С/С том 26. В этом нет сомнения. Шантаж и флакон духов. Скупщик краденого.

Два ничтожных человечка должны были умереть ради сохранения репутации великого Чендлера. Кто их убил? Конечно, не Чендлер. Он обладал неограниченными финансовыми возможностями и легко мог приобрести услуги профессионального убийцы. Всю черную работу исполнял для Чендлера Борг. Тот мог нанять какого-нибудь убийцу, который попросту проник в дом Горди и застрелил его.

Мне вдруг стало ясно, что я позволил увлечь себя фантазии.

Горди и Фреду застрелили из моего пистолета, но ведь профессиональный убийца наверняка воспользовался бы собственным оружием. Значит, наемник здесь исключается.

Тогда кто же? Я сжал голову руками. Какое мне, собственно, дело? Что мне до смерти шантажиста и пьяной девки? К этому можно отнестись безразлично.

Но мне не было безразлично, что она любовница Чендлера. Я никак не мог прийти в себя после этого открытия.

Я вспомнил, что она хотела прийти после обеда в редакцию. Я не хотел с ней встречаться. Если она придет, я должен уйти, невозможно так быстро примириться со всем этим.

Я попросил Джуди переключить линию на меня и набрал номер Джин. Она сняла трубку почти сразу же.

— Джин, это Стив. Пожалуйста, не приходите сегодня.

— Но я как раз собралась выходить. — Она говорила тихо и неуверенно.

— Прошу вас, оставайтесь дома, все равно здесь уже для вас ничего нет. Подождите до завтра.

Она отозвалась после долгого молчания.

— Хорошо, как хотите.

Когда я клал трубку, вошла Джуди с заклеенным конвертом от Чендлера.

— Джин придет только завтра, — сказал я ей.

— Этого следовало ожидать. Однажды я тоже отравилась крабами, так думала, что умру.

После ее ухода я бросил его конверт в груду дожидающихся своей очереди бумаг. Журнал стал для меня символом лицемерия и фальши, журнал перестал меня интересовать.

Я пододвинул пишущую машинку и напечатал такое письмо:

«ГЕНРИ ЧЕНДЛЕР, Я БОЛЬШЕ НЕ МОГУ РАБОТАТЬ С ВАМИ. СЧИТАЙТЕ ЭТО ПИСЬМО ЗАЯВЛЕНИЕМ ОБ УХОДЕ. В РЕДАКЦИИ ДОСТАТОЧНО МАТЕРИАЛА ДЛЯ СЛЕДУЮЩЕГО НОМЕРА. СОТРУДНИКИ ВАШЕЙ ГАЗЕТЫ СМОГУТ БЕЗ ЗАТРУДНЕНИЙ ОБЕСПЕЧИТЬ ЕГО ВЫПУСК.

ОДНАЖДЫ ВЫ СКАЗАЛИ, ЧТО ЗОЛОТЫМ РЫБКАМ НЕГДЕ СПРЯТАТЬСЯ. ДЛЯ ЗОЛОТЫХ РЫБОК В КВАКЕРСКОМ АКВАРИУМЕ ВООБЩЕ НЕ СУЩЕСТВУЕТ УКРЫТИЯ.

СТИВ МЭНСОН».

Я вложил письмо в конверт, на котором написал лично, заклеил его и попросил Джуди немедленно отослать его Чендлеру.

— Не соединяйте меня ни с кем, Джуди, и никого сюда не впускайте. Я не хочу, чтобы мне мешали. Говорите, что меня нет и что я приду только завтра.

Она вытаращила на меня глаза.

— Да, мистер Мэнсон.

— Это относится и к Чендлеру. Если он позвонит, меня здесь нет.

Я вернулся к себе в кабинет и закрыл дверь.

В течение двух часов я приводил в порядок бумаги и подбирал материал для следующего номера.

Время от времени я слышал, как Джуди звонит по телефону. Я гадал, что с ней станет в будущем. Мое собственное будущее меня не беспокоило. У меня достаточно денег, от Линды я избавился, и теперь ничто не мешает мне вернуться в Лос-Анджелес и стать независимым журналистом.

К шести я кончил, приведя все в порядок. Кто-нибудь из молодых, способных парней из редакции «Калифорния таймс» сможет в любую минуту заменить меня. Вопрос в том, выживет ли журнал. Я надеялся, что нет.

С набитым портфелем в руке я вышел в приемную. У бедной Джуди был озабоченный вид.

— Мистер Чендлер звонил уже два раза и спрашивал вас, мистер Мэнсон.

— Неважно, Джуди, выбросьте это из головы и бегите домой. — Я улыбнулся ей, — Вы закроете здесь? Я уже кончил.

В тот момент, когда я открывал дверь в коридор, зазвонил телефон.

