В сердце Африки

Мяо кая ется, что носороги, учуяв что-нибудь, бросаются напрямик к заинтересовавшему их предмету, чтобы получше 'ознакомиться с ним. Этот своеобразный способ ориентировки сходил безнаказанно до появления белых. Большинство животных, за исключением слона и 103

своего же брата носорога, постарается уклониться от подобной боевой рекогносцировки. Слои же настолько велик, что его сразу увидит даже обладающий слабым зрением носорог.

Бледнолицые,- вооруженные ружьями, нарушили законы, которыми руководились носороги. Однако, носороги, в огличие от других животных, до сих пор не поняли до конца, что встречи с человеком следует избегать. Столь лее загадочной осталась для них и железная дорога. Носорог принял, можно сказать, участие в постройке железной дороги в Уганде в качестве весьма комичного персонажа. Один из друзей рассказал мне, что ему пришлось как-то ехать по этой линии в самом начале ее сооружения. Вдруг появился старый носорог и кинулся па всем скаку на поезд. Он ударился с грохотом о стенку вагона, упал, видимо, оглушенный, затем поднялся на ноги и рысцою убежал от неуступчивого противника.

НА ЗВЕРИНЫХ ТРОПАХ

В педрах Африки «водится бесконечное множество достойных внимания охотника животных — множество и по числу разновидностей и по числу особей. Здесь живут, самые крупные и самые миниатюрные виды копытных, могучие хищники, величайшие в животном мире сухопутные и водяные гиганты и их отдаленнейшие родичи, размеры которых не превышают размера птичек, обитающих в расщелинах скал н на вершинах деревьев. Одни породы встречающихся здесь антилоп меньше зайца, другие крупнее быка. Есть животные, поражающие своей несравненной грацией, другие же неуклюжи и топорны, точно видения кошмара».

Так описывает Т. Рузвельт разнообразие африканской природы. Животное, напоминающее видения кошмара, — бегемот. Ему ничего не стоит забрать сразу в пасть маленький «кану», в которых туземцы плавают по реке Тапе. Он мог бы без особого усилия разгневать

Чаща тропических зарослей.

этот кану огромными своими челюстями, но, к счастью для туземцев, он редко впадает в ярость.

В 1906 году в Тане было еще так много бегемотов, что охотники били их, сколько вздумается. Однажды я насчитал их более двухсот штук па расстоянии шестнадцати километров пути.

Они целыми днями лежат на песчаных отмелях, скрываясь за довольно высокими и крутыми дю сами. Если

ПО потревожить бегемота, он уходит в воду, и в воде видны только его глаза и ноздри. Когда он не движется, приходится долго присматриваться, что торчит над водою — голова бегемота или подводный камень. Испуганный бегемот ныряет глубоко в воду и приподнимает ноздри над поверхностью воды, когда ему нужно набрать воздуха. Вздохнув, оп снова ныряет и появляется несколько минут спустя совсем в другом месте.

' Однажды мы вместе с Кэнипгамом пересекали в лодке озеро Найваша. Был жаркий полдень, мы плыли в полудреме. Вдруг наша лодка приподнялась высоко над водой. Оказалось, мы наскочили килем на спину нырнувшего бегемота. Он всплыл с широко открытой пастыо метрах в ‘тридцати дальше. Однако, нас он пе тронул; мне кажется, он испугался пе меньше нашего. Поскольку охота на бегемотов не представляет спортивного интереса, ими брезгают даже самые ничтожные охотники. Но большинство негритяпских племен очень высоко ценит их мясо. На Тане мы нашли целое поле, усеянпое костями бегемотов вперемежку с человеческими костями. Существует предание, что лет двадцать назад во время голода мноясество туземных племен устремилось к Тане за бегемотами, и будто здесь между этими племенами разыгрались кровопролитные бои.

Двойные тропы, пробитые бегемотами, тянутся вдоль всего течения Таны. Они напоминают колеи от телеги; между ними растет трава. В тех местах, где бегемоты в течение многих лет выходят по ночам на пастбище, следы эти особенно глубоко врезаются в берега. Бегемот оставляет за собою двойпой след. На. ходу он не ставит одну ногу впереди другой, а переставляет их по параллельным линиям.

