Время ацтеков

плотов и по мелководью бредут к суше…

– И вся Европа становится огромным жертвенным камнем, – говорит он.

– Не правда ли, величественная картина? – спрашивает он.

– Выпейте, прошу вас, – мягко говорит он.

Священник тихо плачет, но пьет. Для этого ему приходится задрать голову, потому что руки у него связаны за спиной, да и сам он привязан к стулу. Священник сидит в углу церкви рядом со статуей Мадонны. Он выпивает все, что в чашке, и его лицо становится румяным.

– Не плачьте, прошу вас, – просит он священника.

– Сейчас вам станет хорошо, – обещает он.

– Это специальное зелье, пальчики оближешь, – смеется он.

– Если я расскажу вам, из чего я сварил его, вас стошнит, – предостерегает он.

– Впрочем, если хотите, могу прочитать вам небольшую лекцию, – говорит он.

– Лекцию на эту тему, – говорит он.

– Использование животных компонентов в зельях и магических обрядах уходит корнями… – пародирует он манеру лектора.

– …во времена ацтеков, – продолжает он.

– Именно в этих племенах получило широкое распространение человеческое жертвоприношение, – говорит он.

– То самое, которое из индейцев вытравила церковь вашего преосвященства, – говорит он.

– Каждый день на алтарь бога Уицилопочтли укладывали от пяти до десяти человек, – рассказывает он.

– Каждому из которых вырывали сердце, – говорит он.

– Сердце, вырванное у еще живого человека, должно было обагрить своей кровью каменную статую бога, – говорит он.

– Но что с вами? Вам дурно? – смеется он.

Священник мычит, потому что ему снова заклеили рот, и кивает. Ему и в самом деле дурно.

– Ерунда, – машет рукой он, – сейчас пройдет.

– У вас тут прохладно, – одобрительно кивает он.

– Так вот, заканчивая рассказ о жертвоприношениях, – вспоминает он.

– Дело в том, что они не были жестокими людьми, – объясняет он.

– Вся фишка в крови, – говорит он.

– Кровь – это магическая субстанция, и вот ее-то и нужно было ацтекам, – говорит он.

– А как достать ее из человека иначе, чем убив его? – спрашивает он.

– Увы, никак, – вздыхает он.

– Я понимаю, о чем вы думаете, – говорит он.

– Считаете меня психом, – грустно говорит он.

– Поверьте, это и правда, и неправда.

– Вы стали, отец, в некотором роде жертвой обстоятельств, – объясняет он.

– Ваша смерть станет Знаком для одного человека, – говорит он.

– Ну, а вдобавок Солнце получит вашу кровь, – ужасающе спокойно говорит он.

– Я вовсе не ретроград, который верит в каменных божков и считает, что можно возродить культ, погибший тысячу лет назад, – говорит он.

– В моем поклонении ацтекам есть здравое зерно, – пытается объяснить он.

– Меня устраивает подход, – объясняет он.

– Их подход, – уточняет он.

– Ацтеки были людьми, которые сами, добровольно – я бы хотел это подчеркнуть – шли на то, чтобы пожертвовать себя Солнцу. Понимаете? Можно не верить в Солнце, но нельзя не верить в самопожертвование этих людей, – задумывается он.

– Сейчас люди не такие, – разводит он руками.

– Вы