Душитель

— В отеле было полно народу, постояльцы и так далее. Надеюсь, кто-нибудь из них что-то вспомнит.

— Возможно.

Гедамински покачал в руках фигурку Христа.

— Спасибо. Я этого не забуду.

— Лучше забудь.

— Договорились. Прошу прощения, что вытащил тебя из постели до обеда.

Рики проводил его до дверей.

— Слушай, Стан, можно тебя кое о чем спросить? Почему ты так беспокоишься?

— О чем?

— Происходит столько серьезных вещей… Женщин душат и убивают… да Господи Боже мой, только что застрелили президента! Весь мир катится к чертям, а ты тратишь время на какие-то дурацкие ограбления. От них никому нет вреда. У леди свистнули сережки, ну и что? Страховая компания ей уплатит, и она купит новые, еще лучше. Кто тут жертва? Страховщики? Да это же едва ли не самые богатые люди на свете. Кража — лучшее, что может случиться со страховой компанией: именно так нас убеждают приобретать страховки. Больше шансов погибнуть от молнии, чем быть ограбленным, и все же, когда кого-то обчищают, десять идиотов немедленно бегут страховаться. Кража — преступление без жертв. И потом, их нельзя прекратить. Ты слышал, в прошлом году Кастро ввел смертную казнь за грабеж? И знаешь, что случилось на Кубе? Количество ограблений возросло. Да. Так в чем же смысл? Такова человеческая натура, с ней нельзя бороться. То есть я понимаю, кто-то должен расследовать эти дела, бегать по ломбардам, искать награбленное и арестовывать виновных. Но почему именно ты? Ты хороший полицейский, Стан, у тебя светлая голова. Ты должен заняться чем-нибудь серьезным, право же: искать Душителя. И не беспокоить людей.

Гедамински разинул рот.

Рики ухмыльнулся:

— Я шучу, Стан. Эй, не урони Иисуса, он хрупкий.

Детектив зашагал к двери, сказав на ходу:

— Его утяжелили.

— Что?

— Статую утяжелили. — Он приподнял фигурку. — Внутри кладут груз, чтобы при сильном ветре, зимой, кукла не упала и не разбилась.

— Откуда ты знаешь? — удивился Рики.

— Не знаю. Это предположение.

— Поэтому ты такой хороший детектив. Я бы в жизни не догадался.

— Ты не прав, когда рассуждаешь об ограблениях — что это преступление без жертв, никто не страдает, ну и так далее. Преступление есть преступление, инстинкт один и тот же. Ты смотришь на преступника, открываешь его досье и видишь прежние приговоры за аналогичные дела. Душитель… Что мы о нем знаем? Что общего во всех этих убийствах? Две вещи. Он входит и выходит, не применяя силы и оставаясь незамеченным. И что он делает, перед тем как уйти? Крадет. На что это похоже?

— Ты кое о чем забыл, Стан: он душит женщин.

— Держу пари, когда этого парня поймают, в его досье окажется судимость за взлом.

— Значит, ты считаешь, что Душитель — взломщик?

— Это предположение.

23

Джо нравились булыжные мостовые старого Уэст-Энда. Он не мог бы выразить свои ощущения, но он наслаждался — точь-в-точь как собаки стучат хвостом по полу, слушая музыку. Эти улицы его радовали.

От рухнувших домов поднимались облака пыли, и ветер нес их через город. От пыли горели глаза, а воротник рубашки и носовой платок к вечеру чернели. Церковь Святого Иосифа одиноко стояла в этом самуме. Джо понимал, что Уэст-Энд чем-то для него важен, но чем? Видимо, это напоминание о том, что, в конце концов, город — грязь, и, возможно, раз в сто лет нужно его как следует перетряхивать. Начинать сначала. Новый Бостон — и к черту старый. Старый город весь прогнил. Хорошо, если б можно было возвести самого себя с нуля — новый улучшенный Джо. Но так не бывает. Город можно сравнять бульдозером, а от прошлого не отделаешься — твои долги и ошибки остаются с тобой.

Джо непременно каждые два-три дня проходил мимо магазинчика Вассермана. Старика еврея не было видно. Джо забеспокоился, что с ним неладно. Ходили истории про старых уэст-эндцев, которые отправлялись выпить кофе, а по возвращении домой обнаруживали на двери замок. Это действовал департамент перепланировки. Возможно, они таки изыскали способ выжить Вассермана. Но Джо в этом сомневался. Если старика не напугали головорезы Зонненшайна, его так просто не возьмешь. Джо совал в почтовый ящик записки с просьбами позвонить в участок. Каждый раз, оставляя очередное письмо, он слышал, как погромыхивает крышка ящика, и понимал, что Вассерман не позвонит. Полицейский ничем не мог ему помочь. Слишком поздно.