Бегемоты большую часть своей жизни проводят в

Ш

воде. Но когда пшци в ней становится мало, они пускаются от одного водоема до другого по сухопутью. Трудно сказать точно, какое расстояние они при этом покрывают. - Я думаю, что им ничего не стоит отмахать и восемьдесят километров в день.

Сам по себе процесс убийства разного рода животных не доставлял мне, я должен признаться, особого удовольствия. II лишь во время охоты па слонов я па львов мпе приходилось, при известных условиях, испытывать спортивное удовольствие от борьбы с хорошо вооруженным противником. Убивать приходилось много, так как иначе я не мог бы выбрать подходящие для музейных коллекций экземпляры, но от этой бойни у меня па душе всегда оставался дурной осадок. Наиболее неприятное ощущение в этом смысле я пережив их в первую мою поездку в Африку во время охоты в Сомали за дикими ослами¹⁵. Эти животные встречаются редко, а так как они являются единственными представителями лошадиной породы в этой части материка, естественно-исторический музей выразил желание приобрести их.

После нескольких дней напряженной охоты мне с моим спутником Додсоном удалось добыть один экземпляр дикого осла, а между тем нужно было иметь их несколько. Однажды туземцы обещали провести нас к местам, где водилось много диких ослов. Мы выступили? в поход в три часа утра. За нами шли верблюды, чтобы па обратном пути нагрузить па них ослиные шкуры. Часов в восемь утра мы проходг ли по обширной песчаной равнине, поросшей редкими кустиками травы. Одни из боев-оруясеносцев приметил в отдалении осла. Так как подкрадываться без прикрытия было бесцелъпо,

мы стали медленно приближаться к пему. Мы подошли к пему па двести метров, а осел продолжал вести себя так, как будто оп был самым обыкновенным туземным ручным ослом.

Но вдруг животное заволповалось и побежало прочь. Одпако, из любопытства оно еще раз обернулось к нам, и в эту минуту мы выстрелили. Повидимому, осел был тяжело ранен; однако, поднялся па поги и стал глядеть па нас. Мы подошли еще ближе и выстрелили снова. Осел сделал еще несколько шагов, по пе стал спасаться бегством. Оп не обнаружил никаких признаков страха и тогда, когда мы подошли к пему вплотную. В конце концов мы убили его в упор. У меня было ясное сознание, что охота этого рода пе для меня.

Тут мы обнаружили, что паши скудные запасы воды пришли к концу. Было ясно, что без воды продолжать охоту невозможно. Проводник уверял пас, что по пути мы встретим большое количество мест, где можно добыть воду, по последний источник остался позади на расстоянии пяти часов пути. Пускаться в такой путь под беспощадным полуденным солнцем значило итти па подлинную пытку. Проводник клялся, что возвращаться пазад пе стоит, так как на расстоянии часа ходьбы от нашей стоянки мы найдем воду.

Четыре часа спустя мы подошли к яме, в которой действительно была когда-то вода. Туземцы разрыли ближайшие к ней места, по тщетно. Наш путь пролегал по лишенпой всякой тени долине, сжатой отвесными скалами. Непереносимо знойный ветер дут пам па-встречу, засыпая глаза раскаленным песком. Этот высохший источник был пашей последней надеждой. Проводники ушли вперед. Они по-прежнему утверждали* будто на расстоянии еще одного часа пути есть вода. Мы расседлали мулов и прилегли, подложив под го-

8 В согдцо Африки. !П£ -Ловы содла и прикрыв лида попонами от засыпавшего нас песка. Так дремали мы под скудной теиыо сухого ^тростника. В чегъгре часа боя возвратились без воды. Muj с моим спутником переглянулись и снова улеглись под попопы. Время текло. Вдруг мы увидали вдали негров и верблюдов. Мимо пас проходил большой караван. Туземцы несли на плечах наполненные какою-то влагой козьи шкуры. В таких сосудах обычпо переловят молоко. Если так, то пашей пытке конец. Я велел боям купить молока у туземцев, а сам снова закрылся с головой и стал ждать. И я н мой спутник были па грани агоиии, все стало нам безразличным. Но вот в величайшем волпешш возвратился один из посланных боев. Он указал па исчезающих вдали верблюдов. Туземцы отказались продать молоко. Им не было дела до того, умрут какие-то белые люди или останутся в живых.