Оранжевый туман

Что стало с проводкой и лампочкой — одному богу известно. И радио, как я уже сказал, жаль. Вот.

В комнату, поджав хвост и испуганно озираясь, вошел Гест. Я потрепал его по загривку. — Брат, ты мне не объяснишь, что это было? Что с электросистемой, а? И где наш паразит? — Он жив. Наверное, он вылетел, пока ты тушил здесь все. Электросистема полностью разрушена… — Поэтому он ею и не воспользовался. Понятно. А куда он полетел, ты мне сказать не можешь? — Я могу предположить. Без груза он отсюда не уйдет, а лучше всего он себя чувствует на пустыре — там геопатогенная зона. После того как он съел электроэнергию целого города, он силен, как никогда. Ваша шестерка им не по зубам, они это уже поняли. Но Вампир и его команда найдут новую жертву, это я могу сказать точно. Я вскочил и побежал вниз по лестнице. Надо предупредить всех остальных, один я там ничего серьезного сделать не смогу, только бы успеть! Мама, которая ходила по комнате, охала и ахала, а я ее не замечал, закричала, чтобы я немедленно возвращался, но я не слушал. Отец, пока я сидел взаперти, ходил куда-то в город и вернуться не успел. Поэтому больше мне никто не мешал, и я беспрепятственно выскочил на улицу. Но как собрать всех шестерых? У Димы, Наташи и Кати наверняка такие же проблемы, как и у меня, а Макс с Олей, Гест сказал, вообще в милиции! В любом случае быть на пустыре мне необходимо. На бегу я спросил у Геста: — Что делать? Как всех наших вытащить сюда? — С Олей и Максом я свяжусь легко, но вот как быть с остальными — не знаю. — Давай сделаем так: ты связываешься с Олей и Максом, а потом бежишь к остальным — знаешь, где они живут? — Знаю. — И вызываешь их, как собаки в кино. Знаешь? — Понятно. — Беги. И мы разбежались в разные стороны. ОЛЯ ПОЛУНИНА — У него нож!!! — завопила я не своим голосом и потащила Макса в сторону. Я была уверена, что милиционер мне поверит, и поэтому даже не подумала о том, чтобы защититься. — Да что она говорит? — ухмыляясь, пожимал плечами отец, а сам подбирался все ближе к нам. — Какой нож, с чего ты взяла? К нам во двор вышел еще один участковый, посмотреть на этот цирк. — Да, у него нож, — спокойно сказал Макс, отодвигая меня за спину. — Не доставайте его, — говорил он уже отцу, — и все обойдется. Зачем вам лишние неприятности? Отец ничего не ответил. Он не ожидал, что его раскроют, но по глазам участковых он видел, что они нам не верят, и продолжал так же ухмыляться и подбираться все ближе и ближе. — Он у вас в кармане брюк, в правом, — продолжал, сглотнув, Макс, — не нужно его доставать. Видите, мне никто не верит, и, если вы его не будете доставать, вас не обвинят в незаконном хранении… Он не успел договорить. Один из милиционеров со словами «чем черт не шутит, я проверю» двинулся к отцу, и он, видя, что это последний подходящий момент, с ревом выхватил из правого кармана брюк нож с выкидным лезвием и кинулся на Макса. У милиционеров отвисли челюсти. Я обхватила голову руками и завизжала. — Оля, Оля, это я, Гест! Вампир собирается захватить новую жертву, скорее на пустырь! — Гест, мой отец сейчас убьет Макса! — Оля, все в порядке! — это был уже Макс. Я открыла глаза и увидела, что отца повалили на пол и надевают на него наручники. У Макса на руке около локтя осталась неглубокая царапина. Однако она кровоточила. Я хотела перевязать ее носовым платком, но Макс сказал, что не надо. — Наконец-то, — вздохнул один из участковых, — хоть поножовщина, а то майор уже думает, что мы тут загораем в рабочее время! — Кстати, можно поставить вопрос о лишении родительских прав! — добавил второй. — Нет, это уже перебор получится, смотри: авария в электросети — раз, поножовщина, никуда не денешься, — два, а тебе еще лишение родительских прав начать — не