— Мистер Мэнсон, — прошептала Джуди. — Мистер Чендлер.

— Меня нет. — Я вышел в коридор и спустился на лифте вниз, не испытывая сожалений, что вижу все это в последний раз.

По дороге домой я обдумывал, как теперь поступить. Я знал, что в полночь вылетает самолет в Лос-Анджелес, и решил собрать самое необходимое и уехать. Там все придет в норму. О контракте с домовладельцами и о прочих нерешенных делах можно будет позаботиться позднее. Оставаться в этом городе было невозможно, мне нужно вырваться отсюда, хотя бы на несколько дней.

Я посмотрел в зеркальце. Синий «мустанг» ехал за мной. Это не имело значения. Интересно было взглянуть на лица полицейских, когда они проводят меня до аэропорта и увидят, что я поднимаюсь в самолет. Помешать моему выезду они не смогут. Откуда им знать, может, я лечу в Лос-Анджелес по делам редакции. Я поставил машину в гараж и поднялся на лифте на свой этаж. Тэйлору и О’Хара предстояло долгое и скучное ожидание.

Я повернул ключ и вошел в прихожую. Дверь в гостиную была приоткрыта и я увидел, что там горит свет. При мне все еще был пистолет Макса. Я бросил портфель, выхватил пистолет, пнул дверь и встал на пороге.

Я ожидал застать там людей Веббера, но передо мной бледная как тень стояла Джин.

Я медленно опустил оружие. Глядя на нее, я вдруг испытал то же чувство, как и в тот раз, когда поставил перед Линдой флакон духов… Я удивился, как мог когда-либо любить эту женщину.

Я смотрел на нее, и огонек любви заколебался и угас. Передо мною сразу оказался кто-то совершенно чужой: незнакомая, бледная, безжалостная, а может быть, и опасная женщина.

Я отвернулся от нее и обвел взглядом комнату. Здесь царил разгром. Очевидно, она во всех возможных и невозможных местах искала с лихорадочным нетерпением, вспоров и разодрав даже обивку кресел и дивана. Комки пенопластовой набивки образовывали на полу белые островки. Все ящики она вывернула на пол.

Я бросил пистолет на растерзанный диван и пошел взглянуть на спальню. Там тоже все было перевернуто вверх дном. Матрацы вспороты, одеяло валяется на полу вперемешку с вещами, выброшенными из ящиков.

Я вернулся в гостиную. Она стояла на прежнем месте, не шевелясь, прижавшись спиной к стене, с глазами как два горящих уголька.

— Это здорово понравится Боргу, — сказал я сухо. — Скорее всего он подаст на вас в суд.

— Где вы ее спрятали? — сухо спросила она.

Я посмотрел на нее. Во мне все похолодело. Я понял.

— Значит, вот как вы выглядели перед тем, как убить Горди! Что вы ему сказали? То же, что и мне? Где вы ее спрятали? И с таким же лицом вы застрелили эту девчонку?

Она подняла правую руку. В ней был зажат пистолет.

— Говорите, где пленка, или я вас убью. Где она?

Я взглянул на пистолет… мой пистолет. Это ее сказочка о том, как она выбросила его в помойку! Выходит, она оставила его себе и совершила с его помощью еще одно убийство. Я присмотрелся к ней и понял, что она уже не вполне нормальна, но я не боялся ее. Мне лишь до слез было жаль, что я потерял ее, потерял свои глупые мечты о том, как тот, другой, надоест ей и как мы будем потом любить друг друга.

Я вытащил из кармана кассету с пленкой и протянул ей.

— Вот она, Джин. Почему вы мне ничего не сказали?

Она стояла без движения и целилась в меня. Потом перевела взгляд на пленку. Она судорожно втянула воздух и всхлипнула.

— Правда?

— Фреда Хейвс продала мне эту пленку за полторы тысячи долларов. Вот она, Джин… возьмите.

Она уронила пистолет на пол, прыгнула ко мне, вырвала кассету из моей руки и прижала ее к лицу. Потом упала на колени и начала тихо стонать, словно маленький страдающий зверек.

Я поднял пистолет и бросил его на диван. У меня дрожали руки и начинала болеть голова. Я присел на подлокотник растерзанного кресла, наблюдая за Джин, прижавшей к лицу кассету. Она что-то тихо, жалобно бормотала про себя. Наверно, это доказательство настоящей любви, сказал я себе. Жаль, что ее не видит Чендлер!

Я сидел молча и ждал. Наконец она затихла.

— Я принесу вам чего-нибудь выпить, — сказал я и, подойдя к бару, налил ей порядочную порцию бренди.

Она встала, все так же прижимая к себе кассету, но в глазах ее уже не было прежнего безумного выражения.

— Я ничего не стану пить!

— Пейте, пейте.