С/С том 26. В этом нет сомнения. Шантаж и флакон духов. Скупщик краденого.

Минуты тянулись бесконечно. Меня обуревало желание вскочить, отослать Джуди, но я сдерживался.

Она заглянула в мой кабинет лишь в двадцать минут первого.

— Мне можно пойти обедать, мистер Мэйсон?

— Конечно.

Она весело помахала мне. Я еще слышал, как она забежала в туалет. Наконец в половине первого она ушла. Я запер дверь редакции. Джуди будет отсутствовать около часа. Я быстро вернулся в кабинет, достал из шкафа проектор и поставил его на стол. Когда я распечатывал конверт и вынимал из него кассету, у меня тряслись руки. Проектор был автоматический, но мне не сразу удалось правильно вставить пленку. Я выдернул из розетки шнур от электрических часов и включил проектор в сеть. Потом опустил жалюзи и плотно задернул шторы.

Когда я возвращался к письменному столу, зазвонил телефон.

Мое сердце сделало перебой. Я долго колебался, прежде чем поднять трубку.

— Мистер Мэнсон? С вами хочет говорить мистер Чендлер.

Пот стекал мне на подбородок.

— Стив? Приходите ко мне, пообедаем вместе. Я нашел нечто сногсшибательное, и теперь Линскому определенно конец. Я хотел бы обсудить это с вами.

Я сидел, тупо глядя на проектор.

— Вы меня слышите, Стив? Приходите сейчас же, обед нам принесут сюда.

Я постарался говорить спокойно.

— К сожалению, не могу, мистер Чендлер. Джин больна, а Джуди ушла обедать.

— Ну, так заприте все, ничего страшного. Давайте, приходите, — Он положил трубку.

У меня не было ни малейшего намерения повиноваться. Я включил проектор и, когда на стене появилось изображение, отрегулировал резкость. Я смотрел на проход между стеллажами для товаров в отделе продуктов универмага «Белком». Необычайная четкость изображения позволяла даже прочесть этикетки на консервных банках.

Меня удивило, что в магазине совсем нет покупателей. Вскоре камера повернулась, и я увидел на экране стенные часы. Они показывали три минуты десятого, значит магазин только что открылся. Потом в кадре появился винный отдел. Неожиданно сбоку вошла какая-то женщина. Она катила перед собой тележку для покупок и оглядывалась, словно желая убедиться, что за ней не следят. Женщина остановилась у полок с бутылками и повернулась лицом прямо в объектив.

Мое сердце на секунду остановилось. Я судорожно вздохнул.

ЭТО БЫЛА ДЖИН!

Я сжал кулаки так сильно, что ногти вонзились в ладони.

Джин смотрела с жадным, нетерпеливым выражением в проход перед собой. Это выражение я видел лишь несколько раз в жизни, но хорошо его запомнил… выражение влюбленной, ожидающей возлюбленного.

Потом в кадр вошел мужчина, высокий, статный, в темном костюме и черной шляпе. Его широкая спина была пугающе знакомой. Он схватил Джин в объятия, а она обвила его шею руками. Они целовались так, как целуются изголодавшиеся любовники.

Эпизод длился недолго, но мне казалось, будто в мое сердце вонзился нож. Вдруг мужчина предостерегающе поднял руку и полуобернулся, так что я увидел его лицо.

ЭТО БЫЛ ГЕНРИ ЧЕНДЛЕР!

Зазвонил телефон. Дрожащей рукой я остановил проектор и снял трубку.

— Мистер Мэнсон у себя? — резко спросила секретарша Чендлера. — Мистер Чендлер его ждет.

— Ну так скажите ему, что я задержусь.

— Вряд ли он этим удовлетворится.

— Ничего не поделаешь, — сказал я и повесил трубку.

Я перемотал пленку обратно в кассету, вынул ее из аппарата, выключил его из сети, убрал в шкаф, спрятал кассету в карман и поднял жалюзи. Я двигался как автомат. Снова зазвонил телефон. Я снял трубку.

Это был Чендлер, и его голос звучал отрывисто и сердито.

— Что с вами такое, скажите на милость? Вы задерживаете меня с обедом, я тут вас дожидаюсь!

Я вдруг возненавидел его. Меня мутило от мысли, что придется смотреть на него, есть с ним и все время знать, что Джин его любит.

— У меня посетитель, мистер Чендлер, — сказал я холодно. — Сейчас я не могу уйти.

— Кто там у вас? — пролаял он.

— Мистер Каулстон, директор рекламного отдела фирмы «Хартмане».

Эта фирма принадлежала к нашим крупнейшим рекламодателям.

Чендлер помолчал, потом недовольно отрезал.

— Хорошо. Но следовало сказать мне сразу. В таком случае я пошлю вам эти материалы на Линского. И пошлю сейчас же! В течение дня у меня уже не будет времени, так что вы изучите их и приходите к нам ужинать, тогда и обсудим их. Договорились?