Однажды, во время очередного визита, Джо заметил неподалеку парня — того самого, с которым он познакомился несколько недель назад, когда сунул ему пистолет в физиономию. Джо сидел в машине, наблюдая за тем, как подросток устало бредет мимо. Когда Джо выскочил, парень даже не попытался удрать.

— Помнишь меня?

— Да.

— Что-нибудь узнал?

— Не-а.

Джо толкнул его к стене.

— Ты что, совсем идиот? Ты идиот?

Он видел отвращение на лице парня. Тот не раз уже слышал оскорбления от полицейских и по большей части испытывал от этого лишь скуку. Джо тоже, но другими средствами он сейчас не располагал.

— Ты пообещал выяснить, кто вломился в магазин к старику. Ты дал мне слово.

— Я сказал, что попробую.

— И?

— Я попробовал. Никто ничего не знает.

— Кто-то должен знать.

— Нет.

— Пробуй дальше, сынок.

— Нет.

— Чего? Говорят тебе, спрашивай и дальше.

— Нет.

— Почему нет? Почему?

— Потому что это глупо. Я уже расспросил всех, кто остался, что тут непонятного? Мы здесь ни при чем, наших в Уэст-Энде почти никого не осталось. Тот, кто это сделал, не из местных. Никто из наших не станет помогать тем, кто рушит дома. Нам от этого никакой выгоды. Неужели не понимаете? Думаете, они остановятся из-за какого-то старого дурня, который не хочет уезжать? Разуйте глаза, мистер Дэйли!

24

13 февраля 1964 г.

Утро четверга они встретили в Особом отделе, чтобы поговорить о де Сальво, — глава убойного отдела плюс Брэндан Конрой, Том Гарт и несколько детективов из предместий, где происходили убийства. Представители отдела Джордж Уомсли и Майкл Дэйли.

Уомсли торжествовал. Уже во время первого визита в «Бриджуотер» по его поведению, манере задавать вопросы стало ясно, что он считает Альберта де Сальво подлинным Душителем. Час за часом де Сальво излагал многочисленные детали преступлений. Он знал хотя бы что-нибудь о тринадцати убийствах.

Уомсли напомнил об этом и заключил:

— Мне кажется, мы нашли преступника.

Полицейские переглянулись.

— Альберт де Сальво никого не убивал, — заявил Конрой. — Он просто болтун.

— Простите?

— Де Сальво не убивал этих женщин.

— Лейтенант, зачем невинному человеку называться Бостонским Душителем?

— Если это человек, который хочет славы, или мошенник, который думает нажиться… Из «чистосердечных признаний безумного Душителя» можно сделать неплохой фильм.

— И ради этого стоит рисковать очутиться на электрическом стуле?

— Уомсли, это же пациент «Бриджуотера», он ненормальный.

— Он находится в «Бриджуотере» за дела сексуального характера, а не умопомешательство. Его арестовали в Кембридже за изнасилование. Это не значит, что де Сальво врет.

— Какая разница? — Конрой фыркнул. — Он дурачит тебя, сынок. Все, что он рассказал, почерпнуто из газет.

— Не верю.

— Везде только и разговору что об убийстве Фини. — Конрой вытащил из папки старый экземпляр «Обсервера» со статьей за подписью Эми Райан. — Здесь все изложено. Звонок в дверь, квартира на последнем этаже, классическая музыка, подушка. Даже то, что убийца не сумел выключить проигрыватель: сын погибшей настроил его так, чтобы можно было прослушивать через радиоточку, поэтому проигрыватель выключался каким-то нестандартным образом. Все, что нужно было сделать де Сальво, так это прочесть газеты. И я могу это доказать, потому что в статье есть неточности, которые повторяет де Сальво. Халат Джоанны Фини не был синим, де Сальво введен в заблуждение газетным описанием, где сказано — «сливового цвета». Видимо, он вообразил себе синюю сливу. Но я-то видел халат. Он был фиолетовым. И потом, он утверждает, что изнасиловал Фини и, возможно, эякулировал в нее. Но Джоанна Фини не была изнасилована, прочтите отчет о вскрытии: половые органы не повреждены, в вагине и прямой кишке не обнаружено спермы. Де Сальво нас дурачит, только и всего.