Вглядись в его лицо

— Ради бога, скажи, что предстоит вечеринка с сюрпризом, — сказала Элен.

Подруги развернулись и зашагали в ногу.

— Не могу. Я журналист и обязана уважать истину.

Они присоединились к толпе, скромно пристроившись сзади. Сотрудники редакции теснились в проходах между столами, садились на чужие стулья. Всеми владело беспокойство; кое-кто тихо переговаривался. Время от времени то тут, то там вспыхивал нервный смех. Элен встала рядом с Кортни, прислонившись спиной к чьему-то рабочему столу. Мысли о Тимоти Брейвермане сразу вылетели у нее из головы. Перед ней замаячил страшный призрак безработицы. Если ее уволят, как выплачивать кредит за дом?

Марсело поднял руку, призывая подчиненных к тишине. Разговоры в толпе разом смолкли. Все головы повернулись к нему. Худощавый, высокий Марсело возвышался над толпой; его было видно отовсюду. Буйные черные кудри ниспадали на плечи — он совсем не походил на строгого начальника. В темно-карих глазах читалось напряжение, на лбу проступила складка. Брови сошлись домиком, отчего на лице появилось несчастное выражение. Марсело оглядывал сотрудников, плотно сжав губы.

— Во-первых, друзья, доброе утро, — заговорил главный редактор низким, бархатным голосом с выраженным португальским акцентом. — Поверьте, с таких новостей день начинать очень неприятно, но придется. Итак, грядет очередная волна сокращений.

Все застыли в напряженном ожидании; кто-то вполголоса выругался. Элен и Кортни молча переглянулись. Они были знакомы давно и понимали друг друга без слов.

— Сегодня мне предстоит сократить двух сотрудников, а к концу месяца — еще одного.

— Сегодня — двоих?! — вслух ужаснулся кто-то. — Ничего себе! А откупиться не получится?

У Элен защемило в груди. Ей так нужна эта работа!..

— К сожалению, нет. Извините. — Марсело закатал рукава черной рубашки с открытым воротом. Галстуки редактор надевал редко. — Итак, причина сокращений вам известна. Тиражи печатных изданий падают. Мы стараемся идти в ногу со временем, публикуем интернет-версию газеты, блоги, подкасты. Я знаю, что все вы трудитесь не покладая рук. В том, что происходит, вы не виноваты, как не виновато и наше руководство. Как говорится, выше головы не прыгнешь!

— Это уж точно, — буркнул мужской голос из толпы.

— Сокращения неизбежны, и я заранее сочувствую вам всем сердцем. У каждого из вас есть семья, дети. Уволенным нужно срочно искать другое место. Кому-то, возможно, предстоит переезд в другой город. Придется забирать детей из школы. Чьим-то женам или мужьям тоже придется менять работу. Все это я знаю. — Марсело помолчал, окидывая взглядом испуганные, встревоженные лица. — Знаете, когда мама в детстве, наказывая за какую-нибудь провинность, шлепала меня по мягкому месту, она всегда говорила: «Мне больнее, чем тебе». Но… sabia que nao era verdade.Перевести? Я знал, что это полная туфта.

Все расхохотались, в том числе Элен. Ей нравилось, когда Марсело говорил на своем родном языке. Наверное, она сомлела бы от счастья, даже если бы он сказал ей по-португальски: «Вы уволены».

— Поэтому сейчас я не стану сыпать вам соль на рану, говоря, будто мне больнее, чем вам. Но обязательно запомните вот что: я понимаю, что вы сейчас чувствуете. — Марсело снова улыбнулся. — Как всем вам известно, в прошлом меня уволили из нескольких лучших в мире газет. Даже из «Фолья де Сан-Паулу», газеты в моем родном городе.

— Молодец, босс! Так и надо! — крикнул веб-дизайнер, и все рассмеялись.

— И тем не менее я выжил. Если меня выгонят отсюда, я тоже как-нибудь выживу, но профессии своей не изменю, потому что я ее люблю. Мне нравится работать в газете. Нравится держать газету в руках. — Марсело потер подушечки пальцев друг о друга и обезоруживающе улыбнулся. — Мне нравится запах типографской краски. Приятно узнавать что-то важное раньше всех и сообщать об этом остальным. Вот в чем заключается смысл нашей работы. Мы каждый день рассказываем людям что-то новое, и мне отлично известно: вы тоже любите то, чем занимаетесь.

В толпе послышались выкрики:

— Правильно! Правильно!

