Очарованная жизнь (ЛП)

– Где врата в другие миры? – спросила Дженет, вернувшись к целеустремленному настроению.

– Думаю, скоро, – ответил Кот.

Он чувствовал, что они приближаются к центру сада. Он редко чувствовал что-либо магическое настолько сильно.

Деревья и кусты вокруг них теперь покрылись инеем. Они видели яркие ягоды в ярких ледяных оболочках. Однако Дженет едва успела задрожать и растереть руки, как их встретило дерево, представлявшее собой застывшую массу розовых цветов. Со следующего свисали прямые стебли зимнего жасмина рядами маленьких желтых звездочек. А потом появилось мощное черное терновое дерево, выкрученное во все стороны. На нем как раз распустилось несколько белых цветов.

Когда оно приняло их под свою темную сень, Дженет подняла взгляд на его черные переплетения.

– В Гластонбери [13] есть похожее дерево, – сказала она. – Говорят, оно цветет в Рождество.

А потом Кот понял, что они в сердце сада. Они оказались на лугу в небольшой низине. Все деревья, кроме одного, росли вокруг по краю. И здесь, похоже, было правильное время года, поскольку на этом дереве как раз созревали яблоки. Оно стояло, склонившись над центром луга, не совсем закрывая тенью странные руины. Тихо приблизившись к этому месту, Дженет с Котом обнаружили рядом с корнями яблони маленький родник, который из ниоткуда бил ключом и почти сразу же исчезал в земле. Дженет подумала, что чистая вода выглядит необычайно золотой. Она напомнила ей о воде в ванной, погасившей пламя на Коте.

Руины представляли собой две стороны разрушенной арки. Неподалеку, у подножия дерева лежала каменная плита, видимо, упавшая с верхней части арки. Никаких других признаков ворот не было.

– Думаю, это они, – сказал Кот.

Ему стало ужасно грустно, оттого что он уходит.

– Я тоже так думаю, – согласилась Дженет полным благоговения приглушенным голосом. – На самом деле, мне немного грустно уходить. Как мы уйдем?

– Я попробую бросить в арку щепотку драконьей крови, – ответил Кот.

Он неловко вытащил из кармана тигель, завернутый в носовой платок. Почувствовав сильный запах драконьей крови, он понял, что поступает неправильно. Неправильно было приносить это вредоносное вещество в место, так сильно наполненное магией совершенно противоположного типа.

Но поскольку Кот не знал, что еще делать, он осторожно взял щепотку вонючего коричневого порошка указательным и большим пальцем правой руки, левой рукой снова завернул тигель, а потом осторожно и виновато бросил порошок в пространство между колоннами разбитого камня.

Воздух между колоннами задрожал, как бывает с раскаленным воздухом. Часть солнечного луга, которую они видели между колоннами, затуманилась, затем стала бледно-молочной, и наконец потемнела. Темнота медленно расступилась к углам пространства, и они поняли, что смотрят в громадную комнату. Казалось, она простирается на акры. Вся она была покрыта ковром с довольно-таки уродливым рисунком, как на игральных картах – красным, синим и желтым. Комната была полна людей. Они тоже напомнили Коту игральные карты, поскольку были одеты в жесткие громоздкие наряды однообразных ярких цветов. Все они ходили туда-сюда – важные и взволнованные. Воздух между ними и садом по-прежнему дрожал, и Кот каким-то образом понял, что они не смогут попасть в громадную комнату.

– Это не то, – сказала Дженет. – Где это?

Кот как раз собирался сказать, что тоже не знает, когда увидел Гвендолен. Ее неподалеку несли на чем-то вроде кровати с рукоятками. Восемь несущих ее мужчин были в громоздких золотых униформах. Кровать была золотой с золотыми ручками и золотыми подушками. Гвендолен была одета в еще более громоздкие, чем остальные, бело-золотые одеяния, а ее волосы – забраны наверх в высокий золотой головной убор, который мог быть короной. Судя по ее поведению, она точно была королевой. Она кивала некоторым важным людям, и они поспешно прыгали к ее кровати и лихорадочно внимали тому, что она говорит. Она махала другим, и они бежали что-нибудь делать. Она сделала знак еще одному человеку, и он упал на колени, умоляя о пощаде. Он всё еще умолял, когда другие люди оттащили его прочь. Гвендолен улыбалась так, словно ее это позабавило. К этому моменту золотая кровать оказалась прямо рядом с аркой, и пространство заполнилось суматошной деятельностью людей, бегущих исполнять пожелания Гвендолен.

