Кровавая работа

– Ты здесь давно не бывал, в Васкез Рокс? – спросил Бадди, положив губную гармошку на колени.

– Да-а, давненько, – ответил Терри.

– Отличное местечко. Его назвали в честь знаменитого мексиканского преступника, который около ста лет назад скрывался в этих расщелинах после ограбления банка или чего другого. Тут места такие, что спрятаться можно запросто и тебя ни за что не найдут. Как того мексиканца, почему и легенду о нем сложили.

Маккалеб хмыкнул. Ему понравилась эта сказка. В особенности то, что она, как и все легенды, так кардинально отличалась от его историй, связанных с этими местами, историй с кровью, убийством, мертвыми телами. Эти истории для легенд не годились. И героических личностей в них тоже не было.

Они ехали на хорошей скорости перед самым наступлением часа пик, и сразу после пяти, в момент, когда словно весь колесный транспорт ринулся на выходные за город, въехали в Ланкастер. Какое-то время они кружили в районе под названием «Цветок пустыни», отыскивая дом, который совсем недавно был собственностью Джеймса Корделла.

Пустынных мест вокруг было полно, а вот цветов пустыни, да и домов, соответствующих этому названию, Мак-калеб видел всего-то ничего. Район был построен на земле сухой и плоской, а большинство дней в году еще раскаленной, как большая сковорода. Почти все дома были построены в испанском стиле – с красными полукруглыми крышами, «арочными» окнами и дверьми в передней части строения. Подобных зданий, разбросанных по Ан-тилопьей долине, можно было насчитать десятки. Они были большими и довольно привлекательными. В основном их покупали семьи, бегущие от дороговизны, преступности и перенаселенности Лос-Анджелеса.

Поместья «Цветы пустыни» предлагались покупателям в трех вариантах планировки. Соответственно, пока они кружили по этому месту, Маккалеб обратил внимание, что примерно каждый третий дом был копией уже увиденного им строения. А иногда такие «двойняшки» стояли бок о бок. Почему-то это напомнило Терри однотипные кварталы в долине Сан-Фернандо.

Сама мысль о том, каково было бы жить в одном из таких домов, подействовала на Терри удручающе. И не потому, что дома были плохи сами по себе. Но представить, что океан плещется бог знает на каком расстоянии отсюда и что он лишен возможности видеть постоянно меняющееся море, словно обновлявшее что-то в тебе самом, было для Маккалеба нереально. Он прекрасно знал, что в таком месте, как это, он долго просто не выдержит. Он очень быстро увянет и усохнет, и ветер унесет его отсюда, как перекати-поле, что им часто встречалось на дорогах.

– Вот он, – прервал вдруг молчание Бадди, показывая пальцем на номер на почтовом ящике.

Маккалеб кивнул, и они въехали во двор. Маккалеб сразу заметил белый «Шеви-сабербан», который видел на кассете с записью сцены преступления. Сейчас грузовичок стоял на подъездной дорожке под баскетбольным кольцом. Чуть дальше был виден открытый гараж, в котором у одной стены был припаркован крытый прицеп, а у другой стоял верстак с инструментами и были свалены велосипеды, какие-то коробки и прочий ненужный хлам.

У задней стены гаража снаружи стояла доска для серфинга. Она была старая и растрескавшаяся, что дало Маккалебу повод предположить, что, вероятно, когда-то Джеймс Корделл отлично знал, что такое океанские волны.

– Я не могу сказать, как долго буду отсутствовать, – сказал он Бадди.

– Тут жарковато становится. Может, разрешишь пойти с тобой? Я буду нем как рыба.

– Слушай, Бад, здесь внизу немного прохладнее, а если жара станет совсем нестерпимой, включи кондиционер.

Или съезди куда-нибудь поблизости. Где-нибудь, наверное, продают лимонад.

Маккалеб выбрался из машины прежде, чем Бад успел что-нибудь ответить. Ему вовсе не хотелось приглашать Локриджа присутствовать при разговоре, словно зрителя в театр. Поднимаясь вверх по подъездной дорожке, Терри еще раз взглянул на грузовичок Корделла. В кузове было полным-полно инструментов, даже сиденья были завалены всякой ерундой. Маккалеб занервничал. Удача может ему улыбнуться. В целом машина выглядела так, как будто к ней вообще не подходили с того момента, как водворили сюда.

