Нет числа дням

— Скорее всего. Но вряд ли он посвятит нас в подробности. А нам важно не его прошлое, а его будущее. И наше. — Эндрю оглянулся назад, на дом. — Я выкарабкаюсь, если наш план сработает. Я уверен, что выкарабкаюсь.

Окно кабинета Майкла Палеолога выходило на газон с боковой стороны дома. Тут же имелась дверь, открыв которую можно было шагнуть прямо на траву, не обходя все здание, чтобы выйти из парадного выхода. Когда братья брели обратно вдоль окаймляющей газон живой изгороди, Ник уловил краем глаза какое-то движение: будто кто-то открывал или закрывал дверь кабинета. Двойной сюрприз: во-первых, Ник был уверен, что отец все еще спит, во-вторых, та дверь никогда не открывалась зимой, даже проход к ней был обычно завален стопками книг.

Да и в окне не маячила знакомая сутулая фигура. Если бы отец вошел к себе, он, несомненно, включил бы свет. Дети Майкла привыкли видеть склоненный над столом силуэт, освещенный настольной лампой. Однако сейчас за столом никто не сидел, никто не изучал свежий выпуск археологического журнала. В кабинете вообще никого не было, во всяком случае, на взгляд Ника.

Эндрю и Ник вошли через переднюю дверь, навстречу им выглянул из кухни Бэзил.

— А, вот и вы, — произнес он нараспев. — Меня послали разбудить отца. Ирен считает, что ему нужно выпить кофе.

— Мы разбудим, — предложил Эндрю. — Кстати, мне — чаю.

— А мне — кофе, — заявил Ник.

— Заказ принят, — ухмыльнулся Бэзил и проворно убрался обратно на кухню.

Братья направились в гостиную. Майкл сидел там, где они его оставили, вот только уже не спал, и Ник заметил, что грудь его часто вздымается, как у человека, которому нужно перевести дыхание, да так, чтобы окружающие этого не заметили.

— Ты как, пап?

— Хорошо… насколько это возможно в моем возрасте… Где остальные?

— В кухне, готовят чай.

— Прекрасно. — Отец закашлялся и с трудом подавил приступ. — Присаживайтесь.

Сыновья послушно примостились на один из диванов. Примерно полминуты все молчали, не зная, с чего начать разговор. Майкл вытащил трубку, набил ее, разжег и уставился на сыновей сквозь первые клубы дыма вроде бы с улыбкой — а может, так изогнулись губы вокруг мундштука трубки.

— Поймал свою гигантскую кошку, Эндрю?

— Нет, папа.

— Думаешь, удастся?

— На видео — удастся.

— Это и будет тем доказательством, которое тебе нужно?

— Это будет тем доказательством, которое всех убедит.

— Сомневаюсь. Скелет — вот что тебе необходимо. Реальное доказательство, которого еще ни у кого не было. Эти существа, как и любые другие, должны умирать… если они вообще есть в природе.

— Есть.

— А ты что думаешь, Николас?

— Я? — Ник предпочел бы не высказывать свое мнение. Интересно, не потому ли отец задал ему вопрос? — Я никогда не думал…

— Никогда не думал? Замечательное качество. Хотя жаль — думать иногда даже полезно. Впрочем, у тебя впереди еще много времени.

— А скажи-ка нам, что ты думаешь, — резко перебил отца Эндрю. Ник даже предположил, что брат таким образом пришел ему на помощь. — О гигантских кошках.

— Я думаю, мой мальчик, что люди хотят в них верить, потому что должны во что-то верить. Мифы нужны нам не меньше, чем реальность. Это был один из первых уроков, которые я усвоил, став археологом. Мы с вашим дедушкой ассистировали Рэйли Рэдфорду на раскопках в Тинтагеле в тридцатых годах прошлого века.

Эндрю и Ник согласно кивнули. Эту историю они слышали много раз. Первые серьезные археологические раскопки в Тинтагеле — северокорнуоллской версии Камелота — начались в 1933 году под руководством ставшего впоследствии знаменитым директора Британской школы в Риме С.А. Рэйли Рэдфорда. Среди добровольных помощников на раскопках были Годфри Палеолог и его сын-подросток, Майкл. Вместе с самим Рэдфордом они красовались на снимке 1935 года, который всегда стоял у отца в кабинете.

