Семь чудес и затерянные в Вавилоне

Так я понимаю, что я – это Массарим. Что я смотрю с высоты на Караи. И я кричу, видя, как мой брат исчезает из виду.

Передо мной появляется лицо. Я знаю эту женщину.

Она парит в воздухе.

Я смотрю в ее глаза, и лес исчезает. Деревья становятся светло-зеленым маревом, звуки приглушаются, и ничто больше не имеет значения.

Я зову ее снова, и снова, и снова.

Глава 48. Фрагменты

– Едва ли.

Я моргнул, и увидел лицо Касса. Его шевелюра во флуоресцентном свете с потолка горела, словно нимб. Я был в ярко освещенной комнате с выкрашенными в мерзкий оттенок зеленого стенами и кафельным полом. В сгибе локтя торчала иголка капельницы, а у стены стоял столик на колесиках с попискивающим медицинским оборудованием.

– А? – не понял я.

– Ты назвал меня мамой. На что я ответил: «Едва ли».

– Прости, – смутился я. – Мне снился сон.

Фрагменты увиденного растворялись, подобно светлячкам под солнечным светом.

Касс улыбнулся. Выглядел он, как напроказничавший ребенок.

– У нее получилось, – сказал он. – У Эли. Она скрылась в толпе.

– Правда? – я резко сел и тут же об этом пожалел. Голову заломило, я поднял руку и нащупал шишку размером с мяч для гандбола. – Ай! Здорово же!

– Ага, подошвы ее кедов так и искрили, – кивнул Касс. – Прости. Это Марко так выразился. Но зато у нас появилась надежда. Может, ребята из «ИК» смогут ее найти.

Я вздохнул.

– Не с иридиевым браслетом на руке.

– Ой! – выдохнул Касс. – Точно.

Открылась дверь. В палату вошел брат Димитриос, переодевшийся в медицинский халат.

– Добро пожаловать, Джек! И прости за Андре – он явно переборщил со своей палкой. Будь уверен, мы проведем с ним должную беседу. Рад видеть тебя в здравии.

– Не уверен насчет «в здравии» и «рад видеть», – проворчал я.

– У меня хорошие новости, – проигнорировал он мои слова. – Вы наверняка обеспокоены, как там ваша подруга Эли. Но тому нет причин. Разумеется, нам известно, где она, и, думаю, через полчаса… час вы воссоединитесь.

– Вы врете! – воскликнул Касс и захихикал. – Вот это я сказал! Я, да еще и старшему! Ха! Но это правда. Я знаю. Ваши губы слишком… ынежярпан!

Улыбка брата Димитриоса завяла. Зато я захохотал.

В последние дни наши жизни нам не принадлежали. Нас вынудили отправиться в Грецию, затем в Огайо, в Ирак. Теперь нас засунули в темное подземелье вражеского штаба. Но Эли смогла прорваться сквозь оковы. Пусть всего на час, на десять минут – но у нее получилось. Она обрела свободу.

– Смотрю, у вас весьма легкомысленный настрой, – сухо сказал брат Димитриос. – Да будет так. Вы, судя по всему, считаете нас этакими монстрами. Но вы ошибаетесь. И мы вам не врем. Увидите. Нам многое предстоит сделать, столько нужно вам показать. У нас есть чем вас удивить. Идемте.

В палату зашел санитар, везя перед собой кресло-коляску. Я даже и слова не успел вымолвить, а он уже усадил меня и повез по коридору в компании брата Димитриоса и Касса.

Начался крутой подъем. Стены украшали разноцветные фрески с изображениями процесса строительства пирамид и роскошных покоев фараонов. От хорошего настроения очень быстро не осталось и намека. Торчать на каком-то тропическом острове уже было тяжелым испытанием. И я только-только начал к этому привыкать. А теперь что? Чем мы будем заниматься здесь? В этом откровенно неприветливом, холодном и навевающем депрессивные мысли месте?

– Где мы? – спросил я. – Что с Марко?

– А я уже думал, вы не спросите, – усмехнулся брат Димитриос. – Мы внутри пока еще официально не раскопанной пирамиды. Поначалу наши археологи посчитали это место древним курганом. Но это оказалась мастаба, так называемая усеченная пирамида с несколькими слоями. Для нас это открытие сравнилось по своей значимости со всеми потрясающими пирамидами в этой долине, обустроенными домами для тел фараонов и их жен, навеки призванных ограждать и благословлять эти земли. И теперь это наш дом!

