Алло, вы ошиблись номером

- Послушай, ты вместе со своим чертовым "бугатти"! Поехали-ка назад, в колледж.

Всю обратную дорогу и пока Генри ставил машину на стоянку, а потом открывал для Леоны дверь, оба молчали. И только на ступеньках колледжа она тронула его за рукав.

- Слушай, Генри, ты не хотел бы познакомиться с моим отцом?

- Конечно, - сказал он. - Это было бы отлично. У нас много общего. Мы ведь оба работаем по фармацевтической части.

Он засмеялся - на этот раз не так желчно, показывая, что понимает весь юмор положения.

- Я это и имею в виду, - сказала она. - Думаю, ты ему понравишься. Особенно если я подготовлю его. В конце следующей недели он будет в Нью-Йорке, и я как раз собираюсь пропустить денёк-другой в колледже. Почему бы нам не встретиться?

- Да, - не сразу ответил Генри. - Почему бы и нет? А что мне терять?..

Так все и началось. Поначалу с ним, словно с норовистым жеребцом, нелегко было управляться. Его гордыня, независимость, трезвое понимание того, что одна из самых богатых девушек Америки влюблена в него, - он ничуть не скрывал всего этого. Но Леона умела ждать. Генри сказал, что хочет слишком многого? Этим ключиком она и откроет его сердце! Когда он захочет увидеть мир у своих ног, позабудет о гордости, и тогда она добьется, чего хочет.

Она вспомнила почти смешную сценку с Салли Хант вскоре после того вечера. Салли вошла к ней в комнату с какой-то необычной решимостью, от которой ее милое лицо помрачнело.

- Леона, я должна сказать тебе кое-что.

Леона в это время склонилась над чемоданом, лежащим на кровати.

- Что же, говори, ради бога, - сказала она раздраженно, - и поскорее. Я еду в Чикаго.

На мгновенье Салли опустила глаза в пол, потом резко подняла голову и встретилась взглядом с Леоной.

- В последние несколько месяцев ты довольно часто видишься с Генри, сказала она.

- Да? - с явным презрением ответила Леона.

- Он не тот человек, с которым можно завести интрижку, Леона. Оставь его, прошу тебя!

- А кто говорит, что я завела с ним интрижку? - поинтересовалась Леона, шествуя к встроенному шкафу за новой охапкой одежды.

- Послушай, Леона, он совсем тебе не пара. Еще меньше, чем другие...

Леона резко остановилась:

- Мне нравится твоя наглость... Салли с горячностью продолжала:

- Если ты не остановишься сейчас, то пожалеешь об этом, Леона. Генри это человек не для тебя. Я знаю его почти всю жизнь. Мой отец помогал ему. Все мы обращались с ним как с членом семьи. И пока кто-нибудь из нас рядом с ним - он еще ничего. Но внутри - внутри у него все перекручено. Он добрый, внимательный, мягкий, но до поры до времени, а потом у него появляются... причуды, что ли. Где-то глубоко внутри в нем просыпается зверь. И в такие минуты ему способны помочь только мы. О, я, наверное, люблю его! Но понимать его еще важнее, чем любить. Он не будет счастлив с тем, кто его не понимает. У него могут быть любые неприятности...

Леона беспечно засмеялась.

- Хитро придумано, но все без толку, Салли, - сказала она. - Ты не выдерживаешь конкуренции. Собственно говоря, я довольно высокого мнения о Генри. И я понимаю его. И думаю, что он слишком хорош для этого вашего городка. Если я захочу хорошо провести с ним время, представить его кое-кому - это мое дело. И если я захочу выйти за него замуж - это тоже мое дело.

- Выйти замуж? - задохнулась Салли. - Ты шутишь?

- А почему бы и нет?..

После этого Салли сдалась, вспомнила Леона. Бойцовских качеств в ней было немного. Не очень-то помогли бойцовские качества и Джиму Котереллу, хотя он боролся, как молодой бык, которого клеймят каленым железом.

- Но у этого парня ничего нет, - говорил он, и в голосе его слышалось некоторое подобие просьбы. - Конечно, он ничего, но ведь самый обычный парень! Таких, как камней на улице, по пятаку за дюжину. После того как я истратил столько денег, возил тебя за границу, зачем тебе портить свою жизнь?