многовато? Давай в следующем квартале… Ты посмотри, а ножик-то неплохой достал! Нас повели в кабинет. По дороге я мысленно сообщила Максу, что мне сказал Гест. «Засекай время, через десять минут мы отсюда выйдем». — «Десять минут много». — «Хорошо, пусть будет пять». Мне стало интересно, что это за план. И надо ли мне что-то делать. «Самое главное — если Оранжевые концентрируются на пустыре, то к сети они не подключены и электричество восстанавливается. Остальное в наших руках». Участковый со скучающим выражением лица уселся напротив нас. Рядом сел учитель из соседней школы — с несовершеннолетними так положено. — Начнем с начала. Вы были вчера ночью на пустыре. Что вы там делали? — Простите, тут немного темно. Включите, пожалуйста, свет, Участковый автоматически дернул за шнур допотопной настольной лампы. Лампа подмигнула нам и принялась светить. Сперва милиционер воспринял это как должное, а потом с удивлением на нее уставился. Лицо Макса было предельно сосредоточенным. — Мы рыбачили на реке и возвращались уже поздно ночью, — сказал он странным голосом. — Карась сейчас хорошо клюет, — рассеянно согласился участковый. — А что не в ночь? Родители не велят? Макс сделал неопределенный жест. — Да, так насчет пустыря, — попытался собраться с мыслями милиционер, — вы там были? Что вы там видели? — На пустыре в бузине хорошо червей копать, там земля мягкая. — Это верно. — Но ночью не видно ничего, кто же ночью будет копать червяков? — Да никакой дурак не будет! — Потом мы вернулись домой, посмотрели телевизор… Участковый было забеспокоился, но потом взглянул на мирно светящую лампочку и снова впал в состояние полудремы. — Кстати, я давно собирался к вам зайти по одному вопросу… — Да? — Павла Сергеевича необходимо лишить родительских прав. — Мы этот вопрос рассмотрим. Только, — участковый сладко зевнул, — Оля, тебе четырнадцать есть? Вот, ребенок должен написать заявление. — Отлично, она зайдет завтра. Сегодня дождь будет, клев хороший. Мы собирались на пустырь червей накопать, пока не вечер. — Да, конечно. На живца, на живца очень хорошо клюет, у меня позавчера на живца сомище на тридцать килограммов взял! Мы с Максом вежливо дослушали про сома и про то, как его печь на углях, а также о том, как в юности наш участковый совершил противоправное действие — вытащил сома из чужого, садка, — попрощались и ушли. — Семь минут, — сказала я Максу. — Мне было интересно, как запекать сома на углях. ГЛАВА XI Последняя попытка ИГОРЬ КВАСЦОВ Сижу я себе в бузине, наблюдаю за обстановкой. Начался дождь, но я все равно сидел, никуда не уходил, только тихо ругался, что не захватил зонтик. Оранжевые летали где-то поблизости, но мне не показывались. Боятся! Значит, уважают. Это мой отец всегда так говорит. Наших никого нет и нет. С Гестом не разговариваю, чтоб оранжевые паразиты его не вычислили. Он-то против них никакой силы не имеет! Дождик ненадолго прекратился. Я успел промокнуть до нитки и замерз. Сижу и думаю: вот бы никто сюда не зашел, пока мы все вместе не соберемся. Десять минут так просидел, потом мне стало скучно. Виноват, тут я отвлекся. Начал придумывать, где бы раздобыть деталей для Нового приемника. Ладно, разберу магнитофон, все равно на нем слушать нечего. Хотя нет. Жалко магнитофон. Может, у мужа тети Даши будет что-нибудь подходящее? Главное — транзисторы… Тут меня кто-то окликнул. Я сразу вскочил, штаны отряхнул, лицо сделал умное. Потому что окликнул меня наш участковый. Он один раз заходил к моему бате в долг брать. С тех пор я его и знаю, по другим случаям, слава богу, не встречались. — Ты чего тут делаешь? — спрашивает. — Друзей жду, — отвечаю. — А-а, червяков копать будете! Я тоже вот. Дежурство кончилось, а в августе хорошо клюет, надо пользоваться! Действительно, у