Снежные псы

Меньшая и наиболее просвещенная часть приговоренной толпы испуганно охнула, другая стала тупо переглядываться. Все как полагается.

– Их что, сжигать будут? – испугалась Ариэлль. – Драконами?

– Как сказать… – Я опять приятно удивился образованности своей соратницы. – Ну, частично сжигать, в моральном смысле… Короче, узришь сейчас.

Так и случилось.

– Извините, – ехидно поправился Тытырин, – оговорка вышла: не к аутодафе… к экстракции… Нет, нет, опять ошибся, к экстрадиции!

Тытырин вернулся к серьезному тону:

– Вышеперечисленные преступники приговариваются к высшей мере – к принудительному изгнанию из пределов Страны Мечты, то есть к экстрадиции по жесткому сценарию.

– Как это по жесткому сценарию? – спросила Ариэлль.

– Да просто, – ответил я. – Сначала руки отрежут, затем ноги… Да нет, нет, конечно! Перец… ну, Великий Персиваль… вышвырнет их через долгую трубу.

– Через трубу? – не поняла Ариэлль.

– Ага. Как у тебя с геометрией?

– Нормально… было нормально.

– Ясно. Какое кратчайшее расстояние между двумя точками?

– Прямая, конечно, – ответила Ариэлль.

– Верно. И когда Великий Персиваль сам шныряет туда-сюда, он шныряет по прямой. Но есть еще кривая, такой долгий путь через… если в терминах вульгарной уфологии, через туннель между мирами. По нему тоже можно, но гораздо дольше, и неприятней. Их, – кивнул я на осужденных, – Персиваль вышвырнет через длинный туннель, то есть через трубу. А это несладко. Обычный переход и то тошнотный, а через трубу… Короче, лучше перед переходом не завтракать. И не обедать. Неделю. Понятно?

– Понятно…

Тем временем эльфы Ариэлль начали выстраивать пленников в новую, расстрельную, шеренгу.

– Тут много особенностей, – пояснил я далее. – Вообще, как говорил Персиваль, попасть сюда гораздо проще, чем выпасть. Вход рупь – выход три. Те, кто выпадает отсюда естественным путем – ну, после самоусовершенствования или после того, как их тут вроде как прибили, – как раз выпадают по кривому пути. Поэтому почти все они ничего не помнят…

Ариэлль кивала, слушая меня.

– Так вот, балбесы очень скоро окажутся у себя дома. И не будут ничего помнить. Человек пять из банды, конечно, станут рассказывать про свои приключения, но их сочтут психами и станут немножко лечить транквилизаторами. Вылечат. И они тоже забудут. Только сны им останутся. И чувство потери. Знаешь, взрослые все время хотят в детство, им постоянно кажется, что там, в детстве, осталось что-то неуловимо-прекрасное, забытое… Кстати, наш доблестный Перец считает, будто сны – не что иное, как прорыв в нашу реальность реальности Страны Мечты. Лептонные потоки пронизывают мироздание во всех направлениях, несут информацию, Мечта отражается в снах. Ты замечала, что в снах все тоже этак отрывчато, ну, совсем как здесь? Идешь по лесу, и вдруг раз – в тундре оказываешься. И наоборот…

Разговорился я что-то.

– Замечала.

Ариэлль поглядела на меня с жалостью. Почему-то.

– Это неспроста, – продолжил я. – И вот еще что неспроста…

И тут появился Перец.

Он выглядел… Короче, выглядел. Перец был обряжен в длинный черный плащ с глубоким капюшоном, под плащом вороненая броня, далеко в сторону торчала рукоять меча со змеем и кашалотом, даже сапоги, и те – хоть смотрись. Красивая форма, парадная.

Представительно, медленным шагом Перец приблизился к отделенным. Повел плечами. Со спины к нему подбежал Тытырин, принял плащ.

Особого солнца не светило, но броня блеснула, полыхнула золотыми зарубками. Я усмехнулся – Перец был в шлеме с полуопущенным забралом, так что виднелся только подбородок. Лицо, что ли, не хотел показывать?

Перец оглядел децимированных. Те стояли понуро. Никому не хотелось возвращаться. А может, просто боялись, что Перец чего-то еще устроит. Кроме возвращения. Выкинет что-нибудь такое, оригинальное.

