В плену снов

Она ударилась об стену справа, споткнулась, и ее плечо больно врезалось в поручень слева. От судорожного дыхания легкие жгло как огнем, но она бежала все дальше, слыша позади себя шаги и сопение, а его тень гналась за ее тенью, то касалась ее, то отступала.

Наконец она оказалась наверху и выбежала вон, мимо барьерчика, мимо людей, притулившихся у входа. Прочь, прочь, под проливной дождь, на свет уличных огней.

Она прислонилась к стене, еле дыша, заглатывая воздух большими, глубокими вдохами, чувствуя, как ее сердце гулко бьется в груди. Острая резь в животе заставила ее скрючиться. Сэм ждала, пока боль отпустит, но она не проходила, а дождь тем временем смывал пот с ее лица.

Она стянула перчатки и с благодарностью подставила под холодные струи ливня свои пылающие ладони. Она простояла так довольно долго, пока не стала походить на привычный персонаж уличной обстановки: незаметное, скрючившееся, как в любом большом городе, еще одно отверженное существо, мимо которого вы проходите, ускоряя шаг, стараясь ни в коем случае не смотреть на него. Сэм медленно заковыляла по улице, чертовски болела лодыжка. Она направлялась к телефонной будке, которую разглядела неподалеку.

Пролистала справочную книгу и отыскала номер телефона компании техобслуживания.

– Могу я узнать ваш членский номер? [14] – строго спросила девушка.

– Моя карточка осталась в машине. У нас коллективное членство, от одной компании. «Киностудия Кена Шепперда».

Она ждала у трубки довольно продолжительное время, прежде чем девушка вернулась и недоверчивым грубым тоном произнесла:

– Если вы подождете у своего автомобиля, мы направим туда кого-нибудь, когда сможем.

– И как долго надо будет ждать?

– Как минимум час. У нас в данный момент масса вызовов.

Сэм устало забралась обратно в «ягуар», закрыла дверцы и сидела, тупо глядя вперед. Устало прикрыла глаза, а в мозгу все бурлило; интересно, не вообразила ли она все и на сей раз. Она видела движущуюся тень, слышала шарканье ног, дыхание, сопение, тень гналась за нею вверх по ступенькам. Она содрогнулась и в ужасе посмотрела через окно в темноту, потом включила радио.

И почти тут же выключила его, испугавшись, что не сможет расслышать звуков снаружи. Она сидела и молча ждала, думая об этой группе сна, и о Бэмфорде, и о тени, которая поднималась по ступенькам, направляясь к ней.

А если Бэмфорд прав? И Таня Якобсон тоже?

Если эта тень существовала только в ее собственном сознании?

Если. Если. По всей вероятности, они правы. Ну и пошли они к чертовой матери!

Да, старичок, совсем она чокнулась. Моя жена? Сэм?

Да, боюсь, что на нее кирпич свалился.

Шум двигателя напугал ее. Луч фары осветил обшарпанный грузовичок, который остановился рядом с ней. Водитель помахал ей, и она подняла в ответ руку. Негнущимися, одеревеневшими пальцами она отперла дверцу и выбралась из машины. Дождь прекратился, но в воздухе все еще чувствовался холод.

– Не заводится? – спросил мужчина, молодой и энергичный.

– Нет.

– Отличная машина. Ее бы в музей надо.

– Она очень надежная.

– В старых «ягуарах» электрическая проводка. В них необходимо поменять провода, совершенно все поменять – вот в этом обычно и проблема.

Он проскользнул на водительское место, включил зажигание и нажал на стартер. Двигатель заработал немедленно. Мужчина провернул его несколько раз, а она стояла в облаке густого, маслянистого выхлопа, оцепенев от изумления. Он снова прокрутил двигатель. «Сильно, слишком сильно», – подумала она равнодушно. Потом мужчина высунул голову наружу.

– Вы, по всей вероятности, залили его водой. Но, судя по звуку, все в порядке. Просто отлично.

Она медленно покачала головой:

– Нет. Я его не заливала.

Он пожал плечами.

– Тут другая причина, – сказала она.

– Контакты барахлят?

Она покачала головой:

– Нет.

Мужчина из компании нахмурился:

– С норовом, что ли?