– Вот и закончилось благословение, – буркнул я.

Мы еще раз свернули, и брату Димитриосу пришлось пригнуться, чтобы не задеть головой потолок.

– Все эти коридоры были здесь изначально, и потому они немного узковаты. Снаружи пирамиды выглядят вырезанными из цельного камня, но внутри них целая сеть переходов. И все они ведут вниз. Фараон может перемещаться лишь вверх или вниз, вверх – к богу солнца Ра, а вниз – к владыке мертвых Осирису. – Он улыбнулся. – Не знаю, можете ли вы себе представить, но здешние комнаты в прямом смысле слов утопают в золоте и драгоценностях – и все ради ублажения фараона!

– Спасибо за урок истории, – нарочно зевнул я. – Но если вы ожидали от нас восторга от пребывания в компании мертвых фараонов, то вы ошиблись. А если вы ожидали, что мы позволим промыть себе мозги, как вы сделали с Марко, то вы ошиблись вдвойне.

– Вы так и не сказали, где Марко, – напомнил Касс.

– Ты прав, не сказал, – с едва заметной улыбкой отозвался брат Димитриос.

В конце подъема нас ждала просторная ротонда с выложенной плиткой полом. Там мы ненадолго задержались. Справа и слева от нас поблескивали двери из матового стекла, ведущие во внутренние помещения. Впереди, в противоположном конце ротонды, продолжался коридор. Круглые стены покрывали детализированные рисунки: младенец и послушно склонивший перед ним голову свирепый грифон; темноволосый юный охотник, поймавший вромаски голыми руками; группа преданных последователей, собравшаяся у постели умирающего старика. «Сцены из жизни Массарима», – догадался я.

Но мой взгляд привлек к себе портрет темноволосого мужчины с бородой, сидящего на каменной плите, с кулаком, подпирающим в глубоких раздумьях подбородок. Вокруг него, прямо как на гептакиклосе, в круг выстроились изображения Семи чудес света.

У его ног на стене висели семь кусочков с грубыми набросками Семи чудес.

У меня перехватило дыхание. Я уже видели эти рисунки в своем сне – в том самом, где я был Массаримом, который сам же их и создал.

Санитар направил меня влево, где брат Димитриос остановился у одной из стеклянных дверей.

– Проверка доступа! – четко и громко произнес он.

В ответ из невидимых динамиков раздался странный механический голос.

– Добро… пожаловать… домой! – прерывисто, будто во время плохого телефонного соединения, произнес он. – С… возвращением… Джек и Касс.

Мы с Кассом кивнули. А что еще нам было делать, благодарить его? Или ее? Или это?

С тихим шорохом дверь распахнулась в зал, оказавшийся куда больших размеров, чем я предполагал, – там вполне мог разместиться целый супермаркет. С потолка, до которого было где-то двадцать футов, свисали зеленовато-белые штуки, напоминающие сталактиты. Пол покрывали маты, деля зал на четыре неравные части. В одной из них, слева от нас, бились на мечах двое воинов, мужчина и женщина.

Справа, дальше в глубь зала, четверо из Массы махали ногами, прыгали и вертелись с такой скоростью, что их силуэты были смазаны, но при этом друг друга они не касались, словно в каком-то сложном танце.

В третьей зоне, что была точно справа от нас, стояла железная клетка. Внутри весь в шрамах мужчина схватился с незнакомым черным зверем, напоминающим пуму. Тот зарычал и бросился в атаку, а мужчина подпрыгнул вверх, перевернулся в воздухе и, оттолкнувшись ногами от прутьев, приземлился зверю прямо на спину. В левой руке он сжимал кинжал. Я поспешил отвернуться.

– Здесь мы тренируемся! – шум стоял такой, что брату Димитриосу пришлось кричать. – Следуя одной из древнейших традиций Массы! Так как наши последователи не являются Избранными, им приходится работать над собой не покладая рук. И они счастливы каждому новому испытанию. Смотрите!

Брат Димитриос трижды хлопнул в ладоши.

Часть зала пришла в движение. Сначала не занятый никем до того мат, подобно потайной двери на сцене театра, ушел под пол, явив прямоугольную дыру. Затем прямо перед нами с тяжелым грохотом опустилась стена из железных прутьев. Она протянулась от стены к стене, будто отделяя и оберегая нас от того, что должно было произойти в другой части зала. И, наконец, дверца в клетку зверя открылась.