Ловушка

— С недавнего времени.

Уэнди хотела задать следующий вопрос, но осадила себя — не важно, когда и какие именно подробности выяснила Шерри. Следовало поговорить с Филом.

— Где он?

— С «Клубом отцов».

— Не предупреждайте его, хорошо? — Пришло время доставать кнут. — Если предупредите, опять приеду к вам домой, только буду очень злая, прихвачу камеры, других репортеров и подниму такой шум — ни соседи, ни ваши дети в стороне не останутся. Вы меня поняли?

— Изложили вполне доступно.

Уэнди не желала грозить этой женщине, но вранья и бестолковых поездок с нее хватило.

— Не переживайте, звонить ему не стану.

Уэнди собралась уходить, когда Шерри прибавила:

— И еще кое-что.

— Да?

— Он очень ранимый. Вы с ним побережнее.

Уэнди хотела заметить, что ранить Кристу Стоквелл труда не составило, но передумала — все-таки не у себя дома.

Она доехала до «Старбакса» и оставила машину у паркомата с надписью «Только монеты по 25 центов». Таких не нашлось. Жаль. Значит, снова рисковать. Опять подкатили слезы. Постояла у дверей, взяла себя в руки.

Компания была тут как тут: Норм, он же Тенефлай, при полном рэпперском параде, Дуг в белом теннисном костюме, Оуэн с ребенком, Фил в пиджаке и при галстуке — даже теперь, даже в этот час. Все они, тесно облепив круглый стол и склонив головы, шептались. Судя по языку жестов, дела обстояли скверно.

Фил первым заметил Уэнди — мгновенно спал с лица, прикрыл глаза. Это ее мало озаботило — она подошла, посмотрела сверху вниз, и Тернбол словно сдулся.

— Я только что имела беседу с Кристой Стоквелл.

Ей ответили молчанием. Уэнди поймала взгляд Норма, тот покачал головой: — «Не надо», — но она сделала по-своему:

— Теперь взялись и за меня.

— Уже знаем, — сказал Норм. — Следим за слухами в Интернете. Даже обезвредили кучу сайтов, где их распространяли, хотя не все.

— Так что теперь это и моя битва.

— Могла не стать вашей, — произнес Фил, не поднимая головы. — Я предупреждал, умолял не лезть.

— А я-то не послушала, ай-ай-ай. Итак, расскажите, что происходит.

— Нет.

— Нет?

Фил встал, пошел к двери, а когда Уэнди преградила путь, сказал:

— Уйдите с дороги.

— Не уйду.

— Значит, говорили с Кристой Стоквелл?

— Да.

— Что рассказала?

Она замешкалась — помнится, обещала молчать. Фил улучил момент, проскользнул мимо, зашагал к двери, Уэнди — за ним, но тут же рассерженно взглянула на Норма, который ухватил ее за плечо.

— Что вы задумали? Возьмете его в оборот на улице?

— Я кое-что сегодня выяснила.

— Его исключили из Принстона. Университет не закончил — знаем. Сам рассказал.

— А о том, что сделал, тоже рассказывал?

— По-вашему, это важно?

Уэнди осеклась, вспомнила слова Кристы о прощении, о мальчишках, которые играли в охоту за трофеями.

— Кто его преследует — говорил?

— Нет, но просил не лезть. Он — наш друг. Мы на его стороне, а не на вашей. И по-моему, Фил достаточно страдал. Вам не кажется?

— Не знаю, Норм. Не представляю, кто травит Тернбола, его бывших соседей, а теперь и меня. Более того, даже не уверена, убивал ли Дэн Мерсер Хейли Макуэйд. А вдруг преступник до сих пор на свободе? Понимаете, как все серьезно?

— Да.

— И?..

— Наш друг просил не соваться. Это больше не наша война.

— Прекрасно. — Кипя от злости, Уэнди сердито зашагала к двери, но тут же обернулась — ее окликнул Норм. До чего же нелепо он выглядел в своем наряде: дурацкая черная бейсболка поверх красной банданы, наручные часы размером со спутниковую тарелку… Тенефлай. Без слез не взглянешь. — Слушаю.

— Мы получили снимок.

— Какой еще снимок?

