Взгляд Медузы

— А то и не раз.

Чуть впереди на дороге, перед припаркованным автомобилем с работающим двигателем, маячили три-четыре фигуры.

— Это вы звонили?

— Я звонил, — ответил пожилой мужчина в вязаной шапочке, натянутой на самые уши. — Мы ехали мимо и увидели, что он так стоит. Внутри есть кто-то. Дверцу мы не сумели открыть.

Мартин ползком спустился в кювет, посветил в салон.

— Одного прижало рулем! — крикнул он Акселю.

— А мы сумеем сами открыть?

Мартин подергал дверцу.

— Попробуй другую.

Аксель спрыгнул вниз и попробовал. С другой стороны автомобиль был не настолько поврежден, но дверца была заперта.

— От лобового стекла, можно сказать, ничего не осталось, — сообщил он Мартину и вскарабкался на капот. Снизу, из моторного отсека, доносилось какое-то шипение. — Придется провод перекусить.

Он посветил фонариком внутрь. На руль навалилось тело. Аксель протянул руку и тронул человека за плечо, потряс:

— Вы меня слышите?

Никакого ответа. Из салона несло спиртом. Не стеклоочистителем, явно алкоголем.

— Эй, слышите вы меня?

Слабый стон. Аксель, извернувшись, лег на бок и прижал палец к шее водителя.

— Пульс ровный! — крикнул он Мартину, который все еще стоял с другой стороны. — Где-нибудь девяносто.

— Сможем его вытащить?

— Крышей прижало дверцу, внутрь не попасть. Да уж скоро пожарные должны подъехать.

Он осветил фонариком лицо навалившегося на руль человека: молодой парень, это было видно по модной стрижке. Сбоку на шее у него был порез, из которого сочилась кровь, но порез неглубокий. Это от парня разило спиртным.

— Дышит нормально. Я не хочу пока его ворочать, вдруг что с затылком.

Парень за рулем издал булькающий звук.

— Ты в сознании? — крикнул Аксель. — Слышишь меня?

Снова тот же звук, а потом стон.

— Я врач. Скоро достанем тебя оттуда. Ты был один?

Парень пробормотал что-то.

— Мы тебе поможем, — успокоил его Аксель. — Все будет хорошо.

Внезапно водитель прохрипел:

— Лиза…

— Так ты не один в машине был? — повторил Аксель.

— Лиза! — крикнул парень и попытался оторвать голову от руля.

— Не дергайся.

— Лиза!

Аксель слез с капота. Сзади подошел Свен с плоскогубцами:

— Давай заглушим мотор-то.

— Прекрасно. Он почти в полном сознании, но все равно приглядывай за ним. Я проверю, не было ли с ним пассажира.

— Да непохоже вроде.

Аксель выбрался на дорогу. Издалека послышалась сирена.

— Автомобиль отгоните в сторону, — крикнул он остановившейся рядом женщине, — чтобы пожарные смогли подъехать поближе.

Аксель направил луч фонарика на сухой асфальт. Осколки стекла, следы резины от покрышек. Автомобиль подъехал с северной стороны, от Тангена, а не от Дала, как он сначала подумал. Он быстро пошел вдоль дорожной полосы, миновал последнюю из выстроившихся у дороги машин. Неподалеку был каменистый пригорочек, и когда доктор осветил его, то увидел, что верхушка пригорка как срезана и усыпана стеклом и чешуйками краски.

Он двинулся обратно к разбитой машине по другой стороне канавы. И увидел метрах в десяти от горушки девушку. Она лежала на спине, руки и ноги раскинуты в стороны. Молоденькая совсем. Бледное лицо без единой царапины. Но широко раскрытые глаза плавали в густой розовой пене. Только когда он склонился над ней, чтобы нащупать пульс на шее, то увидел, что сзади от головы почти ничего не осталось.

Через десять минут прилетел вертолет. Они констатировали то же, что и он. Девушка погибла мгновенно. У водителя сдавление грудной клетки, очевидно, внутренние кровотечения. Его они забрали с собой. Аксель остался стоять, держа в руках бумажник, который они нашли под сиденьем. Белая кожа, меховая отделка, два кармашка для банкнот, один — для документов. Он достал права, поднес к лампочке в салоне «скорой». И по фото узнал ее. Она была на год старше Тома, а ее старшая сестра училась в одном классе с Даниэлем. Ее мать, как и он сам, была членом родительского комитета школы.

