Волк на заклание. Отель «Гранд Вавилон»

— Какая жалость, что мы не в Марокко, — продолжал Берден, — а то ты могла бы закрыться паранджой.

Руби одарила его мрачным взглядом. Она опустила поля шляпы с явным намерением скрыть глаза и спрятала подбородок в шифоновом шарфике.

— Я ужасно рискую, — сказала она. — Надеюсь, вы можете это понять. Допустим, я его опознаю, а он удерет? Сегодня тюрьмы для таких — не преграда. Вы только загляните в газеты.

— И все же выбора у тебя нет, — сказал Берден.

Когда они сели в машину, Руби неуверенно проговорила:

— Мистер Берден, до сих пор вы так ни разу не сказали мне, что вы намерены предпринять по поводу того, что я содержала этот… как вы его называете? — дом.

— Это будет зависеть от обстоятельств. Посмотрим.

— Я же стараюсь помочь вам.

Они молча доехали до окраин Киргсмаркхема.

— Будь откровенна, Руби. Что такого сделал для тебя Мэтьюз, кроме того, что тратил твои деньги и почти разрушил твой брак? — заговорил Берден.

Крашеные губы задрожали. На пальцах руки Руби, прижимавшей ко рту шарф, Берден заметил мозоли и следы от длинных царапин, оставленные работой.

— Мы очень много значим друг для друга, мистер Берден.

— Это же все в прошлом, — мягко сказал он. — Вам бы пора подумать о сегодняшнем дне. — Его слова звучали жестоко. Возможно, правосудие вообще жестокая штука. Берден привык если не сам вершить правосудие, то отдавать нарушителей закона в его руки. Сейчас же, чтобы узнать нужное ему, Бердену придется укрыть Руби от правосудия. Но и в этом случае жестокости не избежать.

— Тебе еще почти десять лет до пенсии. Много ли найдется женщин, которые захотят пригласить тебя на работу, если узнают, в чем ты замешана? Они же узнают, они читают газеты, Руби.

— Я не хочу, чтобы у Джорджа были неприятности. — Это имя, как недавно Вексфорда, повергло Бердена в недоумение, прежде чем он вспомнил, что так нарекли Обезьяну при рождении. — Когда-то я сходила по нему с ума. Понимаете, у меня нет детей, никогда не было, как бы это сказать, настоящего мужа. Мистер Бренч по возрасту годился мне в отцы. — Она замолчала и крошечным кружевным платочком промокнула влажное от слез пространство между полями шляпы и шарфиком. — Джордж сидел в тюрьме. Когда я нашла его, он был так счастлив, что теперь не один.

Несмотря на свой характер, Берден был тронут. Он помнил старого Бренча, слабоумного и капризного, состарившегося раньше времени.

— Джордж стоил мне четырех фунтов, — неожиданно сказала она, — а еще выпивки и Бог знает скольких прекрасных обедов, но он отказывается даже лечь рядом со мной. Нехорошо, мистер Берден, когда все помнишь и не можешь…

— Не стоит он твоей преданности. Ну же, Руби, веселее! Мистер Вексфорд полагает, что твой проступок относится к третьей категории [9]. Ты ведь не слышала, чтобы Джеф Смит называл девушку Энн? Ты говорила так, чтобы выгородить Обезьяну.

— Вы правы.

— Вот и умница. Теперь дальше — ты хорошо обыскала комнату, увидев пятно крови?

— Я чересчур перепугалась. Послушайте, мистер Берден, я не могу перестать думать об этом деле. Джордж в четверг был дома один, сочиняя это письмо, пока я работала. Я думаю, он нашел что-нибудь, оставленное ими.

— Я тоже так думаю, Руби, и, пожалуй, все светлые головы думают одинаково.

На дворе полицейского участка Руби увидела человек двенадцать — сплошь мужчины ростом не выше пяти футов и девяти дюймов и темноволосые, от темного шатена до жгучего брюнета. Киркпатрик стоял четвертым от конца ряда слева. Руби неуверенно подошла к мужчинам по бетонным плитам, настороженная, нелепая на своих высоких каблуках и с закутанным лицом. Вексфорд, не знавший того, что она рассказала Бердену, с трудом удерживался от улыбки, Берден же смотрел на нее с грустью. Руби быстро оглядела первых трех слева, взгляд ее на секунду задержался на Киркпатрике. Она подошла поближе и медленно двинулась дальше вдоль шеренги, время от времени оглядываясь через плечо. Дойдя до конца строя, она повернула назад. Киркпатрик выглядел испуганным, он явно был в замешательстве. На обратном пути Руби остановилась перед ним. Искра взаимного узнавания как будто пролетела между ними, и это относилось как к нему, так и к ней. Руби пошла дальше и надолго задержалась перед последним мужчиной справа.

