Мила Рудик и загадка Сфинкса

В конце концов все решил прадед. Спустя некоторое время он рассказал мне, кто я, объяснив, что волшебный дар я наследую от него. Именно я — потому что родился первым из двоих близнецов. Он сказал, что я должен уехать вместе с ним в таинственный город, где живут такие, как мы. А еще он сказал, что Кастор поедет с нами, потому что в больнице ему будет только хуже.

Поллукс Лучезарный замолчал и посмотрел на круглые окна Дома Знахарей. В одном из окон вдруг появилась большая тень. Тень постояла немного, колыхнувшись на занавесках, и ушла. Наверное, это был кто-то из знахарей.

Мила вспомнила, как в Алидаде, в «Подкове хромой блохи», Кастор испугался Острика. Теперь ей было ясно — почему.

— И что было дальше? — спросила Мила.

Профессор оторвался от окон.

— Дальше? — переспросил он рассеянно, словно забыл, о чем говорил только что, но почти сразу ответил: — Дальше я учился в Думгроте и жил в Золотом глазе, а брат жил здесь же, в Троллинбурге, вместе с прадедом. Сначала я часто виделся с ним, но брат сильно изменился после того случая с потайной комнатой: он был молчаливым и задумчивым, всего боялся и почти все время сидел дома, не мог учиться. Но самое главное — ему совсем не нравилось здесь, в Троллинбурге, тогда как я сразу же полюбил этот город. Мы виделись все реже, а когда я окончил школу, то, зная, что самый сильный мой дар — перевоплощения, уехал, чтобы стать настоящим лицедеем, адептом искусства метаморфоз. Вскоре мое имя в волшебном мире стало знаменитым, и я почти совсем забыл о своем брате. А прошлым летом случайно вдруг узнал, что мой прадед уже несколько лет как скончался. Только тогда я вспомнил о брате и решил, что пора вернуться в Троллинбург.

Профессор Лучезарный опять замолчал. В небе, прямо над их головами, пронеслись одна за другой три летучие мыши, пронзив тишину свистящим и быстрым шелестом крыльев. Через минуту профессор снова поднял глаза на окна Дома Знахарей, где сейчас был его брат, и тихо сказал:

— Я чувствую себя виноватым в том, что произошло с Кастором много лет назад. Но самая большая моя вина, что я оставил его здесь одного, что я забыл о нем. И вот к чему это привело. Столько всего случилось…

— Это не ваша вина, — горячо возразила Мила. — Лукой Многолик привязал к нему свою тень. Эта тень контролировала его и одновременно наделяла магическими способностями. Многолик использовал не только вашего брата. С помощью своего знака он руководил и другими людьми: господином Остриком, вампиром, который живет в Алидаде, звездочетом Селенусом и Хранителем Родовых Гербов. Просто влияние паучьего знака было не таким сильным, как влияние его собственной тени, и все остальные, кроме него, были магами, именно поэтому ваш брат пострадал больше других. Так что, видите, он ни в чем не виноват. И вы не виноваты.

Поллукс Лучезарный отрицательно покачал головой.

— Нет. Я виноват. Еще как виноват. — Он глубоко вздохнул и с убежденным видом закивал, как будто только что пришел к какому-то важному решению. — Но теперь все изменится. Я стану лучшим братом, не то что прежде. Теперь я буду внимательнее к Кастору.

В этот момент из Дома Знахарей вышла госпожа Мамми. Она помахала рукой, подзывая профессора. Тот быстро поднялся.

— Спасибо тебе за все, — сердечно улыбнувшись, сказал он, и эта улыбка поразила Милу. Она и не думала, что Поллукс Лучезарный умеет так улыбаться — как обычный человек. — Спасибо, что спасла Кастору жизнь.

Мила неуклюже кивнула в ответ.

Профессор уже хотел уходить, но Мила вдруг кое-что вспомнила.

— Профессор! — окликнула она.

— Да?

— Скажите, а вы можете превратиться в любое животное?

Лучезарный на мгновение удивился, но все же категорично ответил:

— Нет, не могу.

— Но… как же крылья, змеи вместо ног и всякое такое? — удивленно вскинула плечи Мила.

Лучезарный понимающе закивал.