- Я люблю его, - коротко сказала Леона, глядя отцу прямо в глаза.

- Чепуха! - взревел Джим. - Ты любишь Генри так же, как свой "бугатти"!

- По-моему, ты вообще не хочешь, чтобы я выходила замуж. Ты хочешь, чтобы я навсегда осталась дома, у тебя под боком!

Сопротивление ожесточило ее, все тело было твердым как камень. Джим загнанно метался по кабинету. Его мясистое лицо стало почти лиловым.

- Это все не так, - сказал он, останавливаясь перед ней. - Ты знаешь, что я не отказываю тебе ни в чем. Но на этот раз дело обстоит иначе. Брак это очень серьезная штука для девушки, как ты. Я всю жизнь работаю не покладая рук, сколотил большое дело. Для себя? Нет! Сначала я делал все это для твоей матери, теперь делаю для тебя. Когда я умру, все достанется тебе. И я не хотел бы, чтобы какой-то прыщ присосался к моим деньгам только потому, что ты спуталась с ним... Подумай обо всем как следует. Подожди, ну, скажем, год, посмотри, подходит ли тебе этот парень. Встречайся с ним, сколько хочешь. И тогда, если ты не передумаешь...

Его рассудительность только подлила масла в огонь.

- Ты просто злой человек! - закричала она. - Злой и эгоистичный. Ты заботишься вовсе не обо мне. Ты думаешь только о себе и о своей чертовой.фирме. Ты невзлюбил Генри просто потому, что не хочешь, чтобы он помешал твоим планам. Допустим, он действительно деревенщина. А ты кем был, когда начинал в Техасе?

Она вся дрожала от гнева и со злорадством заметила, как лицо Джима сразу стало беззащитно-испуганным.

- Не принимай все так близко к сердцу, солнышко, - робко сказал он. Ты доведешь себя до припадка.

- До припадка? - закричала она. - Я доведу себя до припадка! Да это ты доводишь меня до припадка! Ты и твои распрекрасные деньги! Тебе все равно, что они сведут меня в могилу, главное, чтобы они были надежно помещены, чтобы никто не мог отобрать их у тебя!..

Она уже рыдала, и Джим попытался обнять ее. Леона отпрянула от него и рухнула с подавленным видом в кресло.

- Я... Я не хочу больше говорить об этом, - сказала она сквозь слезы. - Я скверно себя чувствую...

Огромным усилием воли она сумела вызвать у себя обморок и, окунаясь в желанный мрак, услышала, как отец отчаянно зовет на помощь дворецкого.

Венчание прошло как продуманный во всех деталях и богато обставленный праздник победы. Она с удовольствием воскресила теперь в памяти свой торжествующий и напряженно-вибрирующий голос, произносящий: "Я, Леона, беру тебя, Генри..."

Во время долгого медового месяца в Европе ей доставляла удовольствие та непринужденность, с которой Генри воспринимал ее уроки. Он был явно покорен ее шармом, утонченным умением одеваться и следить за собой, беспредельной роскошью и тем аристократизмом, который она привнесла в его жизнь. Если она настаивала, чтобы он поменял костюм, ему это доставляло удовольствие, а отнюдь не раздражало. Он быстро осознал, как важно все это было в мире, куда его ввела Леона, насколько лучше и увереннее он мог чувствовать себя, если был соответствующим образом одет и безупречен в своих манерах.

Леона открыла перед ним новую жизнь, в которой не было места прошлому. Или, быть может, это только он так считал. В конце концов, это не имело значения. Важно было то, что со временем новая жизнь должна была так заворожить его, что никакая сила в мире не сбила бы его с ног. Именно этого и добивалась Леона...

И теперь, когда она вспоминала обо всем этом, улыбка самодовольного удовлетворения вдруг заиграла на ее усталом, раздраженном лице.

Только сейчас она услышала густой гудок парохода, донесшийся с реки. Она бросила взгляд на часы, и улыбка ее растворилась бесследно. В тот же момент ожил телефон, заставив ее вздрогнуть.

21.55

Это была Салли.

- Извини, что так нелепо и загадочно говорила с тобой. Я боялась, что муж услышит. Теперь вот нашла предлог выскочить позвонить из автомата.

- Да уж действительно, - сказала Леона, - все это было по меньшей мере странно.