Транс

В нескольких футах от них, чуть под углом к столу журналистов, стояли, развернутые к аудитории, две небольшие трибуны. К правой трибуне, скрытый от аудитории, но вполне доступный объективу камеры, был приставлен деревянный приступочек для низкорослого Джека Крейна.

На каждой трибуне стоял графин с водой, был вмонтирован световой сигнал, с помощью которого оратора предупреждали об истечении времени выступления, и два надежных переносных микрофона. Перед предполагаемой аудиторией в семьдесят миллионов человек сейчас выступал политический обозреватель Билл Ролф.

"Итак, мы ждем выхода на сцену двух кандидатов. В зале ощущается напряженная атмосфера. В последние годы теледебаты между кандидатами в президенты стали важным событием для американского избирателя, событием волнующим и интересным. Для многих американцев предвыборная кампания спрессовалась в эти напряженные девяносто минут – так что ставка каждого из кандидатов необычайно высока.

Мы не жаждем, чтобы один кандидат перещеголял другого красноречием, остроумием и глубиной познаний, а другой совершил бы какую-нибудь оплошность, которая может стать роковой для его будущего. И тем не менее теледебаты кандидатов в президенты – зрелище интригующее и завораживающее. В любой момент может быть сказано или сделано что-то такое, что лишит кандидата права баллотироваться в президенты Соединенных Штатов".

– И у нас как раз есть такой вопрос, который может свалить Крейна, – прокомментировала Карен. – Господи, как бы я хотела оказаться сейчас там, среди журналистов! С экрана продолжал звучать голос Билла Ролфа: Именно на это, видимо, надеются стратеги Милтона Бёрна. Известный участник многих дебатов, человек энциклопедических знаний в области внутренней и внешней политики страны, Бёрн на последних этапах состязания с Джеком Крейном позволил оттеснить себя на оборонительные позиции. Джек Крейн предпринял яростную попытку очернить либерализм Бёрна, поставил под сомнение его отношение к вопросам обороны и борьбы с преступностью. Умело проведенные сегодняшние дебаты могут дать Милтону Бёрну превосходную возможность отбить эти непрекращающиеся атаки, доказать перспективность своих намерений и существенно сократить разрыв между ним и Крейном, который, согласно последним подсчетам, составляет сейчас пятнадцать пунктов".

Перед объективами камер появились оба кандидата и направились к своим трибунам. Аудитория взорвалась аплодисментами. Чисто внешне контраст между обоими кандидатами был разителен. Милтон Бёрн – высокого роста, с аристократическими манерами, сутуловатый, в очках с толстой оправой. Все это, да еще слегка растрепавшиеся седые волосы выдавали в нем настоящего профессора – ученого; серый шерстяной костюм мешковато сидел на его угловатой фигуре. Он выглядел так, словно только что пришел с лекции по проблемам политики.

Джек Крейн, в прекрасно сшитом темно-синем костюме, специально выбранном для такого случая, был собран, энергичен, в глаза бросалась его отличная военная выправка. Яркие прожектора высвечивали здоровый загар, подчеркивали внутреннюю силу, целеустремленность – яростный бультерьер, готовый сразиться с неуклюжим сенбернаром.

По мере того как камера приближала к зрителям лицо Крейна, освещенное ярким торжествующим светом его стальных глаз, Драммонд все больше понимал, почему столько людей добровольно предлагали себя для экспериментов, почему они разрешали Крейну подвергать себя всему тому ужасу и даже не протестовали. "Крейн – детище Пентагона..." – вспомнились слова Вендела Карри. "Это пентагоновский робот, ему даже не надо вводить в мозг электроды...", "Когда Крейн вам что-нибудь говорит, вы верите этому. Вот чем опасен этот парень...".

Нельзя было не принимать во внимание своеобразное обаяние Крейна; никто не стал бы отрицать, что он производит впечатление сильного и мощного лидера. Но по какому пути он поведет страну? К миру и благоденствию или, как робот Пентагона, – к нарушению личных свобод, контролю за мозгом, к войне?

