Левый берег Дона

- Кариночка, стаканчики на кухне, у шкафу, - сказала Галина Кузьминична.

Когда Карина вышла, я спросил:

- За шо будем пить?

- Ну так як же... – сказала хозяйка. - У вас - перший день нового житя. За это не грех и выпить.

- Новой жизни? - сказал я. - Верно подмечено... Ивана Игнатьича позовем?

- Ой, не требо... Он, как выпьет, такой дурный становится... Гадости говорит... Да вин и сам прийде. У него на горилку нюх як у собаки...

- Все женщины любят, когда мужчины говорят гадости, - сказал я. - Только не все признаются в этом...

- Плохо ж вы женщин знаете...

- Совсем не знаю. Настоящая женщина подобна колодцу. Чем глубже опускаешься, тем меньше видишь и понимаешь...

Вернулась Карина. Она поставила стаканы на столешницу и сказала:

- Ну, что сидишь? Наливай.

- Да нам, татарам... - начал я, беря бутыль в руку.

И услышал шаги перед дверью.

- Лёгок на помине, - усмехнулась Галина Кузьминична.

Шаги были слишком тяжелые. Они не могли принадлежать Ивану Игнатьевичу. Но сказать это я не успел. Дверь распахнулась, и на пороге появился человек, увидеть которого я ожидал меньше всего.

***

Высокий, коротко стриженный мужчина с волчьими глазами, в куртке нараспашку, мгновенно срисовал всех, кто был в флигеле, и шагнул через порог.

Как ошарашен я ни был, все же смог выдавить из себя:

- Надо же, какие люди!..

И невольно глянул в сторону дорожной сумки. Пистолет остался лежать в кармане пальто. Ни за что не успею достать...

Брюнет успел косануть мой взгляд.

- Полонский, без глупостей! - предупредил он. - Как ты догадываешься, я не один... Надо поговорить.

- Вин, чи шо? - спросила Галина Кузьминична.

- Ни, - сказала Карина. - Его кореш...

- Горилку уважаешь? - спросил я, качнув бутыль в сторону Брюнета.

Это был своеобразный тест. Законник не станет пить с человеком, которого собирается замочить или поставить на уши.

- Я не за рулем, - проворчал Брюнет. - Наливай.

У меня отлегло от сердца. У Карины, кажется, - тоже.

- Хлопцам надо погутарить, - сказала она Галине Кузьминичне. Но обращалась скорее к Брюнету, чем к хозяйке. - Давайте в доме посидим?

- Идите, - разрешил Брюнет.

- Якой сурьезный мужчина!.. - сказала Галина Кузьминична уже в дверях.

Дверь закрылась, и что ответила Карина, я уже не услышал. Брюнет с шумом придвинул к столу табурет и сел напротив меня.

- Как ты меня нашел? - спросил я, наливая.

- Ты засветился на трассе, - сказал Брюнет.

- Ясно, - сказал я, поднимая стакан. - Ну, за встречу!

Смотрящий не возражал, и мы выпили.

- Так это ты напустил на меня налоговиков? - поинтересовался я, жуя соленый огурец. Посол был неплохой.

- Нет.

- А кто?

- В девять утра налоговикам пришел факс из Москвы с командой произвести выемку документов. В девять пятнадцать они нагрянули... А ты откуда узнал, что тебя накроют? Ведь ты свалил еще ночью.

Та-а-ак... Значит, Брюнет думает, что я сбежал не из-за него. Он думает, что меня заблаговременно предупредили о маски-шоу... Вот же болван! Узнай я заблаговременно, мои бухгалтеры за ночь вылизали бы всю документацию - комар бы носа не подточил...

- Друзей у меня много, - сказал я. - Врагов, впрочем, тоже хватает. Кстати, о птичках... Кто пустил мне красного петуха?

- Спроси об этом в агентстве "Факел". Твой Вадим - сука.

- Я так и думал, - сказал я. - Ты узнал, кто и за что грохнул Муху?

- Со временем напряжёнка. К вечеру узнаю. Пацаны Сявы в курсе...

Что-то Брюнет был слишком пассивен, даже вял. Как осенняя муха. Нет, он ко мне приехал явно не из-за денег...

Я решил форсировать события.

- Так чем обязан? - спросил я.

