Не верь, не бойся, не проси или «Машина смерти»

С трудом кое-как сев, я уперся спиной в ребристую грудь радиатора и оглядел помещение. Типичный предбанник сауны, весь облицованный деревом, на полу тоже доски. Посередине длинный стол с лавками, в одном углу уютно фырчит холодильник «Розенлев», в другом умывальник с краном, из которого мелкой дробью сыплется в металлическую раковину тонкая струйка воды. И больше ничего. Прямо будем говорить, весьма скудный арсенал для начала действий. Тем не менее я к ним приступил.

Первым делом, стараясь производить при этом как можно меньше шума, я попытался определить границы своей деятельности. Вскоре выяснилось, что до «Розенлева» я, хоть и с трудом, могу дотянуться левой рукой, но вот раковина, а главное, кран остаются для меня практически недоступными. Ладно, решил я, начнем с того, что доступно.

Холодильник был соединен с сетевой розеткой коротким, но толстым шнуром. Вытянувшись так, что правая, прикованная к батарее рука чуть не вылетела из плечевого сустава, я сумел дотянуться до основания кабеля и ухватить за него. Теперь предстояло самое трудное: выдернуть шнур из импортного, отлично подогнанного нутра «Розенлева». Я дернул со всей силой, на какую был сейчас способен, но результата не достиг. Тогда я переменил тактику. Уперся ногами в батарею и стал тянуть на себя кабель, используя теперь силу не только руки, но также спины и ног. Раздался короткий хруст, я с размаху треснулся головой об пол, но мог торжествовать победу. В моей руке оказался шнур, на конце которого грозно посверкивало раздвоенное жало оголенных проводов. Другой его конец уходил в электросеть.

Нет сомнений, это было грозное оружие. Но ближнего боя. Я бы сказал, очень ближнего. Шансов на то, что мне удастся подманить к себе охранника на столь малое расстояние, было ничтожно мало. Требовалось что-то еще.

Теперь моей целью стала раковина. Она находилась между мной и дверью в коридор, но к двери сильно ближе. Это и решило план кампании. Однако прежде чем начать сражение, предстояло подготовить как следует поле боя.

Я развернул туловище в другую сторону. Это, с учетом моей неразрывной связи с батареей отопления, оказалось не так просто, однако я справился. Грудь, бока, спина и шея при каждом движении отзывались пронзительной болью. Но мне было из-за чего стараться и страдать.

Выяснив, что все равно не могу дотянуться до крана, я оставил эти бесплодные попытки и сосредоточился на сливной трубе. К счастью, она была пластмассовая. К несчастью, даже приняв совсем уж немыслимую позу, я еле-еле доставал до нее носком ботинка. Тогда я пустился на хитрость. Стащив левый ботинок, я одной рукой кое-как насадил его на носок правого и таким образом удлинил атакующую конечность. Плохо было, что теперь она в известной мере утратила жесткость. Хорошо, что с четвертой или пятой попытки мне все же удалось нанести по трубе решительный удар и выворотить ее из гнезда. В изнеможении откинувшись на жесткую поверхность батареи, я с умилением наблюдал за делом ног своих: поблескивая в отдаленном свете коридорной лампочки, на дощатом полу растекалась лужа.

Но уже через несколько минут я снова занервничал: лужа растекалась слишком медленно. Она расползалась так неторопливо, что я ударился в панику: мне казалось, будто в любой момент сюда могут нагрянуть и все пойдет прахом. К тому же в ее распространении обнаружилась опасная тенденция: пол оказался кривоватым, и, несмотря на разницу расстояний, вода почти с равной скоростью приближалась как к двери, так и ко мне.

Сердце бешено колотилось, я считал минуты и сантиметры, в полутьме скорее угадывая, чем видя приближение лужи. До меня ей оставалось не больше полуметра, до выхода в коридор раза в два поменьше. И тут нервы не выдержали: в конце концов, я не Анка-пулеметчица. Решив наконец для себя, что час "X" настал, время "Ч" пришло, я изо всех сил принялся греметь своими оковами, стучать каблуком в стену и орать благим матом.

Реакция была почти мгновенной. В коридоре послышались торопливые шаги. Если их будет больше, чем один или максимум двое, мне каюк, успел подумать я, крепко сжимая в кулаке электрический шнур. В следующую секунду на пороге, заслоняя весь проем, выросла мощная фигура. Это был тот самый мордоворот, который нанес мне последний удар под ребра, я узнал его по огромным тупоносым башмакам.