Он повернулся к подъехавшему полицейскому, протянул ему карточки:

— Она местная. Они живут в Фласкебекке. Будете звонить им, ее мать зовут Ингрид Брудал…

Полицейский поковылял к своей машине, сутулясь и слегка приволакивая одну ногу.

— Подождите! — крикнул Аксель ему вслед. — Я еду назад, в Танген. Я сам с ними поговорю.

5

Вторник, 25 сентября

Паром ткнулся бортом о край набережной, и пассажиры, уже повстававшие со своих мест и толпившиеся на палубе, повалились друг на друга. Аксель от толчка проснулся и посмотрел на часы. Без малого половина восьмого. Он не стал вставать, пока очередь к выходу не рассосалась. Тогда он неуклюже поднялся на затекшие ноги, вышел на палубу и сошел на набережную. С утра ему удалось поспать едва ли час, ну, может, полтора. Стоило бы пройтись до работы пешком, но он чувствовал себя совершенно измотанным и взял такси. Закрыл глаза и моментально погрузился в дремоту. Перед глазами мелькали картины пережитого ночью. Машина, зацепившаяся задними колесами за дорожное полотно. Лежащая в канаве девушка — это же больше пятидесяти метров от машины! Звонок в дверь к ее родным. Вспыхнувший в коридоре свет. Заспанное лицо за приоткрывшейся дверью — отец Лизы. Аксель встречал его пару раз; он был инженером, вспомнил Аксель, занимался починкой судовых двигателей и часто уезжал в командировки. Но сейчас он был дома, стоял там и, прищурившись, вглядывался в темноту на крыльце и не знал еще, какому вестнику он отворил дверь своего дома.

Аксель приоткрыл глаза: они проезжали Дроннинг-парк. Женщина-водитель посмотрела на него в зеркальце. Под глазами у нее набрякли мешки; духи, которыми она пользовалась, отдавали плесенью.

— Трудное начало рабочего дня, — сказала она в пространство, не уточнив, имеет ли в виду свой собственный день или день своего пассажира.

Он буркнул что-то неразборчивое и снова закрыл глаза, чтобы пресечь дальнейшие попытки завязать разговор. Через девять часов рабочий день окончится. Он продержится. Своя практика у него уже двенадцать лет. Это как играть на пианино — иногда приходится импровизировать, но по большей части руки сами делали свое дело, как бы он ни устал. Несть числа было таким дням, когда ему приходилось работать после бессонной ночи. Он справлялся. Но этим утром дело было не просто в усталости. Это все лицо Лизы. Невредимое на первый взгляд: могло показаться, что она спит. Как лицо Марлен, когда он в темноте прокрадывался к ней, чтобы укрыть ее одеялом. А потом он посветил на него фонариком, увидел ее глаза… Отец, ссутулившись, сидел на диване и не поднимал глаз от стола, пока Аксель рассказывал, из-за чего он пришел. Вдруг он сорвался с места: «А Ингрид, мне что, разбудить ее?» — «Да, — подтвердил Аксель, — лучше разбудить». И сразу после этого вопль со второго этажа — он становился все громче, заполнил собой весь дом и все никак не смолкал. Ингрид Брудал, с которой Аксель был знаком по родительским собраниям и обсуждал школьные завтраки и празднование Дня независимости, сбежала по лестнице в пижаме. Она кричала не переставая, и в этот момент Аксель пожалел, что приехал к ним.

Такси резко затормозило, его тряхнуло и бросило вперед. Какой-то тип, чудом увернувшись из-под колес, затрусил дальше через дорогу. Водитель опустила стекло и смачно выругалась вслед мужчине. Добравшись до тротуара, тот обернулся и уставился на нее.

— Стой! — крикнул Аксель.

Водитель уже наддала газу и как раз проезжала перекресток.

— Это еще зачем? — запротестовала она.

— Остановите у обочины, подождите здесь.

Он распахнул дверцу, бросился назад к перекрестку. Увидел впереди, на улице Спурвейс-гата, удалявшийся силуэт.

— Бреде! — крикнул он.

Мужчина не обернулся. Аксель бросился бегом. Тот тоже ускорил шаг. Расстояние между ними сократилось метров до тридцати, когда человек вдруг скрылся в проходе между домами. Аксель добежал до угла, ворвался на пустой задний двор. Остановился, тяжело дыша. «Ну-ка спокойнее, спокойнее, — пытался он уговорить сам себя. — Ночь у тебя выдалась кошмарная. Ты должен продержаться целый день. Вот и все. Должен продержаться».