Ночная катастрофа

Стейн наклонился ко мне и вполголоса сказал:

— Ты их здорово напугал. Даже не представляешь, до какой степени. — С этими словами он повернулся и отошел от меня.

В этот вечер мне, похоже, было суждено встретиться далеко не с самыми приятными мне людьми: неожиданно я увидел Лайэма Гриффита, который, потолкавшись у стойки и взяв свою порцию выпивки, подошел ко мне и, приподняв стакан, сказал:

— Бон вояж!

Мне хотелось сказать ему, чтобы он сожрал свои подметки, но я, стараясь быть вежливым, как учила меня Кейт, заметил:

— Мне кажется, бармен забыл вставить в ваш коктейль зонтик — вы не находите?

Он ухмыльнулся. А почему бы и нет — если ему удалось переиграть меня по всем статьям?

Лайэм Гриффит сказал:

— Я и сам пробыл в Йемене несколько недель. А еще побывал в Танзании и Кении. Йемен по сравнению с ними несколько суховат — в прямом смысле слова.

Я промолчал, Лайэм же продолжал:

— Я был также в Судане, Сомали и других «горячих точках».

— Должно быть, там вас основательно поимели, а потом просушили на солнышке.

Он некоторое время на меня смотрел, потом его доброжелательность вдруг куда-то улетучилась и он уже более сухо произнес:

— Мы расширяем масштаб антитеррористических операций, поскольку понимаем, что если атака имела место в пункте А, то готовилась она в пункте В, а адекватный удар может быть нанесен в пункте С. Вы, надеюсь, следите за моими рассуждениями?

— Боюсь, после слов «Бон вояж» я потерял нить.

— Ни черта вы ее не потеряли. Я просто хочу сказать, что контртеррористические операции представляют собой чрезвычайно сложный комплекс, по размаху и сложности не уступающий раскинувшейся по миру террористической сети. Ключ к успеху лежит в правильной координации и кооперации. Но на арене временами появляются мстители-одиночки, которые путают нам все карты.

— Вы имеете в виду меня?

— Скажем так: я говорю о людях, подобных вам. Они не видят разницы между расследованием обычного убийства и контртеррористической операцией.

— Не понимают, идиоты, ну что с них взять?

Лайэм придвинулся ко мне еще ближе и прошептал:

— Хотите знать, почему я сейчас обратился к вам?

— Может, с вами просто никто больше не хочет разговаривать?

— Я обратился к вам, потому что меня попросил об этом Джек. Он посоветовал объяснить вам, что ответ на вопрос о том, что случилось с рейсом номер восемьсот, надо, быть может, искать вовсе не на Лонг-Айленде, а, к примеру, в Йемене. Или в Сомали, или в Кении и Танзании.

— Или в Париже.

— Совершенно верно. Или в Париже. Но начать можно и с Йемена.

В этот момент мне следовало двинуть ему как следует. Но я сдержался и лишь сказал:

— Я теперь понимаю, почему вы с Тедом Нэшем держались вместе. Потому что оба вы — законченные мерзавцы.

Мистер Гриффит глубоко вздохнул и произнес:

— Тед Нэш был прекрасным человеком.

— Он был полным дерьмом.

— Ваша жена — после того как провела с ним месяц в «Бейвью-отеле», — придерживалась другого мнения.

Я сразу понял, что этот парень нарывается на драку, причем в присутствии свидетелей. Вообще-то я легко поддаюсь на такие провокации, хоть знаю, что это глупо.

Для разнообразия я решил побыть умным парнем и положил руку Лайэму на плечо, чем, признаться, здорово его удивил. Потом, приблизив губы к его уху, я сказал:

— Исчезни, чтобы я больше тебя сегодня не видел.

Он снял с плеча мою руку и ушел.

Похоже, никто не заметил этого маленького инцидента, и я вернулся к нашей компании.

Мы с Кейт пробыли в баре еще пятнадцать минут, потом еще. В полвосьмого меня уже слегка штормило. Я решил, что пора уходить, поманил Кейт и направился к двери.

Выйдя на улицу, мы поймали такси.

— Джек сообщил мне, что специальную группу восстановят после нашего с тобой возвращения из-за границы. Ты об этом что-нибудь слышала? — спросил я.