– С норовом, – эхом отозвалась она, глядя в сторону.

Где-то поблизости в одном из окон послышался слабый переливчатый смех, а потом хриплый мужской голос и новый взрыв хохота. Она услышала шуршание велосипеда и скрип тормозов, потом увидела, как элегантно одетая женщина слезает с велосипеда и заносит его по ступенькам дома номер 54.

– Могу ли я посмотреть вашу карточку, мне от вас нужна только подпись.

– Извините, – сказала она. – Извините, что я вас побеспокоила.

Он нырнул в кабинку своего грузовичка и вытащил квитанционную книжку.

– Водой, по всей вероятности, залило. Так постоянно случается. Что там стоит? Тройник, что ли?

– Простите?

– Ну, карбидный такой.

– Я не знаю.

– М-да, ну, скорее всего, что водой залило.

Она вытащила карточку из бардачка и передала ему. Как было бы просто согласиться с ним. Да, я залила его. Как это глупо с моей стороны. Но дело-то не в этом. И не в том, что контакты барахлили.

Это было нечто такое, с чем никакому механику не под силу справиться.

22

Домой Сэм добралась уже за полночь, в прихожей было темно. Она тихонько закрыла парадную дверь и сняла с себя насквозь промокшее пальто. В конце коридора из-под двери Ричарда выбивался слабый свет, она двинулась по коридору на этот свет.

Ричард сгорбился перед экраном своего компьютера, рядом с ним стоял высокий стакан для виски и бутылка «Тичерз». Он повернул голову.

– Что-то ты мокрая, – пробормотал он. – Да и еще выглядишь так, словно у тебя все мозги вышибли.

– Там ливень. – Она подошла и чмокнула его в щеку. – До сих пор работаешь?

– Андреас сказал, что сегодня ночью предстоит одна операция. Считает, что могут случиться кое-какие крупные передвижки.

Он устало потер нос, налил себе виски, как всегда, на четыре пальца, потом пошлепал по клавиатуре компьютера и наклонился вперед, всматриваясь в экран. При виде изменяющихся цифр он нахмурился:

– Где ты была?

– Ох… у нас проблемы со съемками. Рыбные палочки… ну, эти «Суперпалочки»… клиент желает, чтобы снималось на натуре, в Арктике, а мы пытаемся убедить его сделать это здесь, в студии. – Она была рада, что Ричард не смотрел на нее: она никогда не умела складно лгать. – Ну а потом машина никак не заводилась.

– Это чертовски смешной автомобиль, на нем только по лужам шлепать по всему Лондону. Я же говорю тебе, что твой Кен большой эгоист.

– При чем тут эгоизм? Ему нравятся старые автомобили: хорошее капиталовложение и работает на имидж.

– Да, в особенности когда они ломаются посреди ночи.

И он снова нахмурился, глядя на экран. Сэм внимательно посмотрела в окно, наблюдая, как темная пелена дождя закрывает темные силуэты неугомонных лихтеров и черную воду реки. Во всяком случае, у Ричарда исчезла агрессивность и незнакомая яростная вспыльчивость, которая охватила его, когда он, явившись домой, разорвал на ней бюстгальтер. Ее оплеуха, кажется, подействовала, и с тех пор он был мирным, иногда вспыльчивым, но все-таки мирным.

– Звонил Ион Гофф. У них там билеты в театр на четверг, зовут посмотреть новую пьесу Айкборна.

– Черт возьми, мне хотелось бы посмотреть. Но в четверг не могу. Как раз в четверг я должна ехать в Лидс. У нас там в пятницу утром презентация.

Он скосил взгляд на экран с цифрами, а потом проверил что-то в блокноте на своем столе.

– Господи Иисусе! – закричал он, глядя на экран, голосом искаженным, как от мучительной боли. – Ты не можешь, мать твою, сделать это! Как ты могла? – Он оглушительно ударил кулаком по столу. – Как ты могла сделать это, мать твою?!

– Тсс, – сказала Сэм. – Не кричи так. Ведь Ники…

– К черту Ники! Господи Иисусе! Что же эта биржа делает-то, мать ее? Андреас никогда не ошибается! Во что же, по-ихнему, они там играют? Из Токио мне сообщили, что, по их мнению, Нью-Йорк смотрится дешево.