Вообще-то раньше он не производил чудес публично, а сейчас, видимо, очень чесалось, славы хотелось. Устал от безвестности. А может, какие-то свои резоны у него, скажем, решил сам деспотом заделаться. А что? С его-то возможностями…

Перец вытащил из ножен меч и шагнул к обреченным. Шеренга, не сговариваясь, отступила.

– Слушать меня! Смир-рна! – свирепо рявкнул Перец.

Так рявкнул, что даже без мегафона его было слышно всем.

Шеренга выровнялась.

– Ну, голубки, пора домой… – Перец воткнул меч в землю.

– Что он будет делать? – шепотом спросила меня Ариэлль.

Я знал, что он будет делать. Поэтому выскочил из-за стола и рванул к Перцу. Успел. Он уже начал сосредотачиваться, но я успел.

– Погоди, – прошипел я, – не спеши, хочу поговорить с кем-нибудь. У меня есть один вопрос…

Я оглядел приговоренных. Девятым слева стоял паренек с костылем. Или на костыле, не знаю, как правильно. Он был в разодранном спецназовском комбинезоне. К нему я и подошел.

– Как зовут? – спросил.

– Вася, – грустно ответил паренек.

– Вася, скажи мне, пожалуйста, откуда у вас соплеметы?

– Что?

– Вот те штуки, – указал я на сваленное в кучу оружие.

За спиной чувствовался Перец. Расхаживал, глядя в землю. Окружающее пространство наполнялось невидимыми искрами – Перец готовил переход.

– Это оружие, оно откуда? – повторил я вопрос.

– На парашюте упало, – объяснил Вася. – Два раза. Сначала листовки, затем оружие.

За спинами приговоренных закипал воздух. Мне полегчало, я окончательно убедился, что Перец не будет отсекать им головы, а просто вытолкнет их обратно, в настоящий мир.

– Один раз у нас упало, совсем рядом, а другой раз далеко, мы туда четыре дня пробирались, еле успели. Еще бы немного, и нас бы захватили…

Вася кивнул на эльфийское девчоночье ополчение.

– Значит, оно не конкретно вам предназначалось?

– Не, – помотал головой Вася, – кто первей найдет. А мы хорошо искать умели…

– Ладно, выходи из строя, – перебил я. – За помощь, оказанную законной власти, дарую тебе…

– С чего вдруг ты решил его отпустить? – злобно спросил Перец.

Кипение воздуха прекратилось, теперь он не выглядел переливающимся, просто натянутым, готовым лопнуть.

– Он же рассказал про оружие…

Спецназовец закивал в подтверждение. Воздух переплавился в растянутую эллипсом линзу. Кто-то закричал. Наверное, от испуга.

– Я рассказал… – Спецназовец все кивал, будто у него в шее пружина лопнула.

– Но он же на самом деле помог… – попытался еще раз возразить я.

– Теперь уже неважно, – сказал Перец и толкнул спецназовца в грудь.

Вася взмахнул руками, закачался, потеряв равновесие, схватился за соседа. Перец подтолкнул и соседа. Оба упали на линзу, на секунду завязли в ней, затем провалились дальше и исчезли. По линзе прошла рябь.

А Перец уже толкнул следующего, и следующего… Они вскрикивали или даже всхлипывали и проваливались в настоящий мир. Ничего, кроме их всхлипов, слышно не было. Хотя нет, невдалеке трещало все еще горящее дерево. Наверное, в таких ситуациях и должно быть тихо.

Всхлипы и треск.

Я понимал, что все это, по большому счету, не по-настоящему, что это никакая не казнь, а театр, не более. Но все равно было как-то страшно. Не стал я смотреть, что-то во всем происходящем ощущалось… позорное. И я был зол на Перца. Не может, чтобы свою власть не показать. Да пошел он! Тоже мне, Великий инквизитор…

Я решил лучше поговорить с Ариэлль… Тьфу ты, какое тупое имя! Как там ее на самом деле зовут? Анька Косолапова вроде. Фамилия, конечно, подрулила, а имя ничего, нормальное. Мне нравится. Буду ее теперь так называть.

Анька все так же сидела за столом, только в нашу сторону совсем не смотрела.

А Тытырин смотрел с интересом. Любопытно, какой у него интерес – исторический или психопатологический? Наверное, и тот и другой…

Я вернулся к Аньке. Она не подняла головы.

– Обратная сторона победы, – сказал я. – Наказание военных преступников. Детская народная традиция.

Анька промолчала.