Левый берег Дона

- Мир дому вашему, - произнес я. - Брюнет, если не ошибаюсь?

- Это кто? - спросил поджарый, обращаясь к "шестеркам".

- Полонский, - ответил Длинный.

- Верно, - сказал мужчина неторопливо. - Я - Брюнет. Присаживайся, потолковать надо...

Я сел.

- Бабки привез?

- Само собой.

- Я их не вижу.

- Щас будут, - сказал я. - Накладка с моими отчислениями в общак - это недоразумение. Муха вчера скинул всё, что причитается с меня, но проверить это теперь невозможно. Как ты знаешь, Муху вчера грохнули.

- Знаю, - кивнул Брюнет.

- Я долго работал с Михеем, и у него никогда со мной не было проблем. Я хочу, чтобы и у нас с тобой все было хорошо.

- Короче, - сказал Брюнет. - Где бабки?

Я достал из кармана мобильник.

- Алло, Петя? Это Полонский.

- Я, вообще-то, Коля, - поправил охранник. Нашел, блин, время!..

- Хозяин спрашивает, где то, что мы привезли с собой. В общем, неси сюда.

Наступила пауза. Похоже, Коля мучительно обдумывал каждое мое слово.

- Сейчас принесем, - сказал он наконец. - Куда?

- Отдельный кабинет. На двери цифра "три".

Коля отключился. Я сунул мобилу в карман и сказал:

- Момент. Бабки щас будут.

- Люблю умных людей, - сказал Брюнет. - Как мне надоело с быдлом работать... С деньгами надо расставаться легко. Тогда это приносит удовольствие. Обеим сторонам.

- Ты прав, - сказал я.

В дверь постучали.

- Открыто! - крикнул Брюнет.

С сумкой в руках вошел Коля. Следом за ним - второй охранник. Из-под расстегнутых курточек у них ничего не выпирало, и я с облегчением перевел дух. Слава Богу, мальчикам хватило ума оставить помповики в машине. Если б Брюнет или его "шестерки" заметили ружья, они бы сразу изрешетили нас при любом неосторожном движении - сработали бы на опережение...

- Проверьте, - сказал новый смотрящий, и Сухарь тут же придвинул к себе сумку, а Длинный достал из-за дивана машинку для денег - считать.

- Можете идти, - коротко сказал я.

Охранники переглянулись и вышли.

- На эту комнату постановление Путина распространяется? - спросил я.

- Какое именно? - не понял Брюнет. Потом он увидел у меня в руках сигареты и зажигалку. - Кури, если хочешь...

Я успел выкурить три сигареты, пока "шестерки" в полном молчании пересчитывали деньги. Только шелестели купюры в машинке да жужжала сама машинка.

- Как в аптеке, - наконец, сказал Длинный.

- Разумеется, - сказал я сухо. - Фирма веников не вяжет... Кстати, Брюнет. Поскольку я теперь работаю под тобой, то я вправе рассчитывать на кое-какую информацию...

Сухарь и Длинный замерли, перестав укладывать деньги обратно, в сумку.

- Я хочу знать, кто грохнул Генку и за что.

- Болтают разное, но точная информация будет дня через два, - сквозь зубы произнес Брюнет. - Теперь вот что... Сколько времени существует твоя фирма?

- Десять месяцев.

- И все это время ты платил пять процентов?

- Только полгода, - ответил я, все еще не понимая, куда он клонит. - Первые месяцы фирма сидела на "нулях".

- Ох, Михей, Михей!.. - ворчливо заметил Брюнет. - Как он дела запустил!.. Теперь будешь платить по тридцать процентов.

Я сунул в рот новую сигарету, чтобы выгадать время, и щелкнул зажигалкой. Огонек дрожал.

- Я не "черный", чтобы столько отстегивать.

- Я сказал: "Тридцать!.." - значит, тридцать, - произнес Брюнет.

- У моего бизнеса серьезные проблемы.

- Знаю. Это временно. Скоро утрясется...

Деваться с подводной лодки было некуда, и я выдавил из себя:

- Не возражаю.

- Правильно, - похвалил Брюнет. - Но сперва ты погасишь задолженность. Пять процентов ты платил исправно. Значит, с тебя еще двадцать пять процентов. За десять месяцев.

Меня словно окатили ледяной водой. Я сидел в кресле, истекая потом, и чувствовал, что даже сидеть не могу. Того и гляди - сползу из кресла на ковер...

