Белоснежка в трауре(СИ)

- Таня, что с тобой такое? Это ненормальные приступы.

Зоя Михайловна не стала миндальничать и в двух словах дала понять мне, что надо бы обратиться к врачу.

- Да всё в порядке, не волнуйтесь так, - раздражённо ответила я. Зоя Михайловна мешала мне сосредоточиться и собраться, чтобы поехать к Коле. Я ещё неважнецки себя чувствовала и никак не могла найти необходимые вещи, чтобы одеться.

- Нет, Танюшка, это не очень нормально. У моей сестры так тоже бывало. Она как понервничает, бывало, тоже встанет, как вкопанная и не может двинуться, руки ноги её не слушались. Так потом выяснилось, что рассеянный склероз у неё начинается. Дальше-то хуже было. Она вообще забывать стала, какой ногой пойти, как шаг сделать.

Я удивлённо посмотрела на Зою Михайловну. Она же, выпалив свою тираду, обиженно поджала губу и исподлобья смотрела на меня.

- Да нет у меня никакого склероза, Зоя Михайловна, - раздосадовано произнесла я, - нервная просто очень, а вот Вы со своими видениями меня очень и очень настораживаете.

- С какими видениями? - Зоя Михайловна непонимающе уставилась на меня. Неужели она ничего не помнит? Вот это да. Сначала транслирует страшные такие вещи, потом и не помнит ничего.

- Потом, Зоя Михайловна, всё потом расскажу, - торопливо произнесла я и пулей унеслась в прихожую.

- Возьми меня с собой, а? Я пригожусь, правда.

Женщина просительно сложила перед собой руки и уставилась на меня грустным щенячьим взглядом.

- Понимаете, милая Вы моя, там сейчас не до посторонних. Там горе у людей.

Я старалась не обидеть Зою Михайловну. Нет, ну честно, что я ребятам скажу? Зачем я притащила её с собой. Полинка была моей единственной близкой подругой с тех пор, как я начала новую жизнь. Точнее, она пыталась мне стать подругой. А я всячески закрывалась от общения с ней. Но Полинка была настойчивой и не обижалась на меня. В итоге, она стала мне очень близким, родным человеком, но я никогда старалась не афишировать этого, чтобы не потерять и её тоже. Ребята из моей бригады и Полинка, роднее этих людей у меня на сегодняшний день никого не было. Где-то там был Антошка, который жил себе со своим отцом и мачехой и, пожалуй, не вспоминал обо мне всё это время. А Полинка, единственная, кому я рассказала о себе целиком, всю мою несчастливую историю. Она поначалу и поверить не могла, что всё это случилось именно со мной. Ей казалось, что это какой-то остросюжетный роман, который я ей пересказываю и выдаю за свою жизнь. Когда, наконец, до моей подруги дошло, что всё, о чём я рассказываю, правда, она посоветовала мне написать об этом книгу, что я впоследствии и сделала. Да-да, чтобы не сойти с ума я начала писать и это уже вторая моя рукопись. Первую я назвала просто "Великолепный упырь" и посвятила своей жизни до того, как я попала на работу к спасателям. Если вам будет интересно, я обязательно дам вам её почитать. Но я не думала, что когда-нибудь опять возьмусь за писанину. Просто то, что случилось со мной на этот раз, оказалось таким же практически нереальным, как и первая моя история. Мне кажется, что если жизнь моя будет продолжаться в таком же темпе, то я очень скоро заработаю прогнозируемый Зоей Михайловной какой-то там склероз!

Мы вышли из машины и мрачно переглянулись. Да-да, Зоя Михайловна, как пиявка, вцепилась в меня и не захотела оставаться одна дома. Взгляд у неё был, как у нищенки на вокзале, которая неумело выпрашивает милостыню. Я же смотрела на неё с неким укором, дескать, ну что я сейчас скажу хозяевам, как объясню им необходимость присутствия в их доме чужого человека.

Дверь в подъезд оказалась распахнута настежь. Тут же толпились какие-то люди, довольно много людей. Я очень удивилась этому факту. Коля с сестрой и родителями проживал на девятом этаже, так что и глазеть у подъезда вроде бы было не на что.

Мы вошли в скрипучий лифт и благополучно поднялись на девятый этаж. Я протянула было руку к звонку, но резко одёрнула её и толкнула дверь. Она безропотно поддалась мне, открывшись и пропуская нас внутрь. Как же мне было страшно переступать порог этого некогда благополучного и спокойного жилища. Я не знала пока, что случилось с моей лучезарной подружкой, но догадывалась, что это, скорее всего, какое-то дорожное происшествие, от чего ещё может в наше время умереть молодая симпатичная, и главное, совершенно здоровая девушка. Как выяснилось дальше, я была в корне неправа в своих выводах. В нашем городе именно в наше время молодые женщины умирали от рук маньяка, а я почему-то совсем не подумала об этом. Или не хотела так думать применительно к Полинке. Господи, ну, пусть это будет дорожно-транспортное происшествие, а. Пожалуйста, не надо так с Полинкой. Меня сжало в маленький комочек и ко мне, словно сквозь вату, проникали отдельные отрывистые фразы. Это Костя пытался мне рассказать о том, что произошло. А я же сидела на жёстком стуле и не хотела, совсем не хотела ничего слышать. Я плакала, а Зоя Михайловна суетилась рядом, позвякивая аптечными пузырьками. Она всем нам была очень нужна сегодня. Она старалась всех утешить, каждому налить успокоительных капель, которые так предусмотрительно захватила с собой из моего жилища. Родители Кольки и Полины прятались в спальне. Они не хотели ни с кем общаться, им уже хватило беседы с полицией. После этого жизненные силы обоих окончательно закончились. Они сидели в своём укромном месте, плотно прижавшись друг к другу и извергая непрекращающиеся потоки слёз. Колька, бедный наш весельчак Колька, бился головой о стену и горестно завывал. Андрей, никого не спрашивая, быстро задрал ему рукав свитера и аккуратно попав в вену, ввёл какое-то успокоительное. Он больше не мог видеть страдания друга и решил, что ему так пережить реальность будет легче. Колька постепенно затих, Костя с Андреем подхватили его под руки и довели до кресла.

