Жертва (в сокращении)

— А этот Трапело? Он у них главный, что ли?

— Да. Он подстрелил Херба и скрылся.

— Ладно. Оставайся на месте. Со «скорой» прибудут местные копы. Им ничего не рассказывай. Мне нужно позвонить в пару мест. После этого приеду к тебе.

— Кланяйся от меня Алисе.

Недолгое молчание, затем голос Горовица:

— Она говорит: хорошо бы ты наконец отвязался от нас.

— Фи, — ответил я.

Я закрыл сотовый, обернулся, чтобы посмотреть на Херба. И, делая это, краем глаза заметил высовывавшийся из-под упавшего стального шкафа уголок большого желтого бумажного конверта.

Я поднял его. Конверт был заклеен скотчем. Какие-либо надписи на нем отсутствовали. Проведя по конверту пальцами, я нащупал очертания тонких, квадратных пластиковых коробочек. Вроде тех, в которых хранят CD и DVD.

Похоже, я нашел фотографии Гаса.

Я взглянул на Херба. Глаза его были закрыты. Дышал он неглубоко и часто, лицо его побледнело еще сильнее, покрылось потом.

Я расстегнул на себе рубашку и спрятал под нее конверт.

Застегивая рубашку, я услышал, как у меня за спиной кто-то ахнул и шаркнул по цементному полу ногой. Я обернулся. У двери гаража стояла, обхватив себя руками, Бет Кройден.

— Что случилось? — спросила она. — Херб…

— В него стреляли, — ответил я. — Рана не опасная. Все будет хорошо. Сюда уже едет «скорая».

— Стреляли? — повторила она.

Я кивнул.

— Так, значит, это я все-таки выстрелы слышала, — произнесла Бет и обвела рукой гараж, охватив этим жестом упавший шкаф, картонные коробки на полу и своего раненого мужа. — Кто это сделал?

— Человек по имени Фил Трапело. Знаете такого?

Бет чуть качнула головой — это могло означать и «да», и «нет». Она подошла к Хербу, опустилась на колени, наклонилась, поцеловала его. Потом подняла взгляд на меня.

— Мы собирались лечь спать, и тут Хербу показалось, что он заметил какой-то свет в гараже. Я сказала ему: «Так позвони в полицию». Но разве моего старого Джеймса Бонда остановишь? Что же все-таки произошло?

Я пожал плечами:

— Длинная история. Давайте дождемся полиции.

Бет сердито приподняла подбородок, но затем кивнула:

— Понимаю. Все это как-то связано с Гасом Шоу?

— Очень может быть.

Она снова повернулась к Хербу. Погладила его по щеке, что-то тихо сказала ему. Я услышал его ответное бормотание.

До нас донеслось далекое завывание сирен, и я вышел на воздух. Через минуту перед каретным сараем затормозил фургон «скорой помощи», и из него выскочили двое медиков.

— Он там, — сказал я.

Они скрылись в гараже. А еще через пару минут из гаража вышла Бет Кройден. Подойдя ко мне, она сказала:

— Меня выставили.

— Скорее всего, они разрешат вам, если вы попросите, доехать на их машине до больницы, — сказал я.

Вскоре появился патрульный автомобиль конкордской полиции, а следом за ним и седан Роджера Горовица. Двое местных полицейских и Горовиц вылезли из своих машин и подошли к нам с Бет.

Горовиц показал полицейским свой значок и сказал:

— Этого типа мы забираем, а вы, ребята, останьтесь с женщиной. — Он подтолкнул меня к своей машине: — Вот мы и снова встретились, Койн.

Мы забрались на заднее сиденье седана. За рулем его сидела Марша Бенетти. Я поздоровался с ней, она что-то пробормотала в ответ.

Горовиц сказал:

— Я уже сообщил куда следует о Филиппе Трапело, так что давай с него и начнем. Расскажи мне все, что ты о нем знаешь.

Все, что я о нем знал, сводилось к немногому. Трапело был связан с группой взаимной поддержки жертв посттравматического стрессового расстройства, собиравшейся по вторникам в Доме ветеранов войны в Бёрлингтоне. Все называли его Сержантом. Лет шестидесяти — без малого или с лишним — на вид. К ветеранам он относился с большим сочувствием, к войне — с отвращением. Низкорослый, плотный. Седые волосы, подстриженные на армейский манер. Низкий голос. Вооружен автоматическим пистолетом.

