Фабрика драконов

— На каких основаниях?

— Он каким-то образом убедил генпрокурора, что я давлю на президента с целью добиться наделения Оборонной системы несвойственным объемом полномочий, сделав ее неподотчетной.

— А что, разве это не так?

— Знаешь, все не так просто. Скажу одно: теперь по его указке ДВБ может на законных основаниях задерживать всех особистов-оборонщиков, накладывать арест на нашу аппаратуру и тэ дэ и тэ пэ.

— Так уж прямо и может?

— Может, может. Де факто наш виц сейчас — верховный главнокомандующий. Когда президент очнется и займет свое место, ему, возможно, мало не покажется, но до этого еще несколько часов, в течение которых ох каких дров наломать можно. Тетушка Салли сообщает, что по указке вица на площадке «Флойд Беннет» только что приземлились два вертолета с безопасниками; разворачивают там свой контингент. Так что полномочия им дали, да еще какие.

Тетушка Салли была у Черча первым замом и начальником оперслужбы Ангара, штаба ОВН в Бруклине. Сам я с ней знаком не был, а вообще по отделу о ней ходили, можно сказать, легенды.

— А что?

«Ясновидец» — он же СМ, или Считыватель Мысли — это компьютерная система, которую Черч не то разработал, не то заказал (толком я так и не знаю) и которая способна проникать сквозь самую серьезную защиту, внедряться в любой накопитель, носитель и дисковод — была бы только с ним связь через Wi-Fi или по проводам; вживляться, а затем изникать, не оставляя следов. Аналогов в мире у нее, насколько мне известно, нет, за что, собственно, хвала Всевышнему. Именно благодаря «Ясновидцу» наша система обмена сообщениями на шаг опережает многочисленные террористические сети. Майор Грейс Кортленд, моя знакомая, как-то призналась в своем подозрении: уж не «Ясновидец» ли позволил Черчу сбросить со своего хребта и президента, и всяких прочих деятелей? Свобода действий давала нашей системе связи эффективность, поскольку помножала на ноль бюрократическую волокиту, донельзя замедляющую обмен оперативными данными во всей схеме национальной безопасности.

«Ясновидец» являлся крайне опасной игрушкой по целому ряду причин; нам оставалось лишь уповать, что шефу хватит осмотрительности и благоразумия использовать его лишь по достойным поводам. Если им завладеет виц — мы все спеклись. Сам Черч не допускал даже мысли, чтобы эта система попала в чужие руки. Насчет благородства, нравственности и ума политиканов он особо не обольщался. Действительно славный звонок.

— Майор Кортленд сообщает: у склада припаркованы три «хаммера» без номеров, — сказал он.

— Что у вица, по-твоему, на уме?

— Сложно сказать. Даже если он замещает действующего президента, я не вижу, с какой стати ему рисковать, применяя против нас силу. Могут же в ответ и локотком двинуть невзначай.

— Ну а я-то зачем ему понадобился? Я ведь доступа к «Ясновидцу» не имею, если только ты меня сам не залогинишь.

— А ему это невдомек. Тут сейчас безопасники целыми стаями шерстят наши оперативные площадки, четыре одновременно. Обнуляют и аппаратуру, и начальников групп. Чистка что надо. Но при этом все без крови. Потому, видно, агент Эндрюс и дал тебе минуту-другую повидаться с мисс Райан.

— Может, и дал, только вызвал подмогу. Тут еще две машины подтянулись. Так что команчей целое племя, а ковбой только один.

— Уйти можешь?

— Смотря как отпустят.

— Не давайся им, капитан: из их системы возврата нет. С полгода уйдет, чтобы тебя оттуда вызволить, а к той поре проку в тебе для меня уже не останется.

— Чую твою любовь.

Шутку Черч проигнорировал.

— Максимум осмотрительности, — предупредил он. — Первый же выстрел они используют для развала ОВН.

— Кусать мне их, что ли?

— Зачем кусать? Мни.

Он повесил трубку.

Пряча телефон, я краем глаза уловил движение. Десять минут истекли; вокруг смыкались Эндрюс с командой громил.

А сюда гориллам из ДВБ нельзя. К этому месту я их не подпущу.

«Ну что ж, потанцуем», — сказал я себе.