И Гвендолен увидела Кота и Дженет. Кот понял это по выражению удивления и легкого раздражения на ее лице. Возможно, она сотворила собственную магию, или, возможно, магия драконьей крови просто истощилась. Как бы то ни было, разбитая арка снова стала темной, потом молочной, а потом туманной; и, наконец, между колонн снова остался только луг, а воздух перестал дрожать.

– Это была Гвендолен, – сказал Кот.

– Я так и подумала, – ответила Дженет совершенно не впечатленным тоном. – Она растолстеет, если ее всё время будут вот так носить.

– Она наслаждалась, – задумчиво произнес Кот.

– Я видела. Но как мы найдем мой мир?

Кот совсем не был уверен.

– Может, попробуем обойти вокруг на другую сторону арки?

– Звучит разумно, – согласилась Дженет. Она начала обходить колонны и остановилась. – На этот раз лучше сделать всё правильно, Кот. Ты можешь позволить себе только еще одну попытку. Или сейчас ты не потерял жизнь?

– Я не почувствовал… – начал Кот.

В разбитой арке внезапно появился мистер Нострум. Он держал открытку, которую Кот отправил миссис Шарп, и был сердит и взбудоражен.

– Мой дорогой мальчик, – сказал он Коту, – я сказал тебе в два тридцать, а не в полдень. Лишь по чистой случайности я держал ладонь на твоей подписи. Будем надеяться, что ничего не потеряно, – он повернулся и позвал через плечо, как будто в пустой луг: – Давай, Уильям. Никудышный мальчишка, похоже, неправильно меня понял, но чары явно работают. Не забудь взять с собой… э… оборудование.

Он вышел из колонн, и Кот попятился от него. Стало очень тихо. Листья на яблоне не шевелились, а тихое-тихое журчание маленького родника превратилось в мягкое медленное капание. У Кота возникло сильное подозрение, что они с Дженет сотворили нечто ужасное. Дженет стояла за аркой, прижав ладони ко рту и выглядя перепуганной. Ее внезапно скрыла широкая фигура мистера Уильяма Нострума, который возник из ниоткуда между двумя колоннами. На одной руке у него висел моток веревки, а из карманов сюртука торчало что-то блестящее. Его глаза возбужденно вращались. Он немного задыхался.

– Преждевременно, но успешно, Генри, – пропыхтел он. – Остальные призваны.

Ульям Нострум вальяжно шагнул под яблоню к своему брату. Земля немного задрожала. Сад был безмолвен. Кот снова попятился и обнаружил, что маленький родник перестал течь. От него осталась только грязная дыра. Теперь Кот был абсолютно уверен, что они с Дженет сотворили нечто ужасное.

Позади Нострумов сквозь разбитую арку торопливо проходили другие люди. Первой появилась одна из Аккредитованных Ведьм с улицы Шабаша – с красновато-коричневым лицом и перепуганная. Она шла в церковь в своей лучшей воскресной одежде: чудовищная шляпа с фруктами и цветами и черно-красное атласное платье. Большинство людей, которые последовали за ней, тоже были в лучшей воскресной одежде: чародеи – в синей сарже и цилиндрах; ведьмы – в шелке и бомбазине и шляпах всевозможных форм и размеров; некроманты респектабельного вида в сюртуках, как у мистера Уильяма Нострума; тощие колдуны в черном и несколько впечатляющих волшебников либо в длинных черных мантиях для церкви, либо в запятнанных брюках для гольфа. Они прибывали, толпясь между колоннами – вначале по два и по три, а потом по шесть и по семь – все немного запыхавшиеся и испуганные. Кот узнал среди них большинство ведьм и предсказателей с улицы Шабаша, хотя и не увидел ни миссис Шарп, ни мисс Ларкинс, но, возможно, просто из-за того, что он в одно мгновение оказался среди большой и неуклонно растущей толпы, и его толкало то в одну, то в другую сторону.