Нет, где он живет, где работает или какую водит машину, я не знаю. Если не считать сегодняшней стычки, я встречался с ним всего один раз. Все, что мне известно, — это номер его сотового, я заглянул в телефон и продиктовал этот номер Горовицу.

— О’кей, Койн, — произнес он, — а вот объясни мне, какого черта ты-то делал здесь в субботнюю ночь?

— Как тебе известно, — ответил я, — Алекс с самого начала отказывалась верить в самоубийство брата. И я, чем дальше, тем больше, склонялся к ее точке зрения. А то, что случилось с Педро Аккардо — плюс моя визитка, оказавшаяся у него в руке, — окончательно решило дело.

Я пожал плечами.

— Сюда я приехал, чтобы попробовать найти какой-то ключ к случившемуся с Гасом. — Я ткнул большим пальцем в сторону гаража: — И, похоже, нашел.

— Да, пожалуй, — кивнул Горовиц. — Там лежит все необходимое для того, чтобы шестеро мужиков напялили рыбацкие жилеты, начиненные бомбами, и разнесли себя — плюс всех, кто окажется поблизости, — в мелкие клочья. Ты считаешь, что это затея Шоу?

— Я считаю, что это затея Трапело, а Гас Шоу просто позволил ему хранить здесь материалы для бомб. Не уверен, что Гас знал о содержимом его коробок.

— Трапело, — произнес Горовиц. — Выходит, это он убил Гаса Шоу.

— И Педро Аккардо тоже.

— А почему?

— Скорее всего, Гас и Педро догадались о том, что задумал Трапело, — ответил я. — Он решил, что эти двое собираются донести на него, и убил обоих. Он мог подозревать, что Педро рассказал обо всем мне. Поэтому выследил меня и попытался убить — и меня, и Херба Кройдена заодно.

— Но ты выстрелил в него. И промахнулся.

— Полагаю, мой выстрел хотя бы отпугнул его, — сказал я.

— Что еще ты можешь нам рассказать?

Я рассказал двум детективам убойного отдела о том, что Педро сделал особый упор на числа: одиннадцать, одиннадцать, одиннадцать; сказал, что, по моим догадкам, Трапело запланировал что-то на День ветеранов, до которого остается всего несколько дней.

— Символический жест? — произнес Горовиц.

— Жест окончательно свихнувшегося человека, если тебе интересно мое мнение, — ответил я.

Он задал мне еще массу вопросов, в плотный поток которых иногда удавалось встрять Марше Бенетти со своими вопросами.

О фотографиях Гаса Шоу они ничего не спросили. Я прижимал к себе спрятанный под рубашкой пакет с компакт-дисками. Возможно, я укрывал от полиции вещественное доказательство, однако мне в это не верилось. Вот коробка с «Си-4» и вправду была вещественным доказательством, возни с которым полицейским на какое-то время будет более чем достаточно.

Горовиц попросил меня ни на минуту не расставаться с сотовым, сказав, что ему наверняка понадобится снова поговорить со мной. Они с Маршей отпустили меня уже после двух часов ночи. Я уселся в свою машину и поехал домой.

Дорогой я гадал, продолжает ли Алекс злиться на меня. Зная ее, я думал, что, скорее всего, продолжает. Оставалось надеяться, что, когда я расскажу ей о своих ночных приключениях, о бомбах террористов-самоубийц, о стрельбе, о полиции и о «скорой помощи», когда покажу ей конверт, в котором Гас хранил свои фотографии, она смягчится.

Я оставил машину на Маунт-Вернон-стрит, вошел в дом. Ждавший меня в прихожей Генри повилял хвостом, развернулся и затрусил к задней двери.

Я выпустил его, прошел в гостиную.

На диване Алекс не было. Я поднялся в спальню. Не было ее и там. И диван в кабинете тоже пустовал. Я выглянул в окно — туда, где она прошлым вечером поставила свою машину. Машина отсутствовала. Алекс уехала.

Я постоял с минуту, ощущая грусть и одиночество. Потом улыбнулся. Да, конечно, она уехала. Это же Александрия Шоу. Она не желает, чтобы ею пренебрегали — ни я, ни кто-либо еще. Это мне в ней и нравилось — помимо прочего.

Подобно Граучо, сказавшему когда-то, что он отказался бы вступить в любую согласившуюся принять его организацию, я обычно утрачивал интерес к женщинам, которые были готовы сносить от меня почти все.