Мила Рудик и загадка Сфинкса

Белка протяжно простонала и закатила глаза к потолку. Потом неодобрительно покачала головой и сказала:

— Нет, никому кулаками грозить не надо. Нужно просто обратиться к астрономии, вот и все. — И манерно добавила: — Если вы не знаете, то это наука такая, которая изучает звезды.

— Знаем, — в один голос отозвались Ромка с Милой.

— И ты думаешь, это нам поможет? — спросила Мила.

Белка пожала плечами.

— Но попробовать-то можно. У нас каникулы — уйма свободного времени. А в читальном зале целый стеллаж заполнен книгами по астрономии.

Она обвела друзей вопросительным взглядом.

— Ну так что?..

Всю следующую неделю ребята были заняты разгадкой послания. В читальном зале они действительно нашли целую кипу книг по астрономии и, обложившись ими, пытались найти хоть что-нибудь, указывающее на некий «путь», который принес некий «знак».

— Есть Млечный Путь, — заявила Белка, которую почти не было видно за огромной книгой, на обложке которой значилось: «Астрономическая энциклопедия». — Это звездная система, к которой принадлежит Солнце.

— И что это нам дает? — спросила Мила, оторвавшись от книги под многообещающим названием «Звездное небо. Вопросы и ответы».

Лицо Белки появилось над книгой.

— Не знаю, — честно ответила она, покачав головой из стороны в сторону, так что пепельные хвостики станцевали в воздухе что-то похожее на румбу. — А у тебя что?

Мила вымученно скривилась.

— Ничего. Вопросов типа «Что мне нужно найти?» или «Куда мне нужно идти?» здесь почему-то нет.

— Просто возмутительно, — отозвался Ромка, лениво листая ежемесячный журнал «Астромагия». — Что они себе думают? Для астрономии это ж самые злободневные вопросы: «Куда идти и что най…»…Ай!

«Звездное небо» полетело Ромке в голову, но он успел уклониться, и книга, прошелестев мимо его уха, шлепнулась на пол перед носом у Шипуна, который от испуга так разозлился, что, не церемонясь, высказал все, что он думает о Ромке с Милой. Добрую половину слов, которыми наградил их Шипун, им до этого даже слышать не приходилось.

Ненамного полезнее оказались и карты звездного неба. Ребята раскладывали их на столах, а самые огромные — на полу, и изучали каждое помеченное на картах созвездие.

— Во! Есть созвездие Компас, — проползая по созвездию Большого Пса, воскликнул Ромка.

— И на что указывает этот Компас? — спросила Мила, изучая на другой карте Северное полушарие неба.

— На созвездие Гидры, — ответил Ромка.

— И что это может означать? — опять спросила Мила; скосив от напряжения глаза, она пыталась изучать перевернутое вниз головой созвездие Жирафа.

— Это значит, что на экзаменах получить что-то выше «Гидры» ты можешь не рассчитывать, — сказал Ромка, глядя на Милу оценивающим взглядом. — Если на экзаменах у тебя на лице будет такое же выражение безнадежного идиотизма, как сейчас, то… Ай!

Свиток с Северным полушарием неба угодил Ромке прямо в лоб.

Пока Ромка, хихикая над собственной шуткой, лазил под стол за отскочившей туда от его лба картой, Мила повернулась к Белке.

— Ты что изучаешь?

— Южное полушарие неба, — сосредоточенно уставившись в карту, ответила Белка.

— И что там?

— Созвездие Телескоп.

— М-м-м… — невыразительно промычала Мила, отворачиваясь обратно.

Спустя мгновение Мила и Белка одновременно подскочили и посмотрели друг на друга. В голову им пришла одна и та же мысль.

— У Фреди, кажется, был телескоп, — неуверенно сказала Белка.

— Тащи сюда…

Но телескоп, который у Фреди действительно имелся, ни на йоту не помог им приблизиться к разгадке послания. Фреди сам его настроил, пустив ребят в свою спальню, так как она находилась на самом верхнем этаже Львиного зева, и оттуда было удобнее всего рассматривать звездное небо. Дело было поздно вечером, а зимнее небо было на удивление ясным (снег к тому времени падать перестал), и ребята долго изучали расположение Большой и Малой Медведицы, но так и не увидели ничего, что могло бы хоть как-то прояснить туманный намек последнего четверостишия — «Спроси у звезд». Звезды явно предпочитали помалкивать.