— Нет. Возможно, он хотел сказать это тебе лично. Ведь это хорошая новость.

— Ты ему веришь?

— А почему бы и нет? Не будь циником, Джон.

— Я всего лишь житель Нью-Йорка.

— На следующей неделе ты станешь жителем Йемена.

— Не смешно.

— О чем, интересно знать, ты разговаривал с Лайэмом Гриффитом?

— О том же, о чем и в прошлый раз.

— Согласись, было мило с его стороны прийти в «Экко», чтобы проводить нас.

— Он не упустил бы такой возможности ни за что на свете.

Я решил не вспоминать слова Гриффита насчет Кейт и Теда Нэша в «Бейвью-отеле». Во-первых, все это было в прошлом, во-вторых, Нэш уже умер, а в-третьих, я почти не сомневался, что между Кейт и Нэшем ничего не было. Кроме того, мне не хотелось ругаться с Кейт перед отъездом. Лайэм Гриффит даже среди федералов считался провокатором, так что он вполне мог соврать — только для того, чтобы отравить нам с Кейт последние часы в этом городе. Меня больше волновал другой вопрос: как им с Джеком Кенигом удалось узнать, что это было моим слабым местом?

Домой мы с Кейт ехали в полном молчании, не желая больше касаться событий этого дня.

Следующий день, то есть субботу, мы провели, готовясь к отъезду и приводя в порядок свои личные дела, что оказалось далеко не таким простым делом, как я думал. Хорошо еще, что Кейт все взяла в свои руки.

В воскресенье мы обзванивали знакомых, а также рассылали всем, кому только можно, электронные послания. Мы сообщили своим близким и родственникам, что на некоторое время отбываем за границу, и обещали связаться с ними сразу же по возвращении.

В понедельник Кейт вставила в автоответчик новую кассету, на которую записала сообщение о том, что мы отбыли за рубеж и звонить нам следовало не раньше чем через три месяца.

Из соображений безопасности пересылать нашу с Кейт корреспонденцию по новому адресу было запрещено, и нам пришлось договариваться на почте о том, чтобы адресованные нам письма хранились здесь до нашего возвращения. Кейт немного взгрустнула, так как неожиданно поняла, что, кроме торговых и рекламных каталогов, ничего не будет получать в течение длительного времени.

Современная жизнь одновременно комфортна и сложна — в основном благодаря современным технологиям. Кейт, например, в решении большинства своих проблем — будь то финансы, общение, а также всякого рода покупки — полагалась почти исключительно на Интернет. Я же пользовался им только для доступа к электронной почте.

Покончив с домашними делами, мы с Кейт отправились по магазинам, чтобы купить все необходимое для путешествия.

Я настаивал на посещении «Банановой республики», что, по моему мнению, было бы вполне логично, но Кейт выбрала универмаг «Аберкромби энд Фитч» на Уотер-стрит, где, как она считала, можно было купить абсолютно все.

Войдя в универмаг, я сказал служащему:

— Я отправляюсь в самую гнусную дыру, какая только есть на этой планете. Поэтому ищу что-нибудь такое, в чем выглядел бы прилично на фотографиях, которые распространят после моего похищения.

Служащий уставился на меня во все глаза, но тут подошла Кейт.

— Нам нужно два костюма хаки и ботинки на толстой подошве.

Воистину, даже женщины иногда могут кратко сформулировать требования, касающиеся их собственного гардероба.

После покупки одежды и обуви наши с Кейт пути на некоторое время разошлись. Моим последним пунктом назначения в тот день стал «Уорлд-бар» во Всемирном торговом центре, который жители Нью-Йорка с присущей им скромностью считали лучшим на свете.

Было полседьмого вечера. Бар находился на сто седьмом этаже, на высоте тысячи трехсот футов над уровнем моря. Внутри собралась толпа таких же людей, как я, которые в дополнение к пятнадцатидолларовой выпивке хотели насладиться прекрасным видом из окна — красивейшим в Нью-Йорке или даже в мире.

Я не был в этом баре с прошлого сентября, когда Кейт затащила меня сюда отметить двадцатую годовщину основания Особого антитеррористического соединения.