Вдову Джеймса Корделла звали Амелия. Терри узнал это из отчета. Женщина, открывшая входную дверь под аркой, хотя Маккалеб еще только шел по дорожке, вероятно, и была Амелия, решил Терри. Ведь Джей Уинстон обещала позвонить ей и предупредить о приезде Макка-леба.

– Миссис Корделл?

– Да.

– Меня зовут Терри Маккалеб. Следователь Уинстон говорила вам, что я приеду?

– Да, она звонила.

– Я в неподходящее время приехал?

– Вы думаете, у меня осталось какое-то «подходящее время»?

– Извините. Иногда я плохо выражаю свои мысли. Я хотел спросить, у вас есть время, чтобы поговорить со мной?

Амелия была невысокого роста, с русыми волосами и мелкими чертами лица. Нос у нее был покрасневшим: то ли от простуды, то ли оттого, что она плакала. Видимо, звонок Уинстон выбил ее из колеи, решил Терри.

Жена Корделла кивком пригласила его войти, ведя за собой в чистенькую гостиную, где она опустилась на софу, а Маккалебу предложила стул напротив. На столике для кофе, стоявшем между ними, лежала коробка с бумажными салфетками. Из телевизора, из другой комнаты, доносились звуки, напоминавшие бормотание мультипликационных героев.

– Ваш напарник ждет вас в машине? – спросила Амелия.

– Нет, это мой шофер.

– Может, он зайдет в дом? На улице еще слишком жарко.

– Нет, спасибо. В машине ему удобнее.

– Вы частный детектив?

– Формально – нет. Я друг семьи той женщины, которую убили в районе Канога-Парк. Я не знаю, что вам рассказала следователь Уинстон, но раньше я работал в ФБР, так что некоторый опыт работы в таких делах у меня имеется. Управление шерифа и Управление полиции Лос-Анджелеса не особенно продвинулось в этом деле за последние недели. Так что я пытаюсь наверстать упущенное.

Амелия с пониманием кивнула.

– Во-первых, позвольте мне принести свои соболезнования по поводу того, что случилось с вашим мужем, – произнес Маккалеб.

Лицо жены Корделла сморщилось, словно она вот-вот расплачется.

– Я знаю, – быстро заговорил Маккалеб, – что сочувствие чужого человека – это капля в море. Но я правда искренне вам сочувствую. Из того, что я прочел в деле, я понял, что Джеймс был хорошим человеком.

Неожиданно Амелия улыбнулась и сказала:

– Спасибо. Забавно слышать, как вы назвали его Джеймсом. Все звали его или Джим, или Джимми. Но вы правы, он был хорошим человеком.

Терри улыбнулся ей в ответ.

– А на какие вопросы я должна ответить, мистер Мак-калеб? Я ведь на самом деле не знаю, что произошло. Это меня и смутило в звонке Джей.

– Ну, начнем вот с этого. – Терри полез в свою сумку и вытащил из нее снимок Глории, сделанный «пола-роидом», тот, что Грасиэла вручила ему в самый первый визит. Терри протянул снимок Амелии.

– Посмотрите, пожалуйста, внимательно и скажите, знакома ли вам эта женщина, возможно, ваш муж откуда-то знал ее?

Амелия взяла фотографию и стала пристально ее изучать; лицо ее было очень серьезным. Через некоторое время она отрицательно покачала головой.

– Нет. Я так не думаю. Это та самая бедняжка, которую…

– Да, она была второй жертвой нападения.

– А это ее сынишка?

– Да.

– Я не понимаю. Как мой муж мог знать эту женщину? Вы хотите сказать. вы предполагаете.

Маккалеб прервал Амелию:

– Нет. Я ни в коем случае ничего не предполагаю, миссис Корделл. Просто я пытаюсь охватить. Послушайте, я буду с вами совершенно откровенен, миссис Кор-делл. В расследовании всплыли кое-какие детали, которые указывают, что, возможно, – повторяю, возможно – это дело не так однозначно, как представлялось всем сначала.

– Что это значит? – вскинув брови, спросила жена Корделла.

– Это значит, что, возможно, ограбление не было мотивом преступления. По крайней мере, не единственным мотивом.

Женщина невидящим взглядом смотрела перед собой, и Маккалеб понял, что она восприняла все неверно.