В отчаянии Мила, Ромка и Белка проштудировали даже астрологические прогнозы в «Троллинбургской чернильнице»: на будущую неделю, на месяц, на год. Миле советовали остерегаться оживших мумий, Ромке предрекали скорую встречу с призраком отца Гамлета, а Белке рекомендовали не отправляться в дальнее путешествие до конца января, поскольку велика вероятность того, что она из него уже никогда не вернется. Закончилось это тем, что из страниц «Троллинбургской чернильницы» ребята наделали бумажных самолетиков и заставили их целые сутки кружить вокруг башен Львиного зева.

В итоге прошла целая неделя каникул, а Зачарованное послание по-прежнему оставалось неразгаданным.

В Рождественский сочельник Мила, Ромка и Белка решили прогуляться по городу. На улице им встретилось не меньше дюжины Дедов Морозов. Один промчался на самоходных санках, другой пролетел на метле прямо над их головами так низко, что ребятам срочно пришлось пригнуться. Белка даже поскользнулась от неожиданности и упала. Несколько волшебников в костюмах Дедов Морозов, летая по небу в ступах, соревновались, кто лучше сделает мертвую петлю, так чтоб остался след в воздухе в виде надписи «С Рождеством!». В итоге над городом все небо было расписано разноцветными рождественскими приветствиями.

Шагая по хрусткому снегу, которым улицы Троллинбурга были укрыты, как мохнатыми белыми коврами, ребята не смогли пройти мимо «Слепой курицы». Окна кафе были разрисованы по краям причудливыми снежинками, а изнутри доносился веселый гул посетителей. Отряхнув снег с ботинок, ребята открыли дверь и остановились на пороге, выискивая пустой столик. Ромка указал рукой в направлении дальнего столика слева у окна, и ребята стали пробираться к нему вдоль прохода. Не успели они рассесться, как подошел, хромая на костыле, Шинкарь, протер столик тряпкой и спросил, что они будут заказывать. Ребята заказали «Крокодамус» — волшебный коктейль, который подавался только в больших стеклянных стаканах. Если смотреть на зеленоватую молочную жидкость через стекло, то кажется, что в ней по-дельфиньи ныряют маленькие зеленые и желтые крокодильчики. А загляни в стакан — коктейль как коктейль, ничего особенного.

— Мой зеленый что-то вялый, — рассматривая стакан на свет, сказал Ромка.

— А мои оба здорово резвятся, — Белка довольно улыбалась, наблюдая, как в ее стакане крохотный желтый крокодильчик перепрыгивал через выныривающего из коктейля зеленого.

Мила задумчиво смотрела прямо в стакан, поэтому ее коктейль не вызывал у нее никаких эмоций, хотя на вкус он был весьма неплох. Она потягивала зеленоватый «Крокодамус» через соломку и, рассеянно слушая разговор своих друзей, не могла перестать думать о разгадке послания. Наверное, именно поэтому заметила оказавшегося возле них Берти только тогда, когда он с размаху хлопнул ее по плечу и воскликнул:

— Привет, Рудик! Привет, Лапшин! Сестрица, а ну-ка подвинься. — Он сел рядом с Белкой и посмотрел на Милу. — Чего такая задумчивая, Рудик? Хорошо себя чувствуешь?

— Кх-ха, кх-ха… Спасибо… Нормально, — кашляя, ответила Мила; от дружеского приветствия Берти она поперхнулась коктейлем так, что слезы из глаз брызнули.

— Ну вот и славно! — широко улыбнулся Берти, попивая из деревянной кружки «Глазунью».

— Берти, — подозрительно покосилась на «Глазунью» Белка, — откуда у тебя деньги на напитки?

— Взял в долг у Фреди, — отмахнулся от нее Берти.

— В долг! — многозначительно фыркнула Белка. — Ты же ему никогда не возвращаешь, это теперь называется «в долг»?

Берти хмуро глянул на сестру, что не предвещало ничего хорошего.

— Помалкивай, сестрица. Болтаешь много, — предупреждающим тоном процедил он.

— Говорю как есть… — упрямо парировала Белка.

— А кто тебя просит?! — завелся Берти.

Подобного рода перепалки Миле приходилось слышать в последнее время довольно часто. Берти, после того как проиграл в начале учебного года все свои карманные золотые тролли Фимке и остался только с медяками, которые исчезали из его карманов с удивительной скоростью, частенько брал деньги взаймы у старшего брата. Фреди отказать не мог, хотя и старался выделять брату не меньше одного-двух медных троллей за раз. Белка была ужасно недовольна таким положением вещей и часто не могла удержаться, чтобы не высказать Берти все, что она о нем думает.