Глава 3

«Дека», юго-западнее Гиллы Бенд, Аризона.

Суббота, 28 августа, 8.07.

Остаток времени на Часах вымирания:

99 часов 53 минуты.

Как освежающе-приятно быть безумным. В сущности, раскрепощает уже само осознание собственной ненормальности.

Сайрусу Джекоби много лет было знакомо восхитительное чувство свободы и самодостаточности. Безумием он пользовался так же, как другие пользуются оружием. В его глазах оно ни в коем разе не являлось недостатком — во всяком случае, если тебе известны его форма и габариты.

А уж Сайрус знал их досконально, во всех подробностях; можно сказать, каждый дюйм и унцию.

— Ну как, мистер Сайрус? Удобно ли вам?

Вот он, Отто Вирц, давний помощник и компаньон: сучковатая гнилоглазая палка в белом халате; губа и левая ноздря располосованы ножевым шрамом. Эдакий зловещего вида богомол, говорящий с тяжелым немецким акцентом. Лишь ему одному было позволено называть Сайруса истинным именем, или, по крайней мере, тем, на котором они когда-то условились.

— Удобно, Отто, удобно, — умиротворенно проворчал Сайрус. — Благодарю.

Сайрус сидел, утопая спиной в груде расписных валиков и подушек, на каждой из которых яркой блескучей ниткой было вышито какое-нибудь мифическое животное. Перед ним, опять же на подушке, умещался поднос с недавно поданным ланчем (сервировка — серебро и ажурный хрусталь). От завтрака Сайрус категорически отказывался, поскольку, по его мнению, от яиц, в любом их виде, веяло непристойностью; а с постели принципиально поднимался не раньше часа дня. Этому был неукоснительно подчинен весь уклад «Деки» — сон, дела, отдых, — и Сайрусу отрадно было сознавать, что вся жизнь здесь построена сообразно его видению времени.

Пока Сайрус устраивался поудобнее, Отто возложил свежий букет под большим, писанным маслом портретом макаки-резуса, которую они меж собой издавна прозвали Гретель. Цветная ксерокопия портрета висела здесь в каждой комнате, равно как и во всех помещениях «Улья» — их секретной фабрики в Коста-Рике. Этому животному Сайрус, можно сказать, поклонялся и часто повторял, что обязан ему больше, чем всем людишкам, вместе взятым, ведь именно благодаря макаке удалась их кампания против чернокожих и голубых, увенчавшаяся небывалым успехом и жатвой, превзошедшей урожаем смертей Вторую мировую войну. Отто всецело с этим соглашался, хотя и полагал втайне, что столько ксерокопий повсюду — некоторый перебор.

На столике под портретом находился большой плексигласовый ящик с особой подсветкой, что сразу указывало: этот предмет пользуется не меньшим почитанием, чем картина. В ящике мельтешил рой мушек, а снаружи в него по специальным трубкам нагнетался воздух строго определенной влажности и температуры. Крохотные насекомые были первым подлинным успехом, достигнутым Сайрусом и Отто. Ученая братия из Эдинбургского института исследования стволовых клеток, небось, до сих пор кормится теорией так называемого гена бессмертия — главного гена в ДНК мыши, — понятия не имея, как использовать потенциал своей находки. Зато Отто и Сайрус совместно с бригадой коллег (которые, надо же, все как один перемерли) раскололи эту загадку еще сорок лет назад. А ключ к ней нашелся как раз в этих скромных мушках-подёнках. Даже не в дрозофилах.

— Ну, что у нас нынче по графику?

Отто жестом фокусника сноровисто заправил салфетку (ирландский лен) в клиновидный вырез застегнутой пижамы Сайруса.

— Вопреки вашим рекомендациям мистер Сандерленд поддался на уговоры близнецов и попытался завладеть компьютерной системой «Ясновидец». Видно, из «Пангеи» они уже выросли.

— Завладеть? Вздор! — Сайрус уничижительно махнул рукой. — Не выйдет.

— Конечно нет.

— Сандерленду об этом лучше знать.

— Он выйдет из строя задолго до того, как там сообразят, в чем дело, — бдительно перехватил упрек Отто. — Никуда они уже не сунутся, когда их систему обрушат наши русские друзья.