Путь Черной молнии (СИ)

Дронов решил пойти ва-банк: он перевернет здесь все верх дном, но для начала ему необходимо съездить на выездной объект и прояснить там кое-какие дела. "Если братва не "спасует", мы наведем здесь порядок, меня все равно закроют и возможно отправят на другую зону".

В один из июльских дней на территории, прилегающей к колонии со стороны свободы, собралась группа людей. Это родственники приехали на свидание к осужденным и привезли передачи. Недалеко на лавочке сидела пожилая женщина, и все утирала слезы платочком.

К ней подошла взрослая девушка и, присев на лавочке рядом, спросила:

- У Вас что-то случилось? Может, Вам помощь нужна?

- Случилось, у меня в этой колонии сын умер,- и она закрыла рукой лицо, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться.

- Примите мои соболезнования.

- Спасибо.

- Вот горе - то. Как это случилось?

- Не знаю, он был такой крепкий и здоровый, врачи доложили лагерному начальству, что произошло кровоизлияние в мозг. Я не могу в это поверить и даже не знаю к кому обратиться.

- А вы были у начальника колонии?

- Была, он и сказал мне о заключении врачей, теперь мне необходимо взять разрешение на получение трупа,- и она зарыдала в голос.

Горевавшую женщину обступили со всех сторон граждане. Узнав в чем дело, кое- кто стал давать советы, как быстрее ускорить процедуру получения покойного для захоронения на вольной земле. Мужчина средних лет посоветовал горевавшей женщине:

- А вы в управление езжайте, а потом в прокуратуру, и пусть они назначат расследование в отношении смерти Вашего сына. Бывали случаи, когда лагерному начальству не выгодно было обнародовать истинные причины смерти, так они подтасовывали факты. Зоновские врачи в одной упряжи с управленческими, и дают неверное заключение. Не давайте мамаша его захоранивать, пусть повторно назначают независимую экспертизу.

- Да кто бы ей помог, во всех этих неразберихах,- говорили другие.

Через день, после того, как все осужденные были наказаны и отсиживали срок в камерах, Дрон посетил санчасть. На удивление Инна приняла его радушно, хоть и в первый раз видела Дронова. Он без обиняков обратился к женщине:

- Можно я буду обращаться к тебе по-простому: Петровна?

- Не возражаю. Что хотел?

- Мне нужно денек полежать в палате с одним человеком, он сейчас находится в ШИЗО.

- Не понимаю твоей просьбы.

- Петровна, получи разрешение от начальника РиОР, чтобы осужденного Макарова перевели из изолятора к тебе на пару дней.

- Для чего?

- Мне необходимо с ним поговорить.

- Может вам еще спирту за встречу налить,- продолжила она с сарказмом.

- Инесса - ты женщина мировая, и мне известно твое независимое положение среди начальства. Прошу тебя: помоги. Мне очень нужно встретиться с этим человеком.

- А кто ты такой? И почему я должна идти тебе навстречу?

- Моя фамилия Дронов.

Инна удивленно приподняла брови, она слышала уже не раз эту фамилию от Ефремова, он в жесткой форме высказывался об этом авторитете. Она утвердительно кивнула и спокойно сказала:

- К сожалению, я не могу нарушать правила, меня за это могут наказать или вообще уволить с работы.

- Никто тебя не накажет, если ты получишь разрешение у Кузнецова.

- Вот как! - удивилась она,- с какой стати майор должен давать мне подобное разрешение?

- Все уже обговорено. У меня единственная просьба: никому об этом не говорить.- Инна еще больше удивилась.- Инесса, до меня дошел слушок, что твой несовершеннолетний сын попал в неприятную историю и я хотел бы помочь тебе.

Инна сощурилась и впилась острым взглядом в Дронова.

- О чем ты говоришь?!

- Я точно знаю, что он или кто-то из его друзей нечаянно выстрелил из охотничьего ружья, и немного зацепил проходящего мимо сараек человека. Он написал заявление на твоего сына и его дело сейчас решается в срочном порядке: отпустить или закрыть. В нашей стране уголовная ответственность наступает с четырнадцати лет, ты понимаешь, о чем я говорю.

Инна хотела что-то возразить, но Дрон продолжил:

- Ты хотела обратиться к дознавателям через Ефремова, так как дружна с ним, но его отправили в командировку. Если завтра твой вопрос не решится - сына отправят в КПЗ (Камера предварительного заключения) и потом он попадет на малолетку. Я еще раз повторяю, что могу тебе помочь.

- Чем? - смиренно спросила женщина.