— Раскопки показали, что замок был построен приблизительно в тридцатых годах тринадцатого века по повелению Ричарда, графа Корнуоллского, брата короля Генриха III. Короля Артура там и близко не было. Ни щепки Круглого стола, ни осколка рыцарского копья. Думаете, это остановило слухи? Заставило людей понять, что они созерцают отнюдь не руины Камелота? Разумеется, нет! Они видели то, что хотели видеть. Думаю, то же можно сказать о твоих неуловимых гигантских кошках. Они…

— Напитки поданы! — провозгласил Бэзил, открывая ногой дверь и ловко вкатывая в гостиную сервировочный столик. — И конечно, именинный пирог. Сегодня пируем!

Бэзил, наверное, и сам не понял, как вовремя появился, во всяком случае, Ник почувствовал к нему горячую благодарность. Отцовская манера превращать каждый ответ в цветистую лекцию могла помешать обсуждению более насущных проблем.

Против обыкновения Майкл не возражал, что его прервали. Попыхивал трубкой и благодушно наблюдал, как его дети рассаживаются, разбирают чай и кофе, передают друг другу пирог. Даже пробурчал что-то в знак одобрения, когда Ирен расхваливала отсутствующую Пру. Отложил трубку, попробовал пирог, выпил чашку чаю и попросил еще одну.

А потом, когда Эндрю дал какой-то расплывчатый ответ на не менее расплывчатый вопрос Анны: каково это — чувствовать себя пятидесятилетним, — неожиданно нанес удар.

— Ну, кому выпал нелегкий жребий сообщить, что я должен покинуть Треннор?

Все уставились на отца. Он улыбнулся, пытаясь смягчить напряжение.

— Тебя вызвали именно ради этого, Николас?

Ник не находил что ответить. Желудок болезненно сжался.

— Нет, я не поэтому… — Он беспомощно оглянулся на сестер и братьев. — То есть…

— Я собиралась поднять вопрос о предложении мистера Тантриса, папа, — сказала Ирен, стукнув чашкой о стол. — Мы не тянули соломинки, кому начинать. Просто решили поговорить с тобой все вместе.

— Что ж, давайте поговорим. — Майкл допил чай и улыбнулся еще шире. — Тантрис предложил полмиллиона фунтов плюс оплату моего содержания в каком-то шикарном доме для старых маразматиков в Тэвистоке — и все для того, чтобы наложить лапу на Треннор. Пока верно?

— Да, но это не…

— Не все, ты хочешь сказать? Согласен. Мы ничего не знаем о Тантрисе, кроме того, что у него есть деньги и он увлекается старинными витражами. Мисс Хартли, специалист по средневековому искусству, считает, что витраж Суда из церкви Сент-Неот спрятан где-то в нашем доме. Тантрис хочет избавиться от меня, чтобы его подчиненные смогли осмотреть, простучать и прощупать каждый квадратный дюйм пола, потолка и стен в попытке обнаружить, где лучше сверлить и долбить. Чтобы вышвырнуть меня отсюда, он предложил мне в полтора раза больше, чем стоит дом на самом деле, а вам пятерым — оплату счетов за мое пребывание в Гортон-Лодже. У меня практически не будет шансов потратить капитал — просто потому, что не позже чем через год я помру там со скуки, и вы сможете разделить всю сумму между собой, тем более что вы, я подозреваю, уже сообразили, что при умелом торге мистер Тантрис Бездонный Карман может дать и больше.

— Ты рисуешь все черными красками, папа! — запротестовала Ирен.

— Нет, просто говорю как есть, девочка моя. Время пришло.

— Мы очень за тебя беспокоимся.

— Ты ведь упал не так давно, — вставила Анна.

— Как мило с вашей стороны!

— Что было бы, если бы Пру тебя не нашла?

— Да Боже ты мой, я случайно упал как раз перед ее приходом! Если б она не притащилась, без труда поднялся бы сам.

— Пру говорит совсем другое.

— Пру почти так же стара, как и я, и далеко не так умна. Глупо всерьез верить ее россказням.

— Ты не молодеешь, папа, — сказал Эндрю. — Рано или поздно тебе придется подумать о том, чтобы переехать в более удобное место.

— Предпочту, чтоб это случилось поздно.

— Мы бы решили точно так же, — согласилась Ирен, — если бы не предложение Тантриса. Оно прозвучало. И мы не можем просто его игнорировать.