Одиссея Талбота

Ван Дорн нервно хохотнул:

– Я думаю, да. Но у нас много других забот.

– Какие это заботы, Джордж? – спросила Энн.

– Ну, например, третий «Талбот». Где он? Кто он? У нас на него ничего нет. – Ван Дорн посмотрел на Энн.

– Я полагаю, что он жив, – ответила она. – Но в данный момент я воздержалась бы от каких-либо пояснений. Хотя могу сообщить вам несколько других интересных деталей. Прежде всего, в последнее время не зафиксировано фактов радиообмена между Москвой, Вашингтоном, Манхэттеном и Глен-Коувом с применением сложных кодов. Обычная бодяга, относительно легкий шифр. И содержание тоже дурацкое. Например, Москва разрешила Андрову выехать в отпуск. Я проанализировала эту ситуацию на компьютере, и вот что получается: с сорок восьмого года такая картина возникала всякий раз, когда русские готовились к каким-то серьезным событиям. Кроме того, сегодня я ехала в такси с одним весьма необычным русским… – Энн коротко рассказала о своем приключении. – И в этой связи мне в голову пришла одна мысль. С какой это стати, позвольте спросить, русский дипломат, и явно не мальчик, разъезжает на такси, изо всех сил стараясь не привлекать к себе внимания? А на коленях у него лежит весьма серьезного вида портфель. После всего, что я здесь услышала, я прихожу к выводу, что парень этот вез с собой какие-то очень важные инструкции из Москвы. Вот вам и объяснение того, почему радиообмен между Москвой и Штатами сейчас на нуле.

– Любопытно, – заметил ван Дорн.

И тут резко зазвонил телефон. Ван Дорн снял трубку, послушал, назвал пароль и задал несколько вопросов, затем быстро опустил трубку на рычаг.

– К сожалению, они не смогли многого сказать мне по незащищенной линии, – пояснил он, – но сообщили, что в стране введена повышенная мобилизационная готовность и президенту о ситуации доложено. Детали мне сообщат позднее шифрованным телексом. – Ван Дорн посмотрел на Энн. – Ну что, ты готова к плохим новостям?

– Я вся в нетерпении, Джордж.

В то время, когда ван Дорн кратко пояснял Энн ситуацию, Абрамс разглядывал молодую женщину. Тони понял, что она обладает быстрым и гибким умом, образованна и хорошо информирована. У Энн была очень приятная внешность, волосы того же цвета, что и у сестры, но короче; правда, она казалась чуть полнее Кэтрин. Но если Кэтрин буквально излучала свежесть, то при взгляде на Энн создавалось впечатление, что она слишком много времени проводит в кабинете. Хотя на лице у нее и были следы загара, но явно искусственного. Держалась Энн проще и как-то веселее, чем сестра. С ее губ то и дело слетали шутки. Она уже успела сказать ван Дорну, что тот растолстел, и что поэтому Китти ищет себе любовника.

Казалось, Энн не очень испугала информация ван Дорна о том, что в любой момент Америка может подвергнуться бесшумной атаке со стороны противника, но видно было, что она в это поверила.

Тони с удивлением подумал о том, как могли сойтись Энн Кимберли и Николас Уэст? Ему пришла в голову неожиданная мысль, что, по крайней мере, внешне ей гораздо больше подошел бы Питер Торп.

Энн поболтала виски со льдом в своем бокале и взяла несколько канапе.

– Значит, президент не сможет отдать приказ о ядерном ударе? – спросил ван Дорн.

– Да, Джордж. Президент не сможет послать «Указание о действиях в связи с чрезвычайной ситуацией». Так это называется. И не сможет он сделать это из-за того, что все системы связи будут выведены из строя. – Энн встала и обвела всех взглядом. – Но сейчас я сообщу вам строго секретную информацию. Военные предусмотрели выход на случай последствий электромагнитного удара. Они убедили президента принять решение, что в случае полного выхода коммуникационных систем из строя само по себе молчание важнейших государственных линий связи будет означать сигнал к нанесению удара. – Энн тяжело вздохнула и добавила: – Если перевести это на более романтический язык, то онемевшие правительственные радиолинии явятся последним призывом взяться за оружие. – Она обвела взглядом всех троих и добавила, словно опасаясь, что ее не поймут: – Полное молчание в эфире будет означать команду на запуск ракет. Бац! И ауфвидерзеен, как говорят наши веселые немцы.