- Это мои заботы, от тебя требуется только одно - сходить к Кузнецову и формально получить от него письменное разрешение на перевод Макарова в санчасть.

- Это в последствие может иметь уголовное преследование?

- Ни в кое случае! Мое слово верное.

- Дронов,- голос Инны дрогнул,- если сам начальник отдела уголовного розыска не дал никаких гарантий, что моего сына отпустят, как тебе это удастся? Кто ты? И почему я должна тебе верить?

- Я тот, кто решает вопросы с ходу и не тянет кота за хвост. Будь спокойна: я помогу тебе с сыном. Гарантий пока не даю, но если сегодня я лягу на соседнюю койку с Макаровым, то завтра твой сын будет дома.

Что оставалось Инне в этом случае? Поверить незнакомому мужчине, по слухам, являющимся самым авторитетным человеком среди заключенных. "А может правда, он может через своих знакомых решить мой вопрос. Хорошо, я попробую ему помочь, правда я не знаю, зачем им нужно встретиться в таких условиях. Неужели не было другой возможности?".

- Дронов, если откровенно, то я боюсь. За сына переживаю, за свое согласие тебе помочь, ведь я тебя совсем не знаю.

- Инесса,- Алексей улыбнулся,- официально, ты ничего не добьешься. Скажи еще спасибо, что твоего сына надоумили сказать, что выстрелил он из самопала, а не из настоящего ружья.

- Боже! Да откуда ты все это знаешь?

- Сорока на хвосте принесла.

Инна удивленно покачала головой и поднялась со стула.

- Хорошо, я сейчас же иду к Кузнецову.

- Только к нему, запомни, никто не должен об этом знать.

Их разговор состоялся перед обедом, а через три часа Леха Дрон уже лежал в палате в больничной пижаме и с улыбкой на губах встречал Васю Макара, которого прапорщик доставил из ШИЗО.

- Леха, твоя замутка?- улыбался Макар, усаживаясь на соседнюю койку.

- Не ломай голову, а лучше отдыхай. Помнится, ты сел в трюм ради того, что бы со мной поговорить. Я правильно тебя понял?

- И для этого тоже.

- Так о чем будет разговор?

- О Равиле.

- Об этой суке! Дался он тебе.

- Леха, я старше тебя намного и видел немало в своей жизни всяких мразей, но это не дает людям право, так с ними расправляться.

- Вась, ты что, он же мусорская подстилка.

- Дрон, хочешь откровенно, но только без обид. Давай откинем в сторону наши зоновские положения и поговорим на равных.

- Добро, валяй!

- Я ведь не глупый и все вижу, мне и Васек Симута кое-что сказал. Это я с виду балагур, а на самом деле знаком со многими зоновскими делами. Я и с Колдуном был хорошо знаком, и с Серегой Крутом, который сейчас на воле у Аркана правой рукой числится. И кума-Ефрема знаю, как облупленного, на какие подлости он способен.

- И на что же эта сволочь способна.

- Конкретно речь пойдет о нем и о тебе... Ты не кипятись, - Макар заметил, как помрачнело лицо вора,- дай мне высказаться.

Дрон успокоился и молча кивнул.

- Вот так, был человек, и нет его. Опер - Ефрем в угоду собственных амбиций и шкурнических интересов, направил своего агента в кратчайший путь на небеса. Конечно же, не подозревая, что очередной завербованный им пассажир может оказаться в такой же ситуации, как и первый. Да-да, я о Тернове.

А другой, возымев роль палача... Я тебя имею в виду, отправил себе подобного на эшафот.

- Макар, ты чё несешь?

- Ни кум и ни ты, ни в коей мере, не имели права вершить судьбы людские. Просто столкнулись в этой драме две системы, а винтиками вращающего механизма и явились двое исполнителей. Что касается первого, опера Ефремова, так государство поощряет его методы. В институтах, да в высоких кабинетах идет неустанная работа по разделению на классы. Есть воры, блатные, мужики, актив и последняя - опущенные. Обиженная каста осужденных. Это система превратила последних по определению в "петушатник". Я это видел и перенес на своих плечах все ужасы ментовских ломок. Годами и десятилетиями, сталкивая интересы людей в лагерях, система ломала воров в законе. Она методично насаждала предвоенный ГУЛАГ "суками", пришедшими из Польши ворами, которые шли в услужение лагерному начальству. Они-то, как раз и принесли с собой слово "мент", которое брало свое начало с Австро - Венгрии, где полицейские носили короткие плащи - накидки, и назывались людьми - "ментиками", то есть "плащами".