Элен невольно воспрянула духом. Марсело нашел нужные слова. Она тоже любит свою работу. В детстве она, бывало, выбегала в кухню и видела на столе газету, сложенную вчетверо, кроссвордом вверх. Газета всегда лежала рядом с маминой чашкой… Элен до сих пор испытывает приятное волнение, видя под статьей свою фамилию. Никакая другая работа в жизни ей так не нравилась, она нигде не чувствовала себя так на своем месте. Если, конечно, не считать профессию мамы — к сожалению, совсем не высокодоходную.

— Но к сожалению, наша профессия не всегда отвечает нам взаимностью, особенно в последнее время. — Марсело тряхнул блестящими кудрями. — Как мы ни стараемся, как ни любим свою работу, она остается неверной любовницей. — Поймав на себе взгляд Элен, он мимолетно улыбнулся ей, и у нее сладко защемило сердце. — Она уходит домой с другими. Она всегда смотрит на сторону. Она нам изменяет.

Все засмеялись. Понемногу волнение спадало. Даже Элен почти забыла о том, что может потерять работу.

— И тем не менее мы ее любим и поэтому остаемся на работе, пока ей нужны. Пока еще газеты никто не отменял, и самые стойкие, самые влюбленные останутся на месте до конца.

— Кто бы сомневался! — прохрипел сотрудник «Деловых вестей», и все засмеялись.

Тем временем Марсело снова помрачнел, на лбу появилась морщина. Теперь он казался старше своих сорока с небольшим.

— Итак, мне предстоит принять нелегкое решение. Сегодня я вынужден буду уволить двоих из вас, а в конце месяца — еще одного. Но помните: несмотря на то что я вынужден передать ваши документы в отдел кадров, я о вас не забуду!

Сотрудники закивали. Многие слышали, как Марсело помог уволенному репортеру «Деловых вестей» устроиться в «Сиэтл таймс».

— Я считаю вас всех отличными журналистами и сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам найти другое место. У меня есть знакомые во многих редакциях. Так что обещаю, я вас не брошу!

— Спасибо, — искренне сказал кто-то.

Многие зааплодировали; Кортни радостно улыбалась. Неожиданно для себя Элен тоже захлопала в ладоши. Речь Марсело тронула ее до глубины души. Все-таки он нравится ей не только потому, что он такой красавец… хотя и внешность, конечно, играет немаловажную роль. И все же больше всего Марсело подкупает своей открытостью, искренностью, эмоциональностью. Ни один другой редактор на его месте не стал бы распространяться о том, как он любит свою работу, или обещать помощь и поддержку тем, кого предстоит сократить. Глаза Марсело пробежали по лицам сотрудников, на короткий миг встретившись с ее взглядом, и Элен так взволновалась, что едва почувствовала, как ее ткнули в бок.

— Полегче, детка! — с лукавой улыбкой прошептала Кортни.

5

Дамский туалет — своего рода закрытый клуб. Вполне естественно, Элен, Кортни и еще одна их коллега, Сара Лю, продолжили разговор об увольнениях, причесываясь перед зеркалами. Сразу после собрания уволили фотографа; совсем скоро им предстоит узнать имя второго обреченного. Кортни и Сара работали в «Городской хронике», а Элен — в «Портретах», отделе очерков, где традиционно была текучка кадров. Она подставила руки под струю воды, и ей показалось, будто из-под крана течет кипяток. Хотя, скорее всего, у нее просто разыгрались нервы.

— Из «Спорта» Марсело никого не уволит. — Сара, и в обычное время говорившая быстро, от волнения тараторила без умолку. Стройная миниатюрная брюнетка повела красивыми глазами и подкрасила помадой губы. Рот у нее не закрывался ни на секунду. — Вот увидите, сократят кого-нибудь из «Сегодня в мире» или из «Портретов».

— Поживем — увидим, — ответила Кортни. Она была родом из Бостона и говорила немного врастяжку. У нее получилось: «Пожуем — увидим». — Мне кажется, черную метку вытянет кто-то из «Городской хроники».

— Нет, вряд ли. Мы им нужны! — Сара провела рукой по блестящим черным волосам, подстриженным сбоку ступеньками. В мочках ушей у нее поблескивали сережки-гвоздики с бриллиантами. Сара, как всегда, выглядела безупречно: дорогая, сшитая на заказ белая блузка, черные брючки, обтягивающий черный в полоску свитерок. — Не могут же они передирать все новости из Ассошиэйтед Пресс!