Путь Черной молнии (СИ)

Пархатый и еще кое-кто, навострили уши.

- Всех мужиков, незаконно опущенных, собирать в отрядах, выделять им отдельные проходы,- продолжал Дрон,- в столовых сажать за отдельные столы от петухов. Частичная реабилитация им не помешает. Разговаривать с ними можно, пусть пьют чай вместе со всеми, но со своих кружек, всех предупредить об этой акции. Они ни в чем не виноваты, и нужно признать их, как людей. Вернуть им прежнего положения мы не можем, но пусть они поймут, что кто- то за беспредел, так или иначе, ответит. Ну, что Пархатый, тебя тоже, как и Ворона, отпустить в свободный полет,- обратился вор к Рыжкову.

Вся сходка зашумела. Вор поднял руку и погасил гам.

- Мы не беспредельщики, - мы уважающие себя и законы пацаны, и потому каждый скажет свое слово, как нам поступить с Пархатым. Я первый буду говорить о нем.

Все вы давно знаете Пархатого, кто-то его уважает, кто-то побаивается за крутой нрав и характер. Относительно ментов, здесь он непримирим, я это говорю, потому что знаю. Бугров распустил в бригадах - это тоже поправимо, не он их назначал, а менты. Но как быть с тремя мужиками, опущенными по его указанию? Ведь трех изнасиловали, а некоторых опустили до уровня петухов, и об этом знает вся зона. Пархатый учинил показательный беспредел. Ты - князек удельный! - Дрон с гневом обратился к Пархатому,- без царского глаза, что творишь здесь? Как только Колдуна отправили в крытку, ты такой махровый порядок навел в отряде, тебя ведь мужики уже валить собрались, да вот видно духовитого среди них не оказалось. Один только человек против тебя восстал - это Воробей, - все блатные, как по команде посмотрели в сторону Сашки.

- Хочу заметить, - продолжал Дрон, - кровью ты заплатил Пархатый за оскорбление Воробья. Ни один из трех обиженных не взял в руки нож и не спросил за свое унижение. Духу не хватило! А сейчас, жить им при всеобщем презрении. Каково? За что, спрашиваю тебя, ты опустил их?

Пархатый попробовал оправдаться:

- Просто они начали поднимать головы, замутилась буза среди мужиков, создалась угроза полного неуважения нас - блатных. Опустили сначала одного, слишком борзого, да видно не поняли, за ним и других опустили. Пацаны, гадом буду, все это для дела, я их предупреждал, а они продолжали буреть, так и до анархии недалеко.

- Пархатый, не тебе одному решать такие вещи, ты ведь с нами даже не посоветовался,- подключился Леха Сибирский,- пусть мужики даже вышли из-под контроля, но всему причиной были твои перегибы. Все помнят, как Колдун жестко наказал Белого, за то, что он самолично опарафинил крепкого мужика. Теперь Белый больничную зону топчет,- закончил Сибирский.

Чувствуя поддержку вора, многие, не страшась последствий со стороны Пархатого, высказались по этому поводу. Мнения разделились. Кое-кто из блатных поддерживал его методы, но основная масса пацанов гнула на то, чтобы наказать Пархатого.

Вор решил немного разрядить накалившуюся атмосферу:

- Братва, после того, как мы выйдем с кичи, тайны от нашей сходки не будет, рано или поздно вся зона узнает о справедливом решении. Но насколько оно будет мудрым, давайте решать без эмоций. Пархатый по разным зонам показал себя нормальным пацаном. Может быть, он и принял недозволенные методы, но в целом, мы ведь не сучьи действия обсуждаем, не косяки его перед ментами.

- Тогда и Ворона надо простить,- подхватил кто-то.

Снова мнения разделились, почти на равное число голосов.

По справедливости вор выслушал всех, и к его удивлению образовалось равное количество голосов: за и против. Последний голос должен принадлежать Воробью, но по правилам, он шел на сходку сопровождающим главного блатного. В отряде он пока был нейтральным пацаном.

Дрон снова заговорил:

- То, что я снимаю Пархатого с паханов отряда - это железно. Кого будем ставить? - Все молча переглядывались. Вторым, после Пархатого был Равиль, и понятное дело - его нет. Нужно выбирать главного. Дрон достал из кармана куртки сложенный вчетверо лист бумаги.

