Иной жизни для себя не представляю! Книга четвертая (СИ)

спокойно выпить и поговорить, насчет расчлененки, и что нам делать

дальше. Я, конечно, согласился.

Во дворе первым делом стянули с себя куртки и тщательно умылись

– было ощущение, что от нас попахивает, сами понимаете чем. Дальше

Дока вытащил из холодильника вареное мясо и большую бутылку водки,

налил по стакану, и забыв не только про хлеб, а и просто присесть,

предложил:

«Давай не чокаясь. Кто б там ни лежал – а все ж человек. Прости

его боже, если грешным был!»

Стоя выпили, по кусочку мяса взяли, и только теперь опустились на

стулья. Водка, надо заметить, не очень и подействовала, после недавней

находки, и Дока налил в стаканы еще раз, теперь по привычных сто грамм.

Выпили, закусили, и начали оживать.

23

«Давай», - Дока откинулся на спинку стула, - «все рассказывай, об

этой скважине. Трупак в нее попал – а в Мирном ювелирный ломанули.

Значит все связано!»

В последнем я сомневался, на что были основания. И вспомнив, как

Мирненский опер Михаил всегда что-то рисовал на листе бумаги,

выслушивая результаты наблюдений в поле, куда сам же нас и посылал в

недавнем прошлом, любителю детективных историй предложил:

«Неси лист бумаги и карандаш!» - без возражения он побежал в

другую комнату.

« Теперь смотри, слушай, и сопоставляй», - я положил бумагу на

стол к нему поближе, разделил его вертикальной чертой на две части, и

написал вверху – «Понедельник», - Дока на строчку уставился, как на

завещание о приличных деньгах.

«Утром было совещание у Павла Петровича. После него с Игорем

Георгиевичем наметили скважины, договорились завтра съездить в поле и

выставить колышки – недалеко от партии, меньше километра», - под

«Понедельником» оставил полосу чистой бумаги показать, что ничего пока

не случилось. Ниже ее написал «Вторник».

«С Игорем Георгиевичем рано утром съездили на рудное гнездо,

рядом с которым оказалась вонючая скважина, о которой мы тогда и не

знали, и вбили колышки на местах своих скважин. Там ничем не пахло, а

вместо позже разбитой буровиками дороги были старые заросшие травкой

следы, по которым до нас в этом году точно никто не проезжал», - под

«Вторником» на бумаге в левой половине нарисовал улыбающуюся рожицу

– показать, что запаха не было, а правую часть оставил пустой. Ниже

написал: «Среда». Дока внимательно за моей рукой проследил. Пока

молчал и слушал меня внимательно.

«Заявились буровики, с ними поехал показывать скважины.

Которые, как ты теперь знаешь, во «Вторник» мы с Игорем Георгиевичем

выставили. Так вот: запаха никто не почувствовал», - слева под «Средой»

нарисовал вторую улыбающуюся рожицу, - «но ночью, как все в партии

знают, ломанули Мирненский ювелирный», - нарисовал в правой половине

маленький домик и подкоп под него. А ниже этих художеств написал:

«Четверг».

«Утром буровики отловили меня у камералки, и ездил с ними

смотреть аварийную скважину – запашок появился, но слабенький.

Противный конечно, но я тогда подумал, что пахнет как и из нашей

глубокой скважины, с сероводородной водичкой», - Дока головой кивнул, о

той скважине все охотники в партии знали, - «А перед этим я разговаривал

с Мирненским опером, нашим с тобой приятелем – Михаилом. Он

приезжал к начальнику партии, ну я под руку и попал. Интересовался

нашими канавщиками: нет ли пропавших на днях. Такой был - Иван

Лопатин. Но вещи его в общаге остались. А уже к обеду стало ясно, что он

ювелирный и ломанул: его ботинки оставили следы в траншее возле

магазина, и на них же Михаил нашел отпечатки пальчиков самого Ивана,

24

совпавшими с отпечатками на стеллажах в магазине». Ниже «Четверга»

нарисовал слева небольшое облачко – появился запашок, а справа - домик

ювелирного, с фигуркой маленького человечка рядом, с лопатой в руке.