— Ну? — спросил Вексфорд, стоявший уже в дверях.

— На минуту мне показалось, что я знаю того человека с краю. — Вексфорд тихо вздохнул: «человек с краю» был констебль Пич. — Но потом я поняла, что ошиблась. Наверное, это человек с красным галстуком.

Киркпатрик.

— Наверное? Почему наверное?

— Мне знакомо его лицо, — просто ответила Руби. — Я не знаю никого из остальных. А его лицо кажется знакомым.

— Ну да, конечно. Мое лицо должно быть вам знакомо к этому часу, но я не снимал комнату в вашем публичном доме.

Было видно, что Руби обиделась.

— Я хочу знать одно: это он — Джеф Смит?

— Не знаю. Если бы я встретила того человека сейчас, я бы его не узнала. С самого того дня я пугаюсь всякий раз, когда вижу на улице темноволосого мужчину. А человека в красном галстуке я видела где-то на прошлой неделе. Может быть, во вторник. Не знаю. Он тоже узнал меня. Вы заметили? — Неожиданно из нее вырвались хлюпающие звуки, напоминавшие хныканье ребенка. Руби превратилась в маленькую девочку со старым лицом. — Я хочу домой, — сказала она, бросив злой взгляд на Вердена. В ответ он улыбнулся ей с философским видом. Она была не первым человеком, делавшим ему признания, а затем сожалевшим о них.

Киркпатрик вернулся в кабинет Вексфорда, но не сел на стул. Неудача с опознанием вернула ему уверенность, и на мгновение Вексфорду показалось, что коммивояжер намерен добавить несколько штрихов к образу покровителя или любителя искусств. Он взял в руки стеклянную статуэтку, с видом знатока ощупал ее и бросил на Вексфорда мрачный взгляд.

— Надеюсь, вы удовлетворены, — сказал он. — Полагаю, я был само терпение. Вы сами видели — эта женщина не узнала меня.

Зато ты узнал ее, думал Вексфорд. Ты был в Стоуэртоне и, хотя не присутствовал на вечеринке и не разговаривал с Марголисом, ты знал, что Анита Марголис не появилась у Коуторнов.

Киркпатрик расслабился и дышал ровно.

— Я очень устал и, как уже говорил вам, был в высшей мере терпелив и лоялен. Не каждый после четырехсотмильной дороги проявит такую готовность к пониманию, как я. — Он осторожно поставил на стол стеклянную фигурку в фут высотой, словно эксперт, только что закончивший ее оценку. Позер, думал Вексфорд. — Единственное, чего я сейчас хочу, — это выспаться и чтобы меня оставили в покое. Поэтому, если вы еще что-то хотите от меня, говорите лучше сейчас.

— Сейчас или никогда… Мы так не работаем, мистер Киркпатрик.

Но Киркпатрик, казалось, не слышал его слов.

— Или оставьте меня в покое. Я не желаю, чтобы мою семью беспокоили. Женщина не опознала меня, и лучше закрыть это дело по-хорошему. Я…

Ты слишком много говоришь, думал Вексфорд.

9

После дождя город казался умытым. В лучах закатного солнца тротуары сияли, как листовое золото, и от них поднимался пар. Стоял тихий теплый вечер, воздух был тяжелый и влажный. От возбуждения в груди Дрейтона образовался тугой узел, когда он, поднявшись по Хай-стрит в автомобиле, взятом напрокат у Коуторна, наконец остановил его в проулке. Дрейтону хотелось наполнить легкие сухим чистым воздухом, а не этим паром, затрудняющим дыхание.

При виде Линды Дрейтон испытал нечто вроде потрясения. За время, пока он ее не видел, его воображение часто рисовало ее образ и он думал, что действительность разочарует его. Она обычная девушка, которая ему понравилась и с которой при случае он не прочь бы переспать. Таких девушек до нее у него было с десяток.