Конец света

Девчонки недовольно загудели, а директор меланхолично перечислял:

– Чтобы прическа ветром не сбивалась, косметика не стиралась, волосы на ногах не росли, – тут мы снова захихикали. – Ну а что? Очень полезно. Только кю на это тратятся. И поддерживать надо постоянно.

– Чтобы бутерброды не распадались, – подсказал я.

– Вот-вот, – согласился директор. – Давайте подумаем о режимах без «не». Так что там? – и он уставился на Рема, который в общей суматохе успел усесться обратно на место.

Рем решил не подниматься и пробасил:

– Ладно уж. Я вот басом разговариваю.

Весь класс на него уставился удивленно. Рем почти обиженно посмотрел на нас:

– А то что: я высокий, а голос тоненький. Нехорошо. Только кю тратить каждый день надо, по два кю уходит. Это я еще дома режим отключаю.

Директор кивнул:

– Хорошо, – и собрался переходить к следующему, но Рем снова начал говорить:

– Еще я в режиме осмысленного вранья нахожусь иногда. Потому что врать не умею. Вот сейчас у меня нет этого режима, поэтому я вам правду говорю.

Директор кивнул:

– Да, осмысленное вранье полезно иногда. Главное – не злоупотреблять. У тебя интересные режимы, Рем, расскажи нам еще немного.

– Пусть другие расскажут, – хмуро сказал Рем. – Я потом добавлю, может.

Я достал тетрадку, вырвал листочек и стал записывать все режимы, о которых говорили одноклассники, – вдруг пригодится! Посмотрев на меня, все остальные тоже стали записывать. Директор отмахнулся:

– Все режимы не поиспользуешь…

Тут руку подняла робкая и незаметная девчонка, которую мы почти никогда и не слышали. Она тихо сказала:

– А я использую режим, чтобы забывать.

Все повернулись к ней и молчали.

– Ну, забывать. Когда книжку очень уж хорошую прочитаешь. Так, что хочется сначала прочитать, только не помнить, что там будет. Вот я и забываю. Одну книжку, которая мне больше всего нравится, раз сто уже читала.

Мы присвистнули. Не то чтобы мы не догадались так использовать режимы – просто были не очень читающими. Подумать только: сто раз читать одну и ту же книжку!

– Погоди, – сказал директор. – А ты вообще помнишь, что ты книжку читала? Или забываешь всё напрочь?

Девчонка засмущалась:

– Нет, я помню, что с книжкой связано что-то хорошее. Значит, ее нужно еще раз прочитать. Правда, через какое-то время начинает хотеться просто помнить, что там было…

И тут все стали галдеть наперебой. Я даже не успевал следить, кто что говорил.

– А я тоже забываю, только сны. Специально так делаю, чтобы не запоминать. А то боюсь, вдруг они значат что-то плохое.

– А я вот использую режим, чтобы не бояться. Если ты станешь использовать его, тебе не надо будет и сны забывать.

– Если сделать режим защиты, то и бояться не придется.

– Но от снов же он не защитит?

– А, точно…

Они говорили, я машинально записывал особенные режимы и посматривал, сколько у кого кю. У прилежной одноклассницы, читающей книжки, было два кю – значит, часто использует режимы. У другого одноклассника, который активнее всех размахивал руками и рассказывал про режимы, было сто три кю – значит, самый настоящий читер, почти режимами не пользующийся.

Вообще-то раньше, до вчерашнего дня, я думал, что у девчонок будет больше сохраненных баллов. Они же прилежные. Но получалось наоборот: в основном копили мальчишки, а девчонки тратили баллы налево и направо. Вдруг я подумал, что нехорошо так подсматривать. Хоть в классе галдели, каждый хотел рассказать историю о своих режимах, а довольный Евджи поглядывал на всех, я поднялся с места и громко сказал:

– Я вижу ваши кю!

Все замолчали и уставились на меня. Даже Фет стал смотреть на меня так, как будто впервые об этом слышит.