— Видишь ли, это просто образы. Это как одежда, которую я на себя надеваю. За ними я просто скрываю свое настоящее лицо. То, о чем говоришь ты, — это намного сложнее. Нельзя облечься в образ животного — им нужно стать. Простого волка и волшебника, превращенного в волка, отличает только то, что в одном из них скрыта огромная волшебная сила. Но оба они — волки. Уметь стать любым животным — не только наследственным — это редкий дар. Никого, кто был бы способен на подобное, я не встречал. А почему ты спрашиваешь?

— Просто так, — быстро ответила Мила. — Интересно.

Профессор ничего не сказал, только бросил на Милу слегка озадаченный взгляд и поспешил к брату. А Мила осталась одна на скамейке, во дворе Дома Знахарей. Она смотрела на круглые окна пузатой, как бочка, башни и думала:

«Интересно, а могла бы я превратиться в любое животное? Если я этого не умею, то все мои страхи напрасны, и я никак не могу иметь что-то общее с Многоликом. Но ведь мне всего четырнадцать. Кто знает, когда проявляются такие способности? Лучезарный сказал, что для них с братом теперь все изменится. А изменится ли что-то для меня? Многолик жив — человек, который убил Горангеля и чуть не убил Берти, а я по-прежнему не знаю, кто он мне чужой человек на старом снимке рядом с мамой или некто, означающий в моей жизни гораздо больше, чем мне бы того хотелось?»

Но, как и раньше, находясь в неведении, Мила тем не менее чувствовала: она тайно радуется, что он жив, что она не стала его убийцей. Если этот человек и заслуживает смерти, то от кого-нибудь другого, не от нее. Только не от нее.

Глава 18

Неразгаданная тайна Милы

Входя в Львиный зев, Мила думала, что ее прихода ожидают как минимум человек шесть: Берти, Тимур, Ромка, Белка, Альбина и, конечно, Велемир. Но, к ее немалому удивлению, кроме Берти, в гостиной никого не было.

Он сидел в кресле, сильно ссутулившись, словно что-то давило ему на плечи; при появлении Милы он резко поднял голову.

— Ты как? — спросила Мила. Чувствуя невероятную усталость, она опустилась в кресло напротив.

Берти улыбнулся, но как-то непривычно, нерешительно.

— До сих пор не могу до конца разобраться, что там происходило в этой пещере. Только одно знаю точно — сегодня ты спасла мне жизнь.

Мила кивнула.

— Только никому не говори об этом, — с серьезным видом попросила она. — А то Фимка Берман узнает подробности и не оставит меня в покое до тех пор, пока я ему свою Метку не продам за пять золотых троллей, чтоб он мог ее перепродать втридорога.

Берти тихо засмеялся, и Мила последовала его примеру.

— Рудик, я теперь твой должник, — сказал он. — Проси все, что хочешь. Сделаю.

Миле вдруг пришла в голову идея. Она, прищурившись, посмотрела на Берти и спросила:

— Ты уверен?

— Спрашиваешь! — возмущенно качнул головой Берти. — Конечно, уверен.

— Тогда пообещай мне… — Мила нарочно сделала паузу, чтоб ее слова прозвучали более веско. — Пообещай мне, что ты никогда больше не станешь искать сокровища.

Берти удивленно открыл рот. В первый момент он словно хотел возразить ей, но потом на его лице заиграла улыбка, и Берти озадаченно хмыкнул. Можно было подумать, он сейчас скажет, что Мила просит слишком много, но Берти качнул головой и ответил:

— Эх! Видно, не сложилось у меня с карьерой кладоискателя. Как ни печально. Но, знаешь, Рудик, я обещаю. — Берти состроил на лице наиграно-безразличное выражение и равнодушно пожал плечами: — Кому они вообще нужны — эти сокровища?

— Дружба, — вдруг раздался чей-то негромкий голос. Обернувшись, Мила и Берти увидели в дверях Владыку. — Дружба — вот настоящее сокровище.

Они не слышали, как и когда он появился, и поэтому смотрели на него растерянно и удивленно. Велемир подошел к ним ближе.

— Таким сокровищем может похвастаться не каждый. А золото… — Владыка повернул голову и многозначительно заглянул в глаза Берти. — Когда находишься на волосок от смерти — оно не спасет тебя. Потому что от смерти нельзя откупиться золотом. Она в нем не нуждается. — Велемир подошел к креслу, в котором сидел Берти, и положил свою руку ему на плечо. — Те несметные сокровища в пещере… Ведь они не помогли тебе, Альберт? Ведь это не они защитили тебя от смерти? Нет. Все эти золотые слитки и бриллиантовые диадемы лежали в стороне — холодные и безразличные к твоим страданиям.