Транс

– Хочешь знать мое мнение? Это ты потерял контроль над собой. Слишком переутомился. Такие кампании просто бесчеловечны, и ты устал. Ты поддаешься панике и видишь неприятности там, где их нет. – Хоффман подошел ближе. – Держитесь, господин будущий президент. Осталось всего три недели, и тогда вы сможете отдохнуть. Если они все же нанесут вам удар этим "Триц-блиц", посылайте им ответный удар. Отрицайте, отрицайте, отрицайте... Говорите, что это заговор, инспирированный Бёрном, отчаянный жест отчаявшегося человека, а пленка – дело рук свихнувшегося вьетнамского ветерана, чистая ложь. За всем этим – попытка либерально настроенных средств массовой информации устранить конкурента, запятнать имя победителя, всеми уважаемого героя войны во Вьетнаме, попытка помешать осуществить ему его святую мечту – восстановить прежние ценности американского общества: уважение, дисциплину, уверенность в собственных силах. И во имя Господа Бога нашего – ДЖЕК КРЕЙН НЕ ДОПУСТИТ ЭТОГО!

Крейн медленно повернулся и улыбнулся своему старому другу и помощнику.

– Карл, что бы я без тебя делал? Чем мы сможем отблагодарить тебя? Как насчет шефа ЦРУ или армейской разведки?

Хоффман улыбнулся в ответ:

– Все равно, лишь бы быть вам полезным, господин президент.

Крейн встал со стула, сделал глубокий вздох, расправил плечи и похлопал Хоффмана по руке.

– Пойду приму душ, побреюсь и переоденусь. Приготовь что-нибудь перекусить. Потом – в павильон "Паули". Потрясем как следует старого Милта Бёрна и этих самодовольных дураков либералов. – Он пересек рабочий кабинет и, перед тем как войти в коридор, ведущий в ванную комнату, обернулся. – Приготовь кусок мяса, Карл. Не особенно прожаривай! У меня сейчас огромное желание вонзить зубы в сырую... кровавую... мякоть!

В тот момент, когда Джек Крейн входил в ванную комнату, Карен Биил и Джордж Сёрл выходили из здания газеты "Таймс" в деловой части города. Только что закончилось чрезвычайное совещание старших сотрудников, издательских работников и юристов. Сёрлу пришлось приложить немало усилий, чтобы организовать его. Никому не хотелось прерывать воскресный отдых. Собравшиеся в удивлении слушали рассказ Карен о событиях, происшедших после публикации ее статьи о "Триц-блиц". Сёрл прокрутил запись беседы с Венделом Карри. Целый час шло оживленное обсуждение, но в итоге так ни к чему и не пришли. Карен выслушала много поздравлений, но юристы посоветовали собрать дополнительную информацию об участии Крейна в кровавой бойне, связанной с "Триц-блиц", или по крайней мере найти еще один независимый источник, подкрепляющий показания Карри.

Шагая по тротуару, расстроенная, огорченная и злая, Карен спорила со своим главным редактором:

– Джордж, я прекрасно, черт побери, знаю правила, но в данном случае второго источника не существует. Кроме Крейна, Карри – единственный живой свидетель кровавой бойни. Теперь насчет дополнительной информации. Что ты предлагаешь? Чтобы мы слетали в Эджвуд и попросили их сделать фотокопии своих архивов? Каких архивов? Неужели эти законники думают, что Крейн, вернувшись домой, сел писать отчет о случившемся?

Сёрл сочувственно слушал Карен.

– Я же предупреждал тебя, что именно так все и будет. Конечно, говорят они, рассказ Карри звучит вполне правдоподобно, но Карри может оказаться мошенником. И в одном-то они безусловно правы: если мы напечатаем статью без весомых доказательств, Крейн предъявит нам такой иск, который превзойдет дефицит торгового баланса страны. Есть, кроме того, и соображения политического и экономического характера. Мы посягаем на лидирующего кандидата в президенты страны. Ты только представь себе, какова будет реакция сторонников Крейна на статью, если мы опубликуем ее без доказательств. Или даже с доказательствами! Возможно, его последователи-неофашисты даже подожгут здание газеты.

Карен тяжело вздохнула. Настроение у нее было мрачное.

– Так что же делать? Оставить все как есть? Забыть про "Триц-блиц"? Забыть о Томе Кигане? Забыть про этих несчастных дурачков, которые позволили Крейну и банде сумасшедших химиков экспериментировать на их мозгах?