Словно перехватив вопрос Драммонда, Дик Гейдж, опустошая уже третью бутылку пива, произнес:

– Вопрос в том, что вы можете купить у этого парня? Устаревший танк "М-4" с клеймом "Сделано в США"? То, что ты купишь сегодня, будешь иметь в течение четырех лет.

– Выходит, никакого выбора? – заметила Анна. – Посмотрите на них обоих. Бёрн – словно мхом оброс.

– Но он способен на сюрпризы.

– Бывает, что и свиньи летают.

Аплодисменты, свист и одобрительные возгласы в зале стали постепенно умолкать, ведущий программы, сорокалетний Джон Делл, с серьезной миной на лице, представился, представил кандидатов, журналистов, разъяснил правила ведения теледебатов.

Затем сам задал первый вопрос Милтону Бёрну: "Сенатор, в ходе этой кампании мы слышали немало критики в ваш адрес в связи с занятой вами позицией относительно преступности в стране, но не знаем вашей реакции на критику. Не могли бы вы прояснить для нас вашу позицию?"

– Неплохой вопрос, – сказала Анна Гейдж. – Ну давай же, Милт! У тебя появился шанс, заткни их.

Милтон Бёрн откашлялся и заговорил приятным, мелодичным, сенаторским тоном:

"Разумеется, я это сделаю, Джон, но прежде хочу сказать следующее. В ходе предыдущих выборов наметилась тенденция отделываться во время теледебатов общими, банальными фразами. Конечно, сама по себе трансляция предвыборных кампаний по телевидению уже таит в себе опасность использования общих фраз. Мне хотелось бы изменить эту традицию. Позвольте предложить нашим телезрителям несколько вопросов. Может ли позиция за или против смертной казни служить лакмусовой бумажкой за или против избрания его на пост президента? – Казалось, вопрошали даже умные внимательные глаза профессора, лицо которого в этот момент было показано крупным планом. – Поверит ли кто-нибудь из вас, что человек, избранный вашей партией, чтобы баллотироваться на пост президента, может быть "заодно с преступниками", если известно, что главной задачей Белого дома является борьба с преступностью?"

– Бог ты мой, он нам сейчас лекцию прочитает, – проворчал Дик Гейдж.

– Он абсолютно прав, – сказала Карен, – но я уверена, семьдесят миллионов телезрителей в этот момент хотели бы услышать другое.

– Да, свиньи сегодня явно не полетят, – пробурчала Анна.

Объективы камер повернулись к Крейну, чтобы показать его реакцию на ответ Бёрна.

– Взгляните на эту крокодилову ухмылку, – негромко произнес Драммонд. – Если Бёрн будет вести дебаты в таком духе, он себя закопает. Крейну даже пальцем не придется пошевелить.

Бёрн продолжал:

"Оружие убивает и калечит людей. Это очевидный факт. Для того оно и предназначено. Следовательно, чем больше оружия находится в руках населения, тем больше будет совершено убийств. На протяжении всей предвыборной кампании мой противник приложил много усилий и потратил немало средств, чтобы очернить меня, привлечь внимание общественности к моим недостаткам, пытаясь выдать мое негативное отношение к оружию за мягкое отношение к преступникам и преступности. В этой связи я хотел бы задать вопрос и вам и ему: справедливо ли, что на протяжении всей предвыборной кампании данный вопрос ставится выше таких жизненно важных проблем, как проблемы экономики, проблемы бездомных, злоупотребление наркотиками, аборты, дефицит торгового баланса, наши взаимоотношения со странами коммунистического лагеря?"

Послышались нестройные аплодисменты. Бёрн продолжал:

" – Короче говоря, Джон, моя позиция в отношении преступности состоит в следующем: я ненавижу ее и сделаю все, чтобы поддержать органы охраны правопорядка, которые должны предотвращать преступность. Больше мне пока сказать нечего.

– Спасибо, сенатор, – поблагодарил Джон Делл. – Губернатор Крейн, будьте любезны изложить свою позицию в отношении преступности.

Крейн широко улыбнулся и расправил плечи:

– Еле дождался, когда мне дадут слово.