Смотрящий глубокомысленно разглядывал столешницу. На секунду мне показалось, что сейчас он скажет, чтобы выгадать время: " А чой-то мы сидим с пустыми стаканами?".

Вместо этого он достал из кармана сигареты, сунул в рот и только после этого произнес:

- У Мухи был архив. Я хочу сделать тебе хорошее предложение. Отдай мне архив, и я прощу долг.

Я понятия не имел ни о каком архиве. Но сказал, усмехнувшись:

- А как насчет моей жизни?

- Мое слово: ни тебя, ни членов твоей семьи никто пальцем не тронет. Более того, я дам тебе работать на условиях Михея. Когда налоговики успокоятся.

"Так я тебе и поверил, - подумал я. - Как только ты получишь, что хочешь, за мою жизнь никто копейки не даст..."

- Условия хорошие, - сказал я. - Ты хочешь весь архив или какую-либо определенную часть?

- Весь. Если я узнаю, что ты хоть одну бумажку заныкал, тебя закопают.

Отпираться не имело смысла. Брюнет мог решить, что я ломаюсь, как целка. Тогда в ход пойдут его мордовороты, утюги, паяльники, резиновые дубинки...

- Это нелегко, - сказал я и для важности надул щеки. - Даже у меня к архиву ограниченный доступ. Я смогу его заполучить лишь через четыре дня.

- Скажи, где он хранится, - этого будет достаточно.

- Все не так просто. Поверь, я знаю, что говорю.

- Он в Ростове?

- Нет, в Волгодонске.

- Вот оно что... То-то я думал, а чего это Муха часто в Волгодонск гоняет? - задумчиво произнес Брюнет и сделал мне знак: дескать, наливай. - Так, значит, рыжая Ленка - это лишь предлог...

- Ты отлично информирован, - сказал я, разливая горилку по стаканам. - Ну что, вздрогнем?

Хэкнув, я поставил стакан на стол, соорудил себе гигантский бутерброд и принялся его пожирать, держа двумя руками.

Брюнет действительно много знал. Другое дело, что рыжая Ленка (роскошная, между прочим, женщина и очень умелая - проверено лично...) была прикрытием не мухинского архива, а генкиных делишек с волгодонской ОПГ "Лондон"...

- Будет нужна помощь - звони, - сказал Брюнет.

Он достал из кармана визитку и небрежно написал на обратной стороне номер мобильника.

- И без глупостей, Полонский! Я тебя, если что, и в заднице у негра найду, чтоб по тыкве натрескать!.. У тебя времени четыре дня!

Он бросил визитку на столешницу, поднялся и, не прощаясь, покинул флигель.

Глава двадцать семь

Первые слова Карины были:

- С ума сойти! Я всё видела. Он приехал сюда один, даже без водилы, а джип оставил на соседней улице... Что происходит, милый?

"Надеюсь, горилка ударит ему по шарам и он разобьется на трассе... " - подумал я. А вслух сказал:

- У Генки был архив?

- Ах, вот оно что... - сказала Карина. - Значит, он хочет архив?

Я кивнул.

- Все хотят архив. Дяде, еще когда он был жив, предлагали баснословные деньги. А тебе что предложили за него?

- Жизнь. Что из себя представляет архив?

- Компромат. Очень обширный. Как на местных воров и чиновников, так и на многих столичных.

- Какие именно материалы?

- Всевозможные. Есть документы, есть аудио- и видеозаписи.

- А конкретнее?

- Ну, например, видеокассеты Каспаряна, который сел лет шесть назад...

Я так и обмер.

- Каспаряна? - произнес я. - Как же - помню. Я писал о нем... в свое время. Скандал был первостатейный!

Артур Каспарян, генеральный директор фирмы "Лидер", сейчас доматывал срок в Нижне-Тагильской колонии для милицейских работников. Причем - страшно обиженный на судьбу и на людей.

Ну еще бы! За полтора года расшвырял не то шесть, не то семь миллионов рублей (это было еще до августовского дефолта, доллар стоил шесть рублей)... Стал лауреатом года в номинации "Меценат Дона"... Не отказывал ни детским домам, ни чиновникам, ни офицерам правоохранительных органов... Все его знали, все любили и уважали... И такая вот неблагодарность!

Злые языки говорили, что Артура посадили, когда у него стали заканчиваться деньги и предприниматель стал более разборчив: этому дам, а этому больше не дам...