Презент от Железной леди

— Зуб-то какой? — Я решила переключить Таньку с одной беды на другую.

— Передний, — всхлипнула она.

— Здорово сломала? — участливо спросила я.

— Не знаю. — Ответ хорошо отражал степень потрясения, в котором в данный момент пребывала моя подруга. Чтобы не увидеть, насколько сильно сломан передний зуб, действительно надо быть в состоянии сильнейшей нервного стресса.

— Слушай, что я тебе скажу. — Рыдания на том конце линии слегка замерли. — Успокойся!

— Я не могу.

— Выпей валерьяночки и попытайся как-нибудь отвлечься.

— А как?

— Сходи, например, в парикмахерскую, сделай маникюр. — Легко советовать другим! Еще неизвестно, как бы я сама реагировала в подобной ситуации. — А к нам приезжай через часик-полтора. Я выкрою для тебя время. У нас сейчас все равно нет света.

Татьянино сообщение полностью вывело меня из состояния душевного равновесия. Мысли мои витали сейчас далеко от стоматологической поликлиники. Отсутствие света было более мне на руку, так как работать в данный момент я просто не могла. Татьянин звонок вернул меня в недавнее прошлое.

Лет мять назад мои отношения с мужем тоже были далеки от идеала. Сашку нельзя назвать ни донжуаном, ни особым красавцем. Обычный парень, каких в любом среднерусском городе сотни. Чертовски обаятелен, если, конечно, этого захочет… Он был помешан на своей работе, и дамским угодником его при всем желании назвать было трудно. Но в один прекрасный день выяснилось, что кобелирование — неотъемлемая черта практически любого мужчины. Конечно, исключения всегда имеют место, но мой благоверный в их число, к сожалению, не попал. Когда мне открылась эта печальная истина, почки у меня под ногами зашаталась, и в голову начал и приходить самые мрачные мысли. Был момент, когда жить на белом свете действительно не хотелось. Но, вспомнив свою практику в городском морге, я решила, что смерть — зрелище малопривлекательное и торопиться умирать не стоит. В ту пору я сделала для себя еще один бесценный вывод: в минуты отчаяния человек не просто «не хочет жить», а «не хочет такжить»! Поэтому со временем я научилась жить так, «чтобы не было мучительно больно…». Это означало — ценить себя и получать удовольствие от того, что имеешь. В данный момент, кроме себя любимой, я имела дочь Аленку — очаровательного и ужасно самостоятельного девятилетнего чертенка с косичками, кошку Фроську и кандидата технических наук на «Жигулях» седьмом модели в качестве мужа. К слову, муж в последнее время вел себя на редкость примерно, ничей не напоминая нашкодившего кота. Коты в доме были абсолютно не нужны. Нам вполне хватая и кошки.

Кошка была не простая, а персидская. Ее два года назад мне подарили благодарные пациенты. По документам она значилась как Ефсимендра и с самых первых дней вела себя соответственно мудреному имени — гордо и независимо, считая себя единственной полновластной хозяйкой в доме, устраиваясь там, где ей было удобно. А лежать или, что еще хуже, приводить свою шубу в порядок ей нужно было, к примеру, на новых мужниных брюках, вовремя не убранных в шкаф, или на его письменном столе, причем непременно по центру, абсолютно игнорируя лежащий тут же очередной научный труд. Но царствовала Ефсимендра недолго. Поскольку хозяином в доме все же считался муж, атмосфера быстро накалилась до предела. Александр решительно поставил кошку на место и перекрестил ее в Фроську. После этого гонора у нее резко поубавилось, и в присутствии хозяина она вела себя вполне прилично, по-домашнему устраиваясь у него на коленях, позволяя гладить себя даже против шерсти. Когда Саши не было дома, Фроська втихаря влезала на стол, стоящий у самого окна, и с огромным удовольствием грела бока, нежась в теплом круге солнечного света…

Со своими проблемами мне удалось успешно справиться, а вот как решать Татьянины — я пока не знала. Совет, данный сгоряча, мог только испортить дело. В глубокой задумчивости я шлепала бутерброды и вернулась в кабинет. Время шло, а нужное решение все еще не появлюсь. Блики солнечного света из окна отражались от полированной поверхности аппаратуры, освещая комнату. В сиянии дня мы даже не сразу заметили, что дали свет. Но расслабиться не позволили пациенты, упорно дожидавшиеся возобновления приема. Я сделала слепок бабке, не пожелавшей примерять генеральскую челюсть, и успешно прооперировала флюс какому-то очень серьезному господину.