«И что получается?», - Дока не выдержал роли пассивного

слушателя.

«Ошибаешься, если думаешь, что расчлененка в скважине и

ювелирный связаны».

«Это почему же?» - возмутился напарник, - «Может, ювелирный

вдвоем брали, и напарника Иван твой (почему мой?) мочканул, что б не

делиться!»

«Не получается», - я подвинул лист бумаги к нему поближе, - «в

ночь на «Среду» ювелирный обокрали, из скважины потянуло в четверг. А

мы прекрасно знаем на примере сайги, что даже при местной жаре запашок

появляется не раньше, чем на третий день. А если учесть, что в скважине

все же попрохладней, чем на солнце, то и запашек почувствуется попозже,

может к вечеру третьего дня», - Дока промолчал и почесал затылок.

«И это не все», - слева под «Средой» я нарисовал на бумаге

самоходную буровую, - «с утра наши буровики рядом с вонючей скважиной

начали бурить свою, которую я показал. И привести туда человека на

убиение, или уже в частях, можно было только до них и никак не позже», -

теперь Дока озабоченно вздохнул.

«Но если от момента появления запашка отойти назад, на два с

половиной дня как минимум, то расчлененка в скважине появилась», - я

показал карандашом, - между «Понедельником» и «Вторником». Причем

человека к скважине не привели, а принесли…» - замолчал и задумался,

потому что вспомнил пробный мешок, который нашел, возвращаясь с

рудного гнезда в партию пехом. Уж не в таких ли мешках и приносили?

Нарисовал под «Понедельником скважину, в которую что-то бросают. Доке

смотрел, но пауза в разговоре не устраивала:

«Хотел сказать, что принесли уже в кусках?»

«Хотел», - подтвердил возникшее у меня предположение,

требующее обязательной проверки, - «иначе рядом со скважиной мы кровь

обязательно бы заметили, а ее точно не было!»

«Получается, что ювелирный с расчлененкой не связаны», - Дока

со стула поднялся, и с задумчивым видом возле стола потоптался, - «Кто ж

тогда в этой скважине, и почему туда попал?»

«Понятия не имею», - пожал я плечами, - «В последние дни из

партии исчез только Иван Лопатин, с драгоценностями из ювелирного. Но

ведь и приезжие всегда есть, кто работу ищет, а кто и …стянуть, что под

руку попадет. Из этих кто-то в скважину и отправился».

«Пораспрашивать ребят надо», - тут же нашелся Дока, - «Может,

кто-то что-то и видел».

«Пораспрашивай», - не стал отговаривать, - «только не сегодня.

Расчлененку достанут, в морге сложат – глядишь, и определится, кого

судьба–злодейка не пощадила».

25

«Мы что, сложа руки сидеть будем?» - с его характером это было

невозможным. Найти труп, и просто передать его ментам? И не

попробовать понять, чей он и как в скважине очутился в разобранном виде?

Я подвинул лист бумаги к себе, и терзаемому жаждой действий

улыбнулся:

«Есть еще одно», - ниже написанного на бумаге добавил -

«Пятница»; слева под ним нарисовал облако и заштриховал его показать,

что с высокой концентрацией вонизма, и мешок рядом, похожий на

пробный, что нашел по пути от вонючей скважины в партию.

«Это что?» - торнул Дока в мешок пальцем.

«Валялся рядом с дорогой. Кажется, в таких расчлененку к

скважине и носили – кровь на нем есть, а шерстинок зайца или сайги –

нет».

«А сейчас где?»

«Там же», - и понимая, что тут же получу предложение за этим

мешком смотаться, погрозил пальцем, - «Только не сейчас! Он от скважины

метрах в двухстах, у ментов на виду! Зачем нам светиться?»

Продемонстрировал мне сожаление, а может и возмущение

мешающими ментам. Потолкался со столом рядом:

«Вечером съездим! Не будут же они (менты, то-есть) до ночи

ковыряться!» - и с твердым убеждением, что обязательно это сделаем,

посмотрел мне в глаза.