В плену снов

Нет, черт тебя подери! Не все со мной в порядке. И ты ведь не веришь мне, ведь так? Ты не веришь, что я была там внизу, внизу, на станции подземки, за считаные минуты до того, как это произошло.

УДАЧНО УДРАЛА, ТАРАКАШЕЧКА, НЕ ТАК ЛИ?

Вот только это он и сказал. С широкой ухмылкой на лице. Он что же, полагал, что это было так забавно?

Глаза миссис Вульф открылись, в них стоял дикий непостижимый страх. Потом они снова закрылись, женщина по-прежнему дышала короткими, судорожными вздохами. Она говорила медленно, словно бормотала во сне:

– Вы… знаете… мужчину… с… только… одним… – Потом одышка мешала ей говорить, и женщина принялась мотать головой из стороны в сторону и постанывать: – Нет… нет… нет… нет…

В комнате царил ледяной холод. Сэм видела, как изо рта женщины струится плотный пар и зависает в воздухе. Она почувствовала, что мурашки побежали у нее по рукам, по спине, в животе забурлило.

Послышался странный громыхающий звук, словно вдалеке шел поезд метро, но казалось, что он шел откуда-то сверху, а не под ними. Когда Сэм вслушивалась в этот грохот, то почувствовала, что холод, царящий в комнате, просачивается внутрь нее, и все внутри у нее леденеет.

Откуда-то сверху раздался резкий свист. Свет погас.

Сэм резко откинулась назад и уставилась вверх, пытаясь разглядеть лампочку, а потом в ужасе огляделась вокруг, ничего не видя в этой внезапно наступившей кромешной черной тьме.

А ясновидящая продолжала тяжело дышать и постанывать. Постепенно тиски ее руки стали ослабевать, и Сэм почувствовала, что в комнате теплеет.

– Я думаю, нам лучше остановиться, – сказала миссис Вульф. – Думаю, нам лучше остановиться.

Она по-прежнему тяжело дышала.

– Пожалуйста, скажите мне… пожалуйста, скажите мне, что происходит, – прошептала Сэм.

– Там… я… – Она услышала шуршание одежды женщины в темноте. – Они не хотят показывать мне ничего. Ничего.

– Почему? Я не понимаю.

– Лучше, если вы и не будете этого понимать.

– Я хочу знать.

– Никакой оплаты не надо. Я не могу дать этого вам. Я не могу дать вам того, что вы хотите.

Стул женщины заскрипел, отодвигаясь.

– Почему же нет? Пожалуйста, объясните…

– Вы хотите знать, что происходит? О будущем? Я не могу разглядеть. Я не могу показать вам.

– Но почему вы не можете?

– Не могу. Откройте дверь. Мы должны открыть дверь!

– Почему вы не можете? – Голос Сэм повышался.

– Потому что там ничего нет, – сказала женщина.

– Что вы хотите этим сказать?

– Там ничего нет.

– Вы хотите сказать, что вы не можете ничего разглядеть?

– Ничего.

– Что… что же это означает?

Голос ясновидящей дрожал.

– Нет больше никакого будущего. Это означает… что у вас нет никакого будущего.

Сэм почувствовала, что ее рука освободилась, услышала, как женщина встала и как открылась дверь. Тусклый свет из коридора наполнил комнату.

– Никакой оплаты не надо, – повторила женщина. – Просто уходите. Убирайтесь!

– Пожалуйста… – начала Сэм. – Пожалуйста, только объясните. Скажите мне…

– Вон, убирайтесь вон! Убирайтесь! – кричала женщина. – Убирайтесь! Никакой оплаты, выметайтесь! – Теперь она просто вопила. – Что вы принесли с собой? Забирайте это прочь. Нам это здесь не нужно. Забирайте и выметайтесь, выметайтесь!

Сэм внимательно посмотрела вверх, на лампочку. Она была целой, но почернела. Сэм, ошеломленная, встала, двигаясь совершенно автоматически.

– Убирайтесь отсюда! – снова прошипела женщина. – Забирайте это прочь. Забирайте это с собой.

Сэм, пятясь, вылетела из комнаты, прошла по коридору мимо мужчины с косичкой, которой злобно и свирепо посмотрел на нее. Она поднялась по ступенькам и заметила, что женщина со стянутыми рыжими волосами, до сих пор ковырявшаяся в кассовом аппарате, подняла глаза и взглядом проводила ее.