- Короче, пацаны, я через свои каналы прощупал одного кадра, окунувшегося со свободы в нашу зону. О нем отзываются хорошо: косяков за ним нет, парняга перспективный, в тюрьме показал себя на высоте. Родословная у него тоже хоть куда: мать в конце пятидесятых в Хрущевских лагерях срок мотала, пахан по Краслаговским лагерям чист. В зоне он недавно, но держится крепко. Главное душой своей каторжанской, он нам подходит. - Дрон указал пальцем в сторону Сашки Воробьева, - ну что братва, кто меня поддержит? - обратился вор к блатным.

Первым за Сашку сказал Сибирский.

- Я только обеими руками - за!

Затем Васька Симута кинул Сашке слова поддержки и еще несколько пацанов, кто боле менее уже слышал о Воробье. Никто не ожидал от Пархатого, что именно он замолвит за Сашку словечко.

- Пацаны, я оказывается давно с ним знаком по воле, у нас с ним были постоянные рамсы, один раз даже до мусоров дело дошло, но Воробей показал себя "молотком". Если на этой сходке мое слово еще что-то значит, то я с легкостью передаю отряд ему.

- Ну, Воробей, что скажешь? Теперь по праву твое слово остается весомым: таков порядок,- обратился к нему вор.

- Я ему все простил, зла на него не держу, потому говорю открыто: поймет сам свои косяки - значит не потерял себя. Я лично не хочу его наказания. Может мне удастся переговорить с опущенными мужиками, и с остальными в отряде, чтобы погасить их гнев.

- Ладно, пацаны! Раз я сказал амнистия - значит, будем думать, как поступить с Вороном и Пархатым. Короче, утром, как будет пересменка в изоляторе, вы оба,- и вор показал на амнистированных,- затеете бузу: парафиньте смену контролеров, офицерье. Больше словесных оскорблений. В морду не лезьте и погоны не срывайте. Когда вызовет хозяин на разбор, его тоже "обласкайте". Короче, не мне вас учить, чтобы заработали себе по шесть месяцев БУРа.

До меня слухи дошли с воли,- продолжал Дрон,- весной будет большая амнистия со стороны властей. В зоне возникнут перемены, треть арестантов схлынет на свободу, - нам пацанам, амнистия не светит, потому будем вырабатывать стратегию противостояния мусорам. Если все будет грамотно запущено, мы превратим эту зону в "черною". Сюда без опаски на ментовские ломки будет приходить братва и мужики. И еще хочу вам сказать одну тревожную весть. - Дрон посмотрел на заключенных и прочитал в их глазах настороженное любопытство, - привет вам всем от Колдуна. Менты поганые загнали его в Елецкий централ, там крытка для арестантов с общим режимом. Это для тех говорю, кто не знает. Местные, тюремные власти создали там несколько прессхат, куда подсаживают отрицал. В этих хатах правят балом козлы и бугры, бывшие блата - та. Кумовья, да режимники сломали их и теперь стараются вновь прибывших отрицал-пацанов опускать и развенчивать, чтобы блатные отказывались от своих идей. Все это происходит, пока жулики в карантине, но когда братва поднимается на общие коридоры, в отношении режима - там полегче. Их так же заставляют отказаться от прежних взглядом и убеждений путем подписывания воззваний. Мол, пацан отказывается от чистых арестантских идей и впредь станет помогать администрации. Потом эти "ментовские шпаргалки" зачитывают перед общим построением заключенных. Сучьи войны продолжаются, и нам надлежит глубоко вдумываться в действия ментов. Только сплоченность и решительный отпор с нашей стороны может остановить прессинг и повлиять на ситуацию в зоне.

Все молча думали, но затем ропот недовольства прошелся по камере.

- За Колдуна не переживайте, у него духа на десятерых хватит, он отобьется от ментов и козлов, но от убеждений своих не откажется. Не получилось у нас направить его в другую крытку.

Его прервал стук в дверь, пора было расходиться. Дронова, Воробьева и еще несколько человек оставили в рабочке, а всех остальных развели по прежним камерам.

Глава 30