него с собой были и совок, и палочка, и консервная банка. — Не очень тут хорошее место, — говорю, — мы тут червяков копать не будем, мы только встретимся и в пойму пойдем, вот там червяки так червяки! А сам на него смотрю, и так и хочется сказать: да уходите вы отсюда, пока не поздно. Но участковый ничего не заметил. — В пойме комаров по самое здрасьте, а тут и земля после дождика мягкая, и комаров всех сдувает. Потом тебя с отцом на уху приглашу! «Какая уха, — думаю, — вам бы ноги отсюда уносить побыстрее». Вижу, оранжевые засуетились. Ведь знают, что я один ничего с ними сделать не могу! А участковый и не думает скоро отсюда уходить. Сидит, втыкает совок в землю, пошевелит им, палочкой выползающих дождевых червячков собирает. Я ради него решил постом пожертвовать. Говорю: — Давайте я вам покажу такое место в пойме, где червяков даже выманивать не надо. А он не реагирует: сидит, копается, только мычит что-то в ответ. А я вижу — они сейчас Колокол накидывать будут. Что делать? Я огляделся — своих не видно нигде. Эх, была не была! Когда непросохшие кусты вспыхнули, участковый сначала не понял, в чем дело, а потом побросал всех своих червей, схватил меня за руку и побежал к пойме, куда я ему, собственно, и советовал идти. Когда милиционер обернулся и увидел четыре шаровые молнии, летящие за нами на невиданной скорости, он сделал непростительную глупость: бросился на землю, закрыв голову руками. — Вставайте! — кричу я ему, — Бежим! А он мне: — Ложись, ненормальный! И тут я увидел, как по холму вприпрыжку к нам бежит Катя, а за ней только начали спускаться с холма Макс и Оля. — Быстрее!!! — ору им что есть сил и запаливаю вокруг всю жухлую травку. Участковый вскочил, схватил меня за плечи и пригнул к земле. А сам шипит на меня: — Тебе что, жить надоело?! Я собрал всю силу воли в кулак и говорю ему очень серьезно, эдак по-взрослому, как герои в кино: — Я знаю, что делаю. Пустите. Он от неожиданности меня и выпустил. Я встал в полный рост, и тут как раз один из Оранжевых набросился на меня, целился прямо в лицо. По-моему, это был главный, Вампир. Я плюнул в него огнем, но тут же подоспели ещё двое и принялись сооружать вокруг меня Колокол, но я вырвался, едва не задев кого-то из них. — Кать, убери куда-нибудь подальше участкового, только быстрее!!! — Тебе и подальше, и быстрее! — уперла руки в боки Катя, но в тот же миг лежавший ничком милиционер оторвался от земли и полетел по воздуху вверх, за холм. Заметив, что происходит нечто странное, он приоткрыл глаза, увидел обгоревшую траву далеко под собой, задрыгал ногами и пронзительно завопил. Я никогда и не думал, что старший сержант милиции на сороковом году жизни может так вопить. — Тихо! Не дергайтесь, мне же вас тащить труднее! — крикнула ему Катя, и участковый, как ни странно, успокоился. Наверное, начал вспоминать, где живет его знакомый психиатр. Когда подбежали Макс и Оля, я почувствовал прилив энергии. И отбросил всех осаждавших меня оранжевых паразитов метров на десять. — Макс, с этими ребятами надо покончить раз и навсегда, они мне надоели хуже тараканов! — Тараканы пережили динозавров и людей переживут, не волнуйся! А с этими, пожалуй, надо что-то делать. — Как их уничтожить? Разве Гест тебе ничего подходящего не посоветовал? — Оранжевые погибают, только когда заканчивается их энергия. Энергию они выкачивают с помощью специального оружия, которого нет у Геста, — он и его община нарочно отказались от его использования. — Эх, хоть один-то экземпляр могли бы оставить! — с досады я промазал по одному паразиту, и он выпустил в меня оранжевый луч, но я успел отскочить. — Макс, с ними надо начать переговоры, — тихонько сказала Оля, — иначе так будет продолжаться до бесконечности. — Это опасно! — как всегда, заволновался