– Забыть? Да нет же, черт побери! Не беспокойся. Мы обязательно докопаемся, Карен! Это дело одной тебе не осилить, и к тому же, при всём уважении к тебе, ты ведь англичанка. Они бросят на это дело огромное количество людей, перекроют источники, о которых ты не догадываешься и которые даже представить себе не можешь. Но местечко на полосе мы тебе обеспечим. Это уж точно. Он по-отечески прикоснулся к щеке Карен.

– Ты проделала потрясающую работу. – Взгляд его упал на автомобиль, остановившийся у обочины дороги. – А вот лейтенант Гейдж и доктор Драммонд.

Перед тем как выйти из офиса, Карен позвонила Дику Гейджу. Они с Драммондом жили пока у Гейджа, и Дик настоял, чтобы они заехали за Карен.

Провожая девушку к машине, Сёрл взглянул на часы.

– Ты будешь смотреть теледебаты? Они начинаются в восемь.

– Непременно. Ни за что не пропущу. – Карен открыла заднюю дверцу. – Полжизни отдала бы за то, чтобы быть там, в корреспондентском корпусе, и задать Джеку Крейну один-единственный вопрос.

Сёрл улыбнулся.

– Правда? Интересно какой же?

Карен села в машину и приспустила стекло.

– Неужели ему удастся выйти сухим из воды? В нашем распоряжении всего лишь три недели. Как только его изберут, он станет недосягаем.

– В политике три недели – большой срок, – заметил Сёрл. – Никсон в дебатах с Кеннеди потерял все свои шансы за девяносто минут. Может быть, Милтону Бёрну удастся свалить сегодня вечером Крейна.

– А если нет?

– Ну что ж, посмотрим.

Сёрл помахал им на прощание и направился к машине, размышляя, напечатать или нет самую невероятную историю, которая наверняка потрясет Америку на ближайшие пятнадцать лет.

Инстинкт репортера подсказывал ему: что-то должно случиться. Такую информацию ни за что не удержать в тайне. Так или иначе, но она обязательно выплывет наружу.

Но ему хотелось, чтобы сначала она появилась на страницах "Таймс".

Карл Хоффман подождал с минуту, пока Крейн войдет в ванную комнату, затем спустился по коридору, остановился у двери в ванную и прислушался.

Удостоверившись, что губернатор включил душ – он знал, что в ванной тот пробудет минут пятнадцать, – Хоффман вернулся в зал для утренних заседаний, взял радиотелефон, открыл застекленные раздвижные двери и прошел к бассейну. Укрывшись в кустах, он набрал номер. Это был совершенно другой номер, не тот, который он набирал раньше.

– Да? – осторожно ответил Джекдоу.

– Какова ситуация на сегодня?

– Только что звонил Поло. Есть мнение, что наш друг стал серьезной помехой. Пленка у газетчиков, а они так просто с ней не расстанутся. Это только вопрос времени.

– Жаль, – сказал Хоффман. – Столько лет, столько трудов...

– Есть и другие кандидатуры. Это тоже, конечно, дело времени. Поло поздравляет тебя. Ты, разумеется, займешься преемником.

– С удовольствием.

– Где сейчас наш друг?

– Принимает душ. Просил приготовить бифштекс с кровью перед теледебатами.

– Ну что ж, прекрасно. Поло просил, чтобы именно так ты все и уладил.

– Нет проблем, – ответил Хоффман и вернулся в дом.

Глава 42

В восемь вечера они сидели в рабочем кабинете Гейджа. Карен и Драммонд устроились на двухместном диване с коричневой обивкой, по обе стороны от них сидели в креслах Дик и Анна.

С огромного экрана цветного телевизора политический обозреватель Си-би-эс, рассказывая о традиции дебатов кандидатов в президенты, совершал экскурс в историю вопроса; объективы камер блуждали по огромному павильону, показывая в разных ракурсах тысячи приглашенных гостей и журналистов, хотя последних было немного: Черил Конран из "Эй-би-си ньюс", Ненси Хардинг из "Эн-би-си ньюс", Дороти Брайс из журнала "Ньюсуик" и ведущий программы Джон Делл с кабельного телевидения, которые только что уселись за стол и сразу же оказались в поле зрения камер.