— Из видео с той девушкой, проституткой, которая говорила, что ее совратил Фарли Паркс. Оуэн смог сделать стоп-кадр и вытащил изображение из тени. Повозился, конечно, зато вышло довольно четко. Хотите посмотреть?

Фотография восемь на десять дюймов перешла из рук Оуэна Норму, от него — Уэнди.

— Такая молодая, — заметил Норм.

И без того шаткий мир Уэнди покачнулся еще сильнее.

Действительно молодая. Даже очень.

А еще точь-в-точь Кинна с наброска полицейского художника — та девушка, к которой Дэн, по его словам, шел на встречу в подставной дом.

Вот все и прояснилось. Снимок дал ответ: их действительно подставили.

Но кто и зачем?

Возле своего дома Уэнди застала последний телевизионный фургон и глазам не поверила. Хватает же наглости — родной канал, «Эн-ти-си»! Снаружи стоял ее оператор, Сэм, а рядом — шароголовая Мишель Файслер.

Журналистка поправляла прическу, зажав микрофон локтем. Уэнди захотела крутануть руль вправо, сбить ее и посмотреть, как эта тыква треснет от удара о бордюр. Однако лишь дистанционно открыла гаражную дверь, въехала внутрь и вышла из машины.

— Уэнди! — снаружи стучала Мишель.

— Убирайтесь. Тут частная собственность.

— Я одна. У меня ни камеры, ни микрофона.

— А у моего друга в соседней комнате пистолет и большое желание пострелять.

— Всего секунду, хорошо?

— Не хорошо.

— Вам стоит знать — это о Вике.

Уэнди помешкала.

— Слушаю.

— Откройте дверь.

— Рассказывайте о Вике.

— Он вас предал.

Сердце ушло в пятки.

— В каком смысле?

— Откройте дверь. Ни камер, ни микрофонов — только между нами, обещаю.

Услышать новости о Вике хотелось; если ради них надо вытерпеть визит дурочки-журналистки — ну и ладно. Уэнди перешагнула через велосипед сына, брошенный, как водится, в самом неудобном месте, и повернула ручку замка. Открыто. Чарли вечно забывал запереть.

— Шагайте к черному ходу.

Уэнди вошла в кухню. Попс уже уехал, оставив записку. Чарли был с ним. Хорошо. Открыла заднюю дверь.

— Спасибо, что впустили, — поблагодарила Мишель.

— Рассказывайте о Вике.

— Боссы жаждут крови, и на него крепко насели.

— И?..

— Надавили как следует, вынудили сказать, мол, вы за ним приударяли. С намеком на то, что помешались на своем начальнике.

Уэнди замерла.

— Распространили вот такое заявление. — Мишель протянула листок.

— Преследование? — Уэнди подняла глаза от бумаги. — Они это серьезно?

— Ловко завернули, правда? Сформулировали — ни один юрист не придерется.

— Тогда чего вы хотите? Не думаете же, что я стану говорить на камеру?

— Нет, такой глупости я не жду.

— Так зачем приехали?

Мишель помахала бумагой.

— Вот это неправильно. Мы с вами не подруги, я знаю, как вы ко мне относитесь… — Она поджала густо напомаженные блеском губы и прикрыла глаза, словно обдумывая следующие слова.

— Верите заявлению?

Глаза широко распахнулись.

— Нет! Бросьте, честное слово. Вы? Преследовали Вика? Не смешите мои каблуки.

Если бы Уэнди не была так ошеломлена и обезоружена, бросилась бы ей на шею.

— Как ни банально, я стала журналисткой, потому что хотела говорить правду. А вот эта бумажка — брехня. Вас подставили. А я решила объяснить вам, в чем тут суть.

— Ух ты.

— Что?

— Нет, ничего. Просто удивлена.

— Я всегда вами восхищалась: тем, как вы себя подаете, как делаете репортажи. Искренне говорю.

Уэнди остолбенела.

— Нет слов.

— И не надо. Потребуется помощь — дайте знать. Ладно, мне пора — делаем сюжет про… помните, я рассказывала? Про того извращенца Артура Лемэйна, которому прострелили колени.

— Есть что-то новое?

— В общем, нет. Получил по заслугам. Но все равно удивительное дело — осужденный за детскую порнографию тренирует детскую хоккейную команду.