Пациент, надо сказать, был очень колоритной фигурой. Низкорослый, с большими залысинами. Карие глаза чуть косят, но смотрят жестко. Одет неброско, но очень дорого. Сдержан. Вежлив. Немногословен. Словом, манеры английского лорда. Он вполне мог сойти за солидного бизнесмена или даже банкира. Но в роде его занятий сомневаться не приходилось. Принадлежность этого господина к миру криминала выдавали неизбежный золотой ошейник и массивная золотая печатка с изображением доллар! В голову тут же пришло знаменитое: «Злата цепь на дубе том…»

Случай был запущенным. На мой вопрос «Что ж вы так долго тянули с лечением?» — «лорд» ответил: «Доктор! Настоящий мужчина умеет терпеть боль. Я никуда и никогда из-за подобных мелочей не бегаю». Назначив время для повторного визита, я получила взамен приглашение:

— И вы обращайтесь, если будут проблемы.

Засунуть визитку в карман, не глядя, было бы признаком дурного тона. Я считала себя человеком воспитанным и с содержимым карточки ознакомилась. На ней значилось, что Олег Николаевич Башкирцев является вице-президентом по безопасности бизнеса одной солидной фирмы. «Так теперь, наверное, называется „крыша“», — сообразила я и заверила:

— Всенепременно!

В этот момент в кабинет постучали, и в дверь заглянула Татьяна. Для человека, желающей свести счеты с жизнью, она выглядела более чем хорошо.

— Можно? — процедила она сквозь зубы.

— Заходи, — кивнула я. — Отлично выглядишь!

И совсем не кривила душой. Танька всегда была хороша собой, а сейчас, после посещения парикмахерской, выглядела по-королевски.

— Стараюсь! — криво улыбнулась Танюша.

Мой пациент забыл, что еще минуту назад, страдая от боли, держался за свою челюсть. Он уставился на Ситнюшу, открыв рот, и из кабинета выходить явно не собирался. Смотреть было на что. На пороге стояла не просто красивая женщина, а секс-бомба. Примем про такую нельзя было сказать: «Бомба есть, а секса нет». Танюша всегда отличалась соблазнительными формами, и строгий костюм деловой женщины не скрывал, а, наоборот, только подчеркивал их. Грива густых и рыжих от природы волос сегодня превратилась в эффектную короткую стрижку, великолепно оттеняя белоснежную, как у многих рыжеволосых людей, кожу. Безупречный макияж и подумать не позволял, что не так давно она рыдала в голос. Облик секс-бомбы довершал кроваво-красный лак, подобранный в тон помаде. Я вежливо выпроводила потрясенного пациента из кабинета, едва удержавшись от того, чтобы не посоветовать ему прикрыть рот и дома пополоскать его раствором шалфея. Хотя, если честно, вторую часть совета я произнесла вслух.

— Ну, показывай, что у тебя там. — Я посадила Таньку в кресло.

Она послушно открыла рот. Сколото было всего ничего — одна треть зуба. Работы на пятнадцать минут, не больше.

— Ты что, цемент грызла? — поинтересовалась я.

— Ириску, — печально сказала Танька.

— Что ж, садись, будем делать зуб.

Вскоре Ситнюша широко улыбалась, демонстрируя миру отреставрированный зуб. Ее улыбка обрадовала меня вдвойне: «Человек, который вместо того, чтобы вешаться, идет лечить зубы, скорее всего жить будет долго и счастливо!»

— У тебя сегодня занятия есть? — спросила она, вставая с кресла.

— Сегодня — нет. Предупрежу Сашу, и весь вечер я в твоем распоряжении. Сейчас закончу прием, и пойдем куда-нибудь, посидим.

Татьяна вышла в холл, а ее место заняла холеная пожилая дама. Я должна была примерить ей протез. Ирина пошла к техникам и вернулась, неся заказ. Выражение лица у нее при этом было странноватое. Когда работа перешла в мои руки, настала моя очередь удивляться. Вместо хромо-никелевого техник сделал титановый протез. Он был намного дороже, и на него не клеилась керамика. Примерка прошла идеально, но протез нужно было переделывать. То есть в обещанный срок свои зубы дама не получит, что я и попыталась ей объяснить. Пациентка пришла в неописуемую ярость, пообещав нам с Ириной все мыслимые и немыслимые кары, и бросилась в кабинет шефа. Виноваты во всем были, конечно, техники, во главе которых стоял наш милейший Владимир Вячеславович, но гроздья его начальственного гнева обрушились и на наши головы. Титановое чудо отправилось в компанию с генеральской челюстью, а рабочий день незаметно подошел к концу.