"Шестерки", злорадно ухмыляясь, смотрели на меня. Брюнет, неторопливо наполнив бокал на треть, протянул мне:

- Выпей.

Как автомат, я взял бокал. В рот попало не больше половины. Остальное заструилось по подбородку.

- Срок - одна неделя. За каждый день неуплаты - десять процентов.

Я вытер подбородок и сказал - как мог тверже:

- Это беспредел.

- Кто ты такой, чтобы обсуждать мои решения? - спросил Брюнет. - Я сказал - значит, заплатишь. И не тяни. А то - гляди! - не расплатишься вовек. Ни своей жопой, ни своей бабой. Все понял?

- А что ж тут не понимать? - сказал я. - Вот только у меня нет таких денег.

- Это твои проблемы, Полонский. Можешь идти.

На ватных ногах я вышел в коридор и прислонился к стене, чтобы не упасть.

Теперь я знал, что чувствовал Абрамов Игорь Моисеевич в последние дни своей жизни.

Глава двадцать первая

Хоть в баре я выпил двести граммов коньяка, это не помогло. Меня продолжало трясти, алкоголь тут же выходил наружу вместе с потом, и я не чувствовал ни малейшего опьянения. Ну словно выпил обычной воды.

Собравшись с духом, я слез с табурета и поволокся на улицу. По моему лицу охранники и водитель, поняли, что случилось что-то нехорошее.

В гробовой тишине я плюхнулся на сидение, водитель глянул на меня и, чуть помедлив, запустил мотор.

Мы вернулись в Ростов. Водитель по умолчанию повез меня домой.

Когда автомобиль остановился на перекрестке около парка российско-болгарской дружбы, я вдруг сказал:

- Я сойду здесь. Хочу немного свежим воздухом подышать.

- Мы с вами, - сказали охранники.

И сделали движение, будто прямо сейчас готовы открыть дверцы и бодрыми козликами выпрыгнуть на асфальт.

- Не надо, - сказал я. - Мне теперь никто не угрожает. Наоборот, теперь с меня и волосок не упадет...

"Ближайшую неделю, во всяком случае," - добавил я мысленно.

- Что случилось, Станислав Алексеевич? - спросил Коля... Или Петя?

- Завтра поговорим, - сказал я, открывая дверцу. - До свидания!

***

Они вразнобой пожелали мне спокойной ночи. Я с размаху захлопнул дверцу и полез в карман за сигаретами.

Пока я прикуривал, автомобиль тронул с места и скрылся за поворотом.

Значит, так. Давай рассуждать здраво. Меня поставили на счетчик, но положение не безнадежно. Во-первых, деньги у меня есть. Личные сбережения за полгода. Если совсем прижмут, я смогу расплатиться. Другое дело - я не уверен, что Брюнет на этом успокоится. А вдруг он еще что-нибудь придумает? От него можно всего ожидать...

А, во-вторых, у меня есть неделя форы. Чтобы подумать и придумать, как вывернуться из трудной ситуации.

В правоохранительные органы обращаться не имеет смысла. Знаю я, чем все заканчивается. "Решайте свои проблемы сами," - говорят в таких случаях менты, возвращая заявление. А Брюнет, узнав, что я сходил в УВД, РУБОП или ФСБ, на пику посадит...

Мне надо съездить в Чехию и поговорить с Михеем. На Брюнета - за свое почетное изгнание из Ростова и России - он имеет зуб. Следовательно, Михей или поможет мне найти выход, или обуздает аппетиты Брюнета посредством своих связей, или подскажет, что надо делать...

Завтра же оформлю туристическую путевку в Чехию. На двоих. Карина давно хочет побывать в Европе, а Прага - это такой центр Европы, что центрее не бывает. Одним ударом убью двух зайцев. Девочке я пока ничего не скажу. Пусть она хоть неделю, в отличие от меня, спит спокойно - насколько это возможно. Учитывая смерть Генки...

Так думал я, шагая по улице в сторону своего дома. Едва я принял решение, настроение улучшилось. А может, просто этиловый спирт начал оказывать воздействие на перенапряженную нервную систему...

Кстати, интересная деталь. Все горожане называют домом ("Я домой...", "Звони мне домой...") обычные квартиры. Не важно, какие - приватизированные или муниципальные. Между тем, дом - это вообще-то частное домовладение...