— Я прочитаю их и позвоню вам, мистер Чендлер. Вечером у меня встреча, о которой я давно условился. — Мне уже все было безразлично, и я положил трубку.

Я тупо смотрел на белую стену, на которой лишь несколько минут назад двигалось изображение обнимавшихся Джин и Чендлера.

Она и он! Никакого сомнения, они любовники! Достаточно вспомнить, с каким влюбленным и нетерпеливым выражением ждала его Джин. И потирал же, наверно, руки Горди, когда увидел эту сцену! Генри Чендлер, авторитетнейший житель города, безупречный квакер, выстроивший городу церковь, владелец журнала, бичующего порок и разврат! Чендлер, обладатель двухсот миллионов долларов, который на «ты» с президентом, этот Чендлер был застигнут, когда целовался со своей любовницей, да и к тому же в магазине самообслуживания! Я больше не удивлялся, что в разговоре с Фредой Горди упоминал о миллионе долларов в качестве цены за пленку. Если бы она стала достоянием общественности, положение Чендлера пошатнулось бы.

Я дрожал всем телом. Мне вспомнились слова, с которыми он обратился ко мне, главному редактору журнала. Эти слова запечатлелись в моем мозгу будто выжженные:

«ВЫ БУДЕТЕ БОРОТЬСЯ С КОРРУПЦИЕЙ И ОБМАНОМ. ВЫ ДОЛЖНЫ УЯСНИТЬ СЕБЕ, ЧТО ПОСТОЯННО БУДЕТЕ НА ВИДУ, КАК ЗОЛОТАЯ РЫБКА В АКВАРИУМЕ. ВЫ ОБЯЗАНЫ СОБЛЮДАТЬ ОСТОРОЖНОСТЬ, НИКОМУ НЕ ДАВАТЬ ПОВОДА ДЛЯ КАКИХ-ЛИБО НАПАДОК. ЗОЛОТЫМ РЫБКАМ НЕГДЕ СПРЯТАТЬСЯ, ПОМНИТЕ ЭТО. ПОСМОТРИТЕ НА МЕНЯ: Я КВАКЕР И ГОРЖУСЬ ЭТИМ. Я ВЕРЮ В БОГА И МОЯ ЛИЧНАЯ ЖИЗНЬ БЕЗУКОРИЗНЕННА. НИКТО НЕ МОЖЕТ УПРЕКНУТЬ МЕНЯ В ЧЕМ БЫ ТО НИ БЫЛО — И ВЫ ТОЖЕ НЕ СМЕЕТЕ ПРЕДОСТАВЛЯТЬ ЛЮДЯМ ВОЗМОЖНОСТЬ ДЛЯ КРИТИКИ…»

Какой лицемер! Жалкий, ничтожный лицемер! Он прикидывается справедливым полубогом, имеющим право карать коррупцию и обман, а сам хуже тех, кого преследует, потому что прячется под фальшивой, лицемерной маской. Лгун, бабник и подлец!

Я дрожал от бешенства и озноба. В тот момент я хотел уничтожить его, хотел, чтобы весь свет узнал, каков он на самом деле. Сделать это не представило труда, достаточно заказать Данмору увеличенные снимки этой сцены, а потом опубликовать один из них на первой странице журнала. Мне даже не пришлось бы придумывать комментарий, фотография сама по себе погубила бы репутацию Чендлера!

Звонок прервал мои мстительные размышления. Я постарался овладеть собой. Часы показывали две минуты второго. Я вышел в коридор и отпер дверь.

Вернулась Джуди.

— Вы уже обедали, мистер Мэнсон? — спросила она, кладя свои вещи на стол. — Может, заказать вам сэндвичи?

При мысли о еде меня замутило.

— Нет, спасибо. — Я вернулся в кабинет и закрыл за собой дверь.

Я сел за письменный стол. Джуди, ее молодость и свежая непосредственность, упрочили мою безрассудную ярость. Ко мне начало возвращаться благоразумие. Я спрашивал себя, была ли моя реакция той же, если бы пленка запечатлела встречу Чендлера не с Джин, которую я люблю, а с какой-нибудь другой женщиной, скажем с Джуди. Мне пришлось признать, что тогда все было бы иначе. Я пришел в бешенство потому, что этот набитый деньгами лицемер украл у меня Джин. Выбери он любую другую женщину, я хотя и удивился бы, но пожал бы только плечами и уничтожил бы пленку.

Я резал ножом для бумаги и ковырял им лежавший передо мной бювар.

Мужчина встречается с женщиной, говорил я себе, между ними любовь. Но если речь идет о настоящей любви?

Чендлер не мог добиваться развода, потому что Лоис принадлежит к числу женщин, которые полны решимости драться за свою собственность до последнего вздоха и всеми средствами. Если бы он захотел развестись, ему пришлось бы огласить истинную причину развода, а это подорвало бы его положение. Поэтому он встречался с Джин тайком, в укромных местах вроде универмага и бог весть где еще, лишь бы получить торопливый, украденный поцелуй любимой.