В таком состоянии, какое было у меня, я никому не могла помочь. Какой из меня, к черту, психолог. Ребята позвали меня, чтобы помочь Коле и его родителям пережить такое горе, а я сама не могла этого вынести. Я не знала, что делать дальше. Хотелось срочно найти этого нелюдя и убить его сто тысяч раз. Но я понимала, что таких тварей не очень-то легко вычислить, и надежды на то, что его поймают, практически нет. Я чувствовала своё бессилие, и это было ужасное чувство. Ты не можешь ничего. Близкий тебе человек мёртв, и ты уже никогда не увидишь ни красивых зелёных глаз, ни бесхитростной приятной улыбки. Никто больше не возьмёт тебя ласково за руку и не успокоит, когда тебе плохо. Полинка умерла слишком молодой, и это очень несправедливо. Она не успела выйти замуж, родить детей. А она так мечтала быть хорошей женой и матерью, как минимум, троих сорванцов. Лучше бы он меня убил, мне всё равно. Я не нужна никому, ни мужу, ни сыну, друзья и подруги из прошлой жизни отказались от меня, как от прокажённой. К чему мне жизнь? Если бы можно было вернуть Полинку, обменять её жизнь на свою. Только ничего нельзя сделать, ничего.

Мне было очень плохо. Зоя Михайловна присела на минуту рядом со мной, и как маленькую девочку, погладила меня по голове, приговаривая, что всё перемелется, мука будет. Я уткнулась в её плечо и заплакала. Мне вдруг захотелось стать маленькой и ни о чём не думать. Вспомнилась мама, её ласковые руки. У неё всегда было очень мало свободного времени, но для меня она выкраивала минутку, чтобы обнять и поцеловать меня. Бедная моя мамочка, как же ей было тяжело одной работать на двух работах, чтобы прокормить нас сестрой. Но она всегда была доброй и ласковой к нам и никогда не вываливала на нас свои проблемы. Даже о том, что она неизлечимо больна, мы узнали слишком поздно. Она до последнего молчала и скрывала от нас свой диагноз, чтобы не пугать нас. Боже мой, как же я хочу обратно, в своё детство, к своей маме и к своим закадычным школьным друзьям. Меня ведь тогда чудом не оказалось вместе с ними в этой злополучной машине. Я тоже собиралась поехать на концерт популярной тогда группы "Каролина", но выходя из дома, запнулась и подвернула ногу. Это бы ничего, но каблук-то сломала. А ребята уже ждали меня у подъезда в машине. Андрюшка тогда сказал, чтобы я потихонечку шла переобуваться, а он пока Маринку и Алёшу довезёт и вернётся за мной. А я ведь тогда поняла, что ему просто очень хотелось побыть со мной наедине, но мы всегда дружили вчетвером и всё время проводили своей компанией. Мне не хотелось оставаться наедине с парнем, я очень боялась этого и всячески старалась препятствовать. Но на этот раз меня никто даже слушать не стал, и ребята уехали. Больше я их живыми не видела. Андрюшка тогда только-только права получил, и родители ему доверяли свою машину. Да и не виноват он был, как потом выяснилось. Маленькую "Таврию" подмял под себя огромный грузовик, мчавшийся на предельной скорости. Пьяный водитель просто не успел затормозить на светофоре. Ребята погибли на месте. Я тогда жить не хотела, когда узнала, что их больше нет. Мама, милая моя мамочка взяла на работе отпуск, а это было для нас чуть ли не катастрофой, потому что она единственная в доме работала. Она кормила меня с ложечки, водила умываться и в туалет, практически не оставляла меня одну. А моя старшая сестрёнка перевелась на заочное отделение и пошла работать. Но мне тогда совсем ни до кого и не до чего не было дела. Я горевала, и моё горе должны были уважать и выслушивать. А как же было тяжело им, бедным моим родным рядом со мной. Но они так любили меня, что выходили и поставили на ноги. Правда, нам пришлось переехать в другой город, потому что здесь всё напоминало о моих друзьях. Каждая мелочь вызывала во мне бурю эмоций и потоки слёз. Потом мы с мамой остались вдвоём. Сестрёнка вышла замуж и уехала за границу. Писала нам оттуда счастливые письма и присылала деньги. Увидела я её ровно через год на похоронах мамы. Мы с ней проплакали тогда трое суток, а потом она уехала. Я стояла перед ней на коленях и молила не уезжать, а она уехала. Не могла она поступить иначе, потому что недавно родила малыша и должна была находиться рядом с ним. А со мной она и так много возилась, когда мои друзья погибли. Интересно, как она сейчас. Я боялась разыскивать её сама, чтобы не разочаровываться. Я не понимала, кто и что сотворил со всеми такое, что знакомые люди перестали общаться со мной. Вдруг и моя любимая сестрёнка не хочет меня больше видеть.