Лошадь под водой (Кровавый круг)

Мне не очень понравилось, что Осси знает о ситуации больше, чем когда-либо говорили мне.

Осси подтвердил то, что я подозревал. На этом этапе у меня все еще не было ничего, что я мог бы предъявить мистеру Смиту, но я знал, где найти это.

Я расстался с Осси и отправился вдоль Комптон и Брюер, через Секвилл-стрит к Пикадилли и завернул выпить в бар «Риц». Айвор Батчер сидел там. Он всегда был там.

– Хай, приятель! – помахал он, увидев меня.

Мы имели с ним дело, когда требовалось, но у одного из нас всегда при этом оставалось чувство, что другой, стоит тебе отвести на минуту глаза, стащит что-нибудь с твоего стола.

Он подошел ко мне еще до того, как официант принял у меня заказ.

– Пошли вниз, приятель, – пригласил он, – внизу спокойнее.

Он говорил с легким акцентом, как у диктора на радио Люксембурга. Профессиональный инстинкт возобладал над личными эмоциями. Я спустился с ним в бар, где дал уговорить себя, чтобы меня угостили некоей смесью сладкого джина вместо шерри. В своем плаще с поднятым воротником этот парень выглядел как на картинке рекламы фирмы «Шеппертон-Б». Батчер держал одну руку в кармане, будто в любой момент мог сказать: «Отправляйтесь на небо, ребята!»

Обычно он вызывал у меня веселое чувство, но сегодня мне было далеко не до смеха.

Айвор Батчер выжал кусочек лимона в свой напиток, взял его за желтую кожуру, высосал середку и, улыбаясь, спросил:

– Хорошо отдохнул в Португалии? – Он всегда пытался зацепить какую-нибудь информацию, которую мог бы потом сбыть.

– Чему ты радуешься? Получил в наследство журнал Центральной регистратуры? – спросил я.

– Вот было бы здорово! – рассмеялся он и сунул вишню в свой маленький рот. Этот прохиндей имел миловидное лицо рок-певца с артистической прядью, опускавшейся на лоб, и его длинные блестящие волосы, отброшенные назад, каскадом ниспадали на воротник. – Ты здорово выглядишь, – сказал он. Айвор Батчер был гениальным лжецом. Все свободное время он врал.

Форма обращения друг к другу у работающих мужчин бывает разной: «сэр» или обозначение статуса между теми, кто не стремится к более близким отношениям; прозвище: для того чтобы скрыть симпатию или по крайней мере уважение; имя или фамилия для тех, кто считает себя все еще как бы в колледже. Только таких людей, как Айвор Батчер, зовут их полным именем.

– Что ты делаешь сегодня вечером? Не хочешь съездить со мной в Беркшир? Я недавно купил себе небольшой домик за городом. Сыграем в гольф, а? Парочка хорошеньких девочек. Вернемся вовремя – к позднему шоу в Мюррей-клубе.

– Ты здорово подрос с 1956 года, – заметил я, – здорово подрос! [22]

– Да, – согласился он, – купил «Ягуар-Е» синего кембриджского цвета. Колеса со спицами, двигатель газовый.

За соседним столиком сидели какие-то служащие с высокими воротничками, маленькими подбородками и чрезмерными манжетами. Они заказывали напитки со щедростью, которую дает твердый счет в банке, хвастались и обсуждали свою продукцию – нарезанный, стерилизованный и завернутый в целлофан хлеб. Они говорили о нем тихо и уважительно, так, будто изобрели средство от рака. Я потягивал коктейль и предложил из него вишню цвета герани Батчеру.

– Спасибо большое. – Он взял вишню в рот, сосал ее и одновременно говорил: – Могу продать кусок военной секретной информации, которая, я думаю, представляет для тебя интерес.

– Номер телефона Военного музея?

– Брось, приятель! Это настоящая ценная информация.

– Ладно, – произнес я вкрадчивым голосом.

Он засмеялся громко, в один децибел, и победоносно посмотрел вокруг.

– С тебя причитается.

– Сначала скажи мне, о чем речь, – ответил я, – потом будем говорить о цене.

– Мне позвонили с одной вечеринки в Мейденхеде. Этот парень настоящий «В и В» [23]высокого класса. Все эти «В и В» у меня на жалованье. Обо всем необычном, что замечают они, быстро сообщают мне, понял?