Энн одним глотком прикончила выпивку и протянула бокал ван Дорну:

– Добавь, пожалуйста, еще немножко, Джордж. Данке.

Ван Дорн взял у нее бокал и медленно пошел к бару. Абрамс посмотрел на Энн. Сначала ему показалось, что она немного пьяна, но потом он понял, что Энн говорит серьезно. Что же касается ее тона, то, видимо, среди ее коллег о ядерном апокалипсисе было принято говорить спокойно.

Ван Дорн протянул Энн Кимберли ее бокал:

– Я думаю, русские знают об этом.

– Хорошее все-таки виски в Кентукки, – отозвалась Энн. – Да, они знают, но либо не верят, либо все же решили нас переиграть. И зря. Даже в том случае, если Америка подвергнется воздействию электромагнитного импульса, наш ответный удар будет отнюдь не слабым. Ведь у нас есть подводные лодки и ракеты в Европе.

Энн подошла к большим застекленным двустворчатым дверям и посмотрела на небо. Оно освещалось сполохами отдаленной грозы. Ветер доносил издалека гул громовых раскатов.

– Ситуация не из веселых, – продолжила она. – Мы беспокоились, что нас возьмут тихо, без шума. Ничего подобного. Свою атомную войну они получат. – Она посмотрела на бокал и поболтала кубиками льда. – Русские делают классическую ошибку – они недооценивают противника. Массовый идиотизм в Кремле. – Энн подняла глаза. – Таким образом, завтра утром солнце будет освещать на земле только руины, оставшиеся после ядерной катастрофы.

Ван Дорн шумно выдохнул:

– Не надо так мрачно. Я полагаю, что в настоящий момент наш президент вступил в контакт с советским руководством. Если он убедительно продемонстрирует им нашу осведомленность относительно их планов и наши возможности, они, скорее всего, откажутся от своей затеи.

Энн не стала возражать.

– Президент может предупредить русских, – продолжал ван Дорн, – что он отдал американским ракетным войскам стратегического назначения приказ ответить массированным ударом на первый же запуск русской ракеты, который будет засечен нашими спутниками слежения.

Энн покачала головой:

– Спутники не засекут никаких запусков. Ни с советской территории, ни с советской подлодки. Запусков вообще не будет.

Ван Дорн сделал шаг по направлению к Энн:

– Что ты имеешь в виду? Каким же образом они выведут атомный заряд над США?

– Это будет не заряд, а спутник, – коротко ответила Энн.

Ван Дорн выругался:

– Дьявол! Как же я сам не подумал?!

– Все очень просто, – продолжала Энн. – В настоящее время на околоземных орбитах находится несколько тысяч спутников самого разного назначения и размеров. Естественно, для них нет никаких границ. Существуют спутники связи типа «Молния». Десятки этих с виду невинных аппаратов ежедневно помногу раз зависают над Америкой. Один из таких спутников, а именно «Молния-36», вызывает особый интерес у нас в АНБ. – Энн отошла от дверей и села на краешек стола ван Дорна. – Спутник «Молния-36» был запущен с космодрома Плесецка около года назад. Орбита его сильно эллиптическая и имеет параметры двадцать пять тысяч миль в апогее и около четырехсот миль в перигее. Запуск аппарата по такой орбите объясняется якобы стремлением увеличить продолжительность обеспечиваемых им сеансов связи, что, в общем-то, соответствует действительности. Однако такая орбита делает «Молнию-36» неуязвимой для наших спутников слежения на значительной части периода своего обращения. И еще одна примечательная деталь. Точка апогея этой орбиты находится где-то над Байкалом, а перигея – напомню, это что-то около четырехсот миль – над Небраской. – Энн встала и подошла к кофейному столику, там она выбрала себе на почти пустом уже подносе еще одно канапе. – Наши люди в АНБ при помощи специальных средств установили, что «Молния-36» не имеет значительной части обычного для этих спутников бортового оборудования. Вывод: пустующие объемы заполнены чем-то другим. – Она отправила канапе с лососиной в рот. – Мы не исключаем, что «Молния-36» – это спутник-бомба. Разумеется, такие спутники запрещены договором шестьдесят четвертого года, но русские могут его нарушить во имя достижения своих целей. – Энн взяла с подноса еще одно канапе. – Все очень вкусно, Джордж. Тебя по-прежнему обслуживает тот полоумный нацист?