Спотыкаясь, она прошла через магазинчик и вышла на улицу, в голове ее царила полная сумятица. Холодный ветреный день, водянисто-голубое небо, солнце уже садится. Четыре часа. Из греческого ресторанчика на противоположной стороне улицы вышел официант и запер за собой дверь. Двое мужчин, болтая, широкими шагами прошли мимо, один из них потирал руки от холода.

Сэм очень быстро, как только могла, пошла прочь, подальше от этого магазинчика, от миссис Вульф, от женщины с оттянутой назад кожей. Она шла, ничего не видя, ослепленная бушующим в ее душе смятением, то и дело налетая на прохожих. И вдруг увидела, что какой-то предмет загораживает ей дорогу; огибая его, она сошла с тротуара на мостовую.

Раздался визг тормозов, и она в испуге подняла взгляд на такси, остановившееся в нескольких дюймах от нее.

Из окошка высунулась голова водителя в матерчатой кепочке, из-под которой торчали кустики волос, и с сильным не то ирландским, не то немецким акцентом произнесла:

– Сто зэ с вами? Во сто вы, серт восьми, играете? Хотите, стоб вас, серт восьми, упили?

– Извините, – сказала Сэм. – Извините.

Сквозь слезы она увидела небольшой скверик на противоположной стороне улицы. Она вошла в него и присела на скамеечку.

Опустила голову на руки, и на секунду ей показалось, что ее вот-вот стошнит. Мир вокруг закрутился, словно гигантское ярмарочное колесо, все быстрее и быстрее, бешеным волчком, доводящим ее до головокружения, а потом это колесо стало подниматься вверх, и, чтобы не вывалиться на траву, она вцепилась в сиденье, вцепилась что было сил, понимая: она теперь отклонилась так далеко, что если отпустит сиденье, то выпадет в открытое пространство.

НЕТ БОЛЬШЕ НИКАКОГО БУДУЩЕГО… У ВАС НЕТ НИКАКОГО БУДУЩЕГО.

«Ну хорошо. А теперь я хочу проснуться. Сон окончен».

Двое адвокатов в мантиях и париках прошли из суда по дорожке прямо перед ней. Она внимательно наблюдала за ними, надеясь, что они, быть может, превратятся в лягушек, а то и в жирафов, сбросят свои мантии и взлетят в воздух, чтобы до нее уж наверняка дошло – это опять сон, но они просто продолжали идти болтая.

Она внимательно посмотрела вверх, на большой рекламный щит на крыше какого-то многоэтажного офиса. Гигантские рельефные буквы, уже ярко освещенные в преддверии наступающей темноты, буквы, нацеленные прямо на нее, словно глумились над нею.

24

Интенсивный поток машин в северном направлении редел по мере того, как они все больше удалялись от Лондона. Сэм пристально глядела сквозь ветровое стекло, и ей начинало казаться, что они на другой планете или путешествуют в космосе. За окном только чернота, усыпанная мелькающими красными да изредка оранжевыми огнями, только беснующийся ветер и мосты, проносящиеся над головой, словно замедляющие время на какую-то долю секунды. Среди этого мельтешения внезапно выплывали из темноты и исчезали в ней дорожные указатели.

НОРТХЭМПТОН. КОВЕНТРИ. ЛЕЙКЕСТЕР. ЛОУБОРО. СТАНЦИЯ ОБСЛУЖИВАНИЯ…

Яркая молния, рассыпаясь на изломанные секторы, прорезала небо, и несколько капель дождя ударили по ветровому стеклу. Внутри «бентли» было почти темно, лишь слабо светились экранчики приборной доски и глазок приглушенного, едва слышного радио. Кен вел себя непривычно тихо, впрочем, сейчас они оба были тихими.

– Так это Клэр предложила ее? – спросил он вдруг.

– Да.

– А она бывает у нее?

– Думаю, что очень часто, она ее так рекомендовала…

– А ты рассказывала Клэр, что она там тебе наговорила?

– Нет. Мне с ней не так-то легко разговаривать.

– Она не очень-то тебе нравится, да?

– По-моему, она немного странная.

– Но она очень толковая в работе.

– Кен, а ты много знаешь о Клэр?

– Нет, немного. Живет в Илинге. Раньше жила в Южной Африке. Работала там восемь лет на одну небольшую компанию по коммерческой рекламе.

– А ты знаешь, что она там для них делала?