Я сглотнул. Ну, сейчас начнется, подумал я. Примутся спрашивать, потребуют научить, как видеть кю… Но все посмотрели-посмотрели на меня, и директор на меня посмотрел-посмотрел… И как давай все дальше галдеть. «У меня такой режим, у меня сякой режим, а этот лучше, а тот жирнее». Мне даже обидно стало. Я насупился и сел на место. Рассказывай им что-то! Фет доброжелательно похлопал меня по руке и сказал вполголоса:

– Ты не переживай. От меня вот, например, жена ушла, так я и не переживаю.

И носом шмыгнул смущенно. Что сразу стало видно, как он совсем не переживает.

Но Фет действительно повеселел и, казалось, больше не думал о Марийке. А я про нее думал. Надо было нам с девчонкой связываться! Придумали тоже! Даже если девчонка выглядит как нормальная и с виду ничего, надо помнить, что в голове у нее всякая женская ерунда, которую ничем не победишь. И в то же время мне было жаль, что всё так получилось.

Странно, что никому не оказалось интересным то, что я видел кю. Как будто это что-то простое и обыденное. Но ведь не простое… Не обыденное… Ведь раньше такого не было! Значит, либо это никому не нужно, либо действительно слишком обычно. Я не мог понять.

После урока, на котором мы поговорили про режимы, директор отпустил нас по домам. Мы с Фетом сбегали в прыгалку и помчались к южным воротам леса. Обычно у ворот народу было немного, и люди только изредка выходили из леса и заходили в лес. Но сегодня перед входом собралась огромная толпа. Она недовольно гудела, размахивала руками и время от времени вытесняла мальчиков в зеленых шортах, которые тут же забегали обратно в толпу. Как всегда на любых подобных собраниях, среди посетителей леса сразу же появились ораторы, которые вещали, что конец света у нас наконец-то последний. Мне кажется, эти ораторы возникают сами по себе, из воздуха, как только люди собираются в компанию больше пяти человек.

Протиснувшись к воротам, мы увидели табличку: «Лес закрыт по техническим причинам». И никакого тебе «извините», никаких цветочков среди текста: закрыт – и всех делов!

– Как закрыт?! – взревел я и безуспешно подергал за ручку ворот.

Толпа кровожадно повернулась к нам с Фетом.

– Вот и мы говорим, – сказал один человек и махнул рукой. Толпа дружно заскандировала:

– Как закрыт?! Как закрыт?! Как закрыт?!

Очень синхронно они это делали, даже, казалось, воздух вибрировал. Человек взмахнул рукой еще раз, и толпа продолжала:

– Зачем закрыт?! Зачем закрыт?! Зачем закрыт?!

И после:

– Кем закрыт?! Кем закрыт?! Кем закрыт?!

– А-а-а-а! – закричал Фет и закрыл уши руками. – Вам бы только скандировать, до леса и дела нет!

Но толпа выкрикивала «Куда закрыт?!», и ей было не до Фета. Мы с ним внимательно изучили табличку. Она совсем не похожа на те, которые мы находили на дверях банка и ратуши. Скорее, была даже не табличкой, а на скорую руку нарисованным плакатом. Затем расспросили одного не совсем ополоумевшего крикуна, закрыты ли остальные ворота.

– Все ворота закрыты! – сказал он нам. – На всех такая табличка.

И толпа, конечно, подхватила, особо яростно выкрикивая слово «табличка».

Мне почему-то сразу стало скучно. Даже на Фета не хотелось смотреть, проверять, каково там ему. И в толпе этой не хотелось стоять. И уж точно не хотелось с ними петь. Лес закрыт, вот и всё. Без леса это совсем другая жизнь. Я скис и пинал ногой какой-то камушек. Краем глаза посмотрел на Фета. Он перекидывал мой камушек ко мне.

– Скучно, – сказал Фет.

Я кивнул:

– Вот бы лес открыть.

– Вот бы, – согласился Фет.

Толпа между тем стала рыть подкоп, но, похоже, наталкивалась на ограждения под землей.

Хотя делать ничего не хотелось, мы потратили немного кю на режим «деятельная бодрость».

– Ого! – крикнул Фет. – Давай я тебе бодрящий массаж сделаю!

– Вот еще! – подпрыгнул я и замахал руками. – Нам надо открывать лес!