— Ты что тут, падла... — начал он грубым заспанным голосом, делая шаг в предбанник и одновременно шаря по стене в поисках выключателя. Я увидел, как его кожаные подошвы коснулись воды, и, собрав всю волю в кулак, ткнул концами оголенного провода в край лужи.

Никаких сверкающих, как в кино, голубых сполохов не было. Просто человек вдруг поскользнулся, слегка подпрыгнул, изогнулся, будто в истоме, и рухнул. До тех пор, пока тело еще продолжало биться в конвульсиях, я, судорожно сжав зубы, не вынимал провода из воды.

В следующие несколько мгновений я сидел тихо, как мышь, напряженно прислушиваясь. Но никаких угрожающих звуков больше не было. Тогда я дотянулся до охранника, ухватил его за волосы и подтащил к себе. Он был так тяжел и огромен, что некоторое время я сидел над ним, испытывая чувства первобытного охотника, завалившего мамонта, благодаря богов за удачу и вчуже удивляясь тому, как мне удалось с ним справиться. Ключ от наручников обнаружился в заднем кармане его штанов, и вскоре я поднялся на ноги, слегка пошатывающийся, но свободный.

Одежда на мне все еще была сыроватой, но двигаться в ней было можно. Проведя экспресс-исследование, я обнаружил, что пропали ключи от квартиры и от машины, а остальное, включая бумажник, как ни странно, на месте. Вероятно, противник не рассматривал всерьез мысль о возможности моего побега. На цыпочках я выбрался в коридор, а оттуда попал на веранду, где мы в незапамятные времена вели беседы с дядей Гришей. Кушетка, казалось, еще хранила на себе отпечаток грузного тела охранника, сотовый телефон лежал на сиденье кресла-качалки. Подумав, я сунул телефон в карман брюк, после чего тихонько спустился с веранды и двинулся в сторону забора.

За углом при свете тусклой луны открылся вид на большой трехэтажный дом. Значит, местом моего пленения была скорее всего отдельно стоящая баня. Там, в этом доме, должно быть, безмятежно спят изметелившие меня битюги, а может, и сам дядя Гриша. Мелькнуло острое желание устроить им какую-нибудь бяку, но трезвый голос рассудка возобладал. Главным сейчас было как можно быстрее покинуть сию юдоль — желательно живым.

Благополучно перебравшись через забор, я очутился в редком лесочке. Куда идти, у меня не было ни малейшего представления, и я побрел вперед. Слава Богу, в небе висел месяц, к тому же потихоньку начало светать, так что я хоть не натыкался на деревья. Скоро местность стала ощутимо подниматься, и я неожиданно для себя вышел к насыпи, по которой, блестя в лунном свете, в обе стороны уходили рельсы. Какая сторона моя, я не знал и остановился в растерянности. Но тут счастье улыбнулось мне в виде пыхтящего локомотива, тяжко одолевающего горку. Через пару минут мимо меня застучали неторопливые товарные вагоны, и я решительно взобрался на площадку одного из них, рассудив, что в конце концов куда-нибудь да приеду вместе с ним. Это все равно было лучше, чем топать по шпалам в неизвестность.

Тряский и громыхающий стальной пол не самое уютное для отдыха место, но я и на нем умудрился задремать. А когда проснулся, увидел, что товарняк катит уже меж каких-то сумрачных пакгаузов, запасных путей и многочисленных стрелок, что недвусмысленно свидетельствовало о близости станции. Действительно, вскоре состав остановился. Я спрыгнул на землю и пошел вперед по его ходу. Кругом нарастало количество платформ, запломбированных вагонов и приземистых складских помещений: стало ясно, что я, похоже, забрел в грузовой отстойник, где с непривычки немудрено и заблудиться. Но тут впереди на фоне розовеющего небосвода выросла огромная арка моста. Что-то в нем показалось мне знакомым. И тут я понял, где нахожусь: на Белорусской-Товарной, а значит, виадук надо мной соединяет Красную Пресню с Беговой улицей. Несказанно обрадованный своим удачным открытием, я решительно устремился к проволочному забору, за которым виднелась лестница, ведущая наверх, к нормальной городской жизни, и тут у меня в кармане зазвонил телефон.