убрался во-свояси, он спустился на землю и нашел только истоптанную и залитую кровью площадку.

Рассказывают еще про один случай, происшедший в Уганде со старым охотником за слонами. Охотник решил у бить буйвола, чтобы запастись мясом. Раненый буйвол укрылся в густых зарослях, среди которых было несколько крупных деревьев. Когда охотник вошел в эти заросли, буйвол кипулся на него, подхватил его на рога и подбросил. Охотнику удалось на лету ухватиться за ветви, повисшие пад тропинкой. Подтянуться выше у него недоставало сил. Внизу пеисговствпмал буйвол. Ног I злополучного охотника свисали так низко, что буйвол пытался зацепить их концами длинных рогов. К счастью, подоспевший во-время бой-оруженосец пристрел ил буйвола. Кстати, итог обычно удачливый охотник был большим оригиналом: он охотился в Африке, будучи совершенно глухим. Я помогу себе представить, как он отваживался выходить на слонов и на других опасных противников, ничего не слыша. Однако, оп решался на это, и далеко не без успеха.

Однажды Кэнипгам, выйдя на охоту с несколькими боями, повстречал трех буйволов. Оп прислал в лагерь гонца, и мы с женой тотчас же выступили в поход. На полпуги от лагеря нам пришлось свернуть в сто-ропу и пойти обходными тропинками, так как мы заметили там группу носорогов — самку и ее детеныша — и хотели изОеяатгь столкновения с ними. Тем не менее мы скоро догнали Кэниигама. Буйволы за эго время успели ci рыться в густых зарослях. Вдруг невдалеке от пас вновь появились оба носорога. Мы поспешили уступить им дорогу, боясь встревожить буйволов выстрелами. Переходя с места на место, мы как-то очутились под ветром, и носороги пас все-таки учуяли. Самка кинулась па пас, пыхтя, точпо паровоз; детеныш жался к матери. Кэнипгам помог моей жене взобраться на удобное дерево. Мы ожидали нападения с заряженными ружьями в руках, по самка плохо рассчитала расстояние н промчалась в десяти шагах от пас. Шумное нападение носорогов встревожило буйволов. Опн ушли, и нам пришлось около часу гнаться за ними. Еще два раза в течение этого дпя носороги отвлекали нас от охоты. В концо концов утомленным преследователями буйволам надоело переходить с места на место, я они расположились на отдых на склоне холма. Склон был очень крут, мы пробирались в траве па чегверепьках. Здесь жене моей удалось уложить с одного выстрела самого крупного буйвола в этом стаде.

Километрах в сорока на северо-запад от Таны бродило большое стадо, в котором было около сотпи буйволов. 92

Африканские буйволы.

Мы нашлги заросшее камышами болото, километра три ширипой. Глубина воды в этом болоте достигала шестидесяти сан г и метров. Кругом расходились в различных направлениях протоптанные буйволами тропинки. Вечером стадо погнулось к болоту с окрестных высоких мест, по догнать его нам не удалось. Мы в течение двух педель простояли лагерем в этих местах, и за это время нам только дважды удалось увидеть буйволов вне болота. Мы много раз пробовали подкрасться к пим среди топей. Это не представляло особых затруднений. Зато оказалось совершенно невозможным выбрать в этих условиях подходящие экземпляры, и столь же невозможным было бы отступление, если бы буйволам вздумалось напасть на нас. Таким образом нам оставалось одно—ждать. Мы ясно различали из лагеря кружащихся над буйволами волоклюев¹². Там, где камыши были пониже, мы видели, как эти птицы усаживались па крупы животных. Постепенно мы установили привычки стада и устроили засаду в том месте боло1а. где, по нашим соображениям, стадо обязательно должно было проходить.

Лишь после двухнедельных усилий нам удалось выбрать подходящего молодого бычка. Он как-го закинул вверх голову, чтобы отогнать досаждающую ему птицу, и тогда мы увидели именно такие рога, о которых мечтали. Другая птица, сидевшая у пего на холке, помогла мне определить место, куда нам было целиться. Пуля моя должна была попасть на полметра ниже птицы—в самор сердце буйвола.

ЛЕОПАРДЫ И НОГОРОГИ

Существует широко распространенное убеждение, будто бы страус — птица глупая. Я же нахожу, что страус, подобно мыогим другим зверям и птицам, далеко не 34 всегда обладает навязанными ему качествами. Мы прошли, охсчясь за < т раусами, очень длинный путь по безводным равнинам Сомали. Наш лагерь был раскинут в русле пересохшей реки. Воду для шестидесяти туземцев и для наших верблюдов нам приходилось проводить издалека, прорывая для этого особые рвы.

Черный носорог.

Во время двухдневной охоты среди сухих кустарников я перевидал большое количество страусов, по ни один из них ни разу не спрягал голову в песок и пе подставил под выстрел свое большое тело, покрытое черпо-белым оперением. Напротив, ловко прячась за кустами, опи лишь изредка выставляли голову, и тогда, я видел их черные глаза. Но голова — эго незначительная цель для стрельбы на большом расстоянии.

Я тк часто попадал впросак во время охоты на страусов, иго в конце концов составил себе очень дурпое мнение о людях, которые пустили в обиход легенду о глупости страусов.

Наконец, после ряда неудачных попыток, я решил приняться за страусов вплотную. Я взял с собой только дальчика-туземца и мула. В километре от лагеря я пристрелил старую гиену, но воспользоваться сю мне не пришлось: при ближайшем рассмотрении оказалось, что вся кожа под шерстью была изъедена язвами вследствие какой-то болезни. Я оросил гиену, по впоследствии мне пришлось не раз поминать ее. Некоторое время спустя я подстрелил прекрасный экземпляр бородавочника¹³ для нашей коллекции. Я запрятал его тушу, заметил себе место и отправился на дальнейшие поиски страусов.

Чтобы получше обозреть в бинокль окрестности, я взобра '1ся на термитник высотой около двух с половиной метров. Вдруг вдали мне представилось что-то вроде латипской буквы S. Вглядевшись в бинокль, я разобрал, что это были голова и шея страуса. Позади первого S торчало еще одно. Птицы не двигались с места. Не шевелился и я. По прямой линии между мною и страусами было расположено несколько термитников. По ним я точно определил расстояние, отделявшее меня от страусов. Вдруг головы страусов исчезли в кустах. Я поспешил за ними; однако, нашел только следы па песке. Гнаться за ними не имело смысла. Вскоре я вышел из кустарниковых зарослей на небольшую поляну, посредине которой рос большой густой куст, метра три в поперечнике. В ту самую минуту, когда я вышел из зарослей, откуда-то сорвался прекрасный экземпляр страуса и сломя голову кинулся за куст. Я приготовился стрелять, рассчитывая, что он тотчас же SG выскочит по другую сторону куст . Если бы я упустил этот момент, страус ушел бы в сплошной кустарник, росший на расстоянии двадцати метров -от меня. Но страус не появлялся. Потеряв терпение, я обогнул куст я тут но следам установил следующую картину. Страус,