– Понял.

– Этот негодяй «сделал» один хороший министерский дом в Мейденхеде; когда он осматривал письменный стол, то нашел там кожаный настольный еженедельник. Зная, что я коллекционер, он переслал его мне за полцены. Я предлагаю тебе всего одну страницу оттуда.

Я подозвал через плечо Айвора Батчера официанта, и меня позабавило, как он повернулся, будто ожидая, что мальчики из специального отдела собираются вытряхнуть его из плаща.

– Один «Тио Пепе» и один такой же, как пьет этот джентльмен, с двумя кусочками лимона и не менее чем с тремя вишнями, – сделал я заказ.

Айвор Батчер улыбнулся с облегчением и удивлением.

Он сказал:

– Минуточку...

– Да?

За соседним столиком один из служащих говорил: «Но большой, нарезанный кусками...»

– Так что же ты думаешь? – Айвор Батчер повел во рту языком, чтобы собрать кусочки лимона и вишен.

– Не думал я, что ты занялся черными делами.

– Но ведь жить-то надо, приятель, правда?

Он мог с таким же сознанием собственной правоты обобрать, улыбаясь, старого пенсионера.

– Хочешь мое мнение? – спросил я.

– Но ведь я еще не сказал, что на этой странице.

– Но ты собираешься довериться мне, не так ли?

– Ну, только первое и последнее слово.

– О'кей. Раз, два, три!.. Давай!

– Первое слово «Веневе», последнее – «ВООС(П)». Это, яду-маю, должно заставить тебя встать и запеть «Правь, Британия», приятель. – Он пососал свои зубы.

– Я не знаю, что такое «Веневе».

– ВНВ.

– Что это?

– Не дурачь меня, парень. Португальское подполье.

– У нас на них нет даже досье. – Я сделал вид, что сосредоточенно думаю. – В США, в госдепартаменте, есть человек по имени Джерри Хоскин. Он может знать больше, мне кажется.

– Но на этой странице указан твой департамент.

– Не кричи на меня, – сказал я раздраженно, – я ведь этого не писал.

– Хорошо. – Айвор Батчер несколько снизил тон. – Я только хотел просветить тебя.

– Очень мило с твоей стороны, но меня это не интересует.

Принесли выпивку. В стакане Айвора Батчера, осыпанном, как снегом, сахаром, лежали четыре большие вишни. На краю стакана висели две дольки лимона. Он засветился от радости.

– Я не думал, что они принесут это, – вымолвил он с придыханием, и, по правде говоря, я тоже не думал.

– Какого он размера?

Он поднял на меня глаза и лишь с трудом вспомнил, о чем шла речь.

– Какого размера? – повторил я вопрос.

– Дневник? Вот такой. – Он показал пальцами размер примерно в четыре дюйма на пять.

– А в толщину?

– Полдюйма.

– Боюсь, что это никого не заинтересует.

– Послушай, я ведь продаю всего одну страницу.

– Ты псих, – отрезал я.

– Ну, так что ты мне предложишь?

– Ничего. Я сказал тебе, что у нас нет такого досье, и у меня нет полномочий создавать его.

Айвор Батчер раздавил вишни палочкой из коктейля, предварительно покрутив их в желтом напитке.

– Принеси его ко мне около семи. У меня будет Диксон, эксперт по Португалии из министерства иностранных дел. Но я сразу предупреждаю тебя: шанс ничтожный, что они захотят получить это. Но даже если – да, то ты получишь из обычного ваучерного фонда, поэтому не жди, что тебе придется платить повышенный налог на сверхприбыль.

Служащий за соседним столиком произнес:

– Но хлеб ведь не роскошь!

Мистер Смит, известный во всем мире министр кабинета, жил в Мейденхеде. Айвор Батчер либо надувал своего босса, либо меня пытались «подловить».

Когда я вернулся в отель, пластмассовые цветы поникли от дневной копоти, а администратор обрабатывал щеточкой свой зубной протез. Я вспомнил имя, которым назвался. «Краске», – сказал я.

Он не глядя протянул назад руку и снял с крючка ключ от моей комнаты.

– Вас ждет посетитель, – предупредил он с резким центрально-европейским акцентом. Он поднял щеточку, которой чистил протез, вверх. – В вашей комнате.