Макс. Но она только отмахнулась. Ладно, раз так решено, то что я могу поделать? Оля отошла в сторону, и Оранжевые собрались над ней, делая Колокол. Я присел на траву. По холму спускались Димка с Наташей. Если что, я ситуацию проконтролирую, но все равно не понравилась мне эта затея… ОЛЯ ПОЛУНИНА В Колоколе сидеть было неуютно. Казалось, что весь другой мир пропал. Макс рассказывал о матросах какой-то ядерной подводной лодки, которые во время плавания не знали, существует ли еще кто-нибудь на земле, кроме них. У меня теперь было такое же ощущение. — Я тебя слушаю, — сказал Вампир. — Наши силы равны: мы не дадим вам забрать отсюда никого, вы не будете давать нам покоя. Не лучше ли разойтись по-хорошему, пока Макс не придумал, каким образом вас можно уничтожить? — Девочка, это угроза? — Нет, предложение мирного договора. — Значит, вы в этом заинтересованы. — Не меньше, чем вы. — Да, но у нас есть еще один козырь. — Какой? — Это не секрет. Якорь вашего друга-альтруиста. Он поскупился на более новое и практичное оборудование, за что и поплатился. Мы-то давно научились закрепляться на планете без помощи подобных материальных устройств. Вампир решил похвастаться. — И как вы распорядитесь своим козырем? — Давайте вернемся к натуральному обмену. Мы вам — якорь, вы нам — экземпляр для зоопарка. Хотя бы того человека в нелепой форменной одежде. Идет? — Это невозможно. — Тогда продолжим наше знакомство. Твой друг больно швыряется холодной плазмой, но еще пока не подошли наши ассистенты… — Хорошо, пусть будет натуральный обмен, только вы оставите в покое всю нашу планету. — Да более того! Мы не пропустим к ней никого из наших, чтобы ни в коем случае у конкурентов не появился такой же экземпляр, как у нас! — Хорошо. Экземпляром буду я. — Странно. Ну, да в вашем мире много странного. Нас устраивают такие условия. Я сообщу их вашему Максу, и мы произведем обмен. Не думаю, что бы вам удалось нас надуть. Голос пропал. ИГОРЬ КВАСЦОВ Мы ждали. Долго. Вдруг Макс насторожился. Наверное, они вышли с ним на связь. Катя — ей, кажется, тоже стало скучно — подошла ко мне. — По-моему, эти Оранжевые вконец обнаглпли. Мы их загнали в провода… — Они сами туда спрятались. — Без разницы. Теперь ты их гоняешь по пустырю, как футбольные мячики, а они все права качают?! — Думаешь, я от этого в восторге? Мне это тоже не нравится. Но лично я думаю, что Макс с ними благополучно договорится. Макс, ты что? Я было решил, что они смухлевали и сумели что- то сделать с Максом, потому что у него лицо вдруг так изменилось, что мне очень не по себе стало. — Ребята, — сказал он, — якорь у них. — Ну и что теперь? — попытался я его подбодрить. Это, конечно, плохая новость, но не надо из этого такую трагедию делать. — Оля согласилась взамен якоря уйти к ним. До меня сказанное дошло не сразу. Но когда дошло, у меня физиономия, наверное, тоже вытянулась. От ставшего непрозрачным купола, который накрыл Олю, отделился один Оранжевый, подлетел к нам с Гестом и уронил на землю маленький теплый шар. Гест обнюхал его и лег рядом, благодарно глядя на меня. — Все будет хорошо, — сказал он, — я обещаю. — Прости, брат, что не верю. Каким образом? ОЛЯ ПОЛУНИНА Колокол сгустился. Я подумала, что теперь мне придется привыкать к этим постоянно окружающим меня стенкам. Макс рассказывал, что есть такая болезнь — клаустрофобия, когда человек боится маленького закрытого помещения. Мне сейчас тоже стало страшно. Но скорее оттого, что я добровольно улетаю неизвестно куда. Мне вспомнилось то стихотворение, которое, казалось, так давно читал мне Макс. Про коней и кольцо. Мне захотелось плакать. Где-то зазвучали голоса, но я не обращала на них внимания, пока один из них не сказал что-